В этом году на Давосский экономический форум впервые за последнее десятилетие отправились не высшие российские чиновники и политики, а, как и в 90-е годы, эксперты. Призрак 90-х, к которым стараниями той же власти прочно прилипло определение «лихие», бродит по России всё более уверенно. В том числе благодаря самим чиновникам. Которые не поехали в Давос, возможно, по той причине, о которой в книгах о Чингачгуке благородные индейские вожди говорили лаконично: «Хау» – «Я всё сказал».
Российские чиновники всё сказали на другом форуме, Гайдаровском, прошедшем в пятый раз незадолго до Давоса. Странный это был форум. Изначально задуманный как съезд сторонников либеральных реформ, он прошёл в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте – заведении весьма почтенном, но никогда не отличавшемся особенной приверженностью либеральным ценностям. Форум проходил под девизом «Россия и мир: устойчивое развитие», однако большинство выступавших говорили скорее о неустойчивости нынешнего положения. Впрочем, наиболее острые тезисы были всё же вложены в уста иностранных участников из числа старых и верных друзей и даже иногда как бы опровергнуты официально. Но слово сказано – и теперь эти предложения получили прописку в информационном пространстве. А значит, право на обсуждение, что даёт возможность приучить население к тому, что предлагается. Либо на контрасте провести другое, чуть менее раздражающее решение. Как, например, в случае с пенсионной реформой.
Не верь, не бойся, не проси
Эти слова могут наилучшим образом резюмировать итоги Гайдаровского форума с точки зрения заданных векторов развития. Во-первых, у нас теперь официально кризис. Недаром форум начался с обсуждения экономического доклада Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), предложившей свои рецепты «оздоровления» российской экономики. Но наш кризис – хороший кризис.
Высшие чиновники с энтузиазмом поддержали тезисы доклада ОЭСР.
По мнению премьер-министра Дмитрия Медведева, в нынешних бедах виноват... слишком хороший экономический рост предыдущего десятилетия. «Возможности для роста в том виде, в каком мы этот рост понимали, может быть, последние лет 10, в настоящий момент исчерпаны. Я прямо скажу: я не уверен, что это так плохо...», – заявил он.
Во-вторых, сокращение государственных расходов продолжится. Что идёт вразрез с мировой практикой. В период кризиса все развитые экономики значительно увеличили долю госрасходов и продолжают сохранять её на высоком уровне. В сущности, сокращать госрасходы заставляют только зависимые страны, стоящие на грани дефолта: Греция, Кипр и т.д. В России же, несмотря на стагнацию, граничащую с кризисом, отказываются от важнейшего средства оздоровления экономики – при более чем низкой долговой нагрузке и несравнимо более высоком политическом весе в мире.
В-третьих, санация в банковской сфере и в 2014 году не минует российский рынок. «Сейчас нет просто цели укрупнить банки. Цель заключается в том, чтобы, во-первых, убрать с рынка тех, кто занимается сомнительными операциями, а у нас это целая статья незаконного бизнеса. Во-вторых, чтобы не было банков с недостаточностью капитала – им надо искать партнёров, возможно, сливаться с другими банками. Это работа плановая», – заверил первый вице-премьер Шувалов. При этом изменения ставки рефинансирования ожидать не стоит – по мнению Медведева, условия кредитования можно будет улучшить за счёт чистки в банковском секторе.
Оскорбительные слова представителя Белого дома Джона Кирби в отношении российских чиновников не оставила без комментария офпред МИД РФ Мария Захарова.
В-четвёртых, проблемы госбюджета в ближайшей перспективе решать будут за счёт населения, а именно пенсионеров. В докладе ОЭСР озвучено, что в России необходимо повышать пенсионный возраст. Об этом говорил и министр финансов Антон Силуанов, подтвердил его слова Алексей Улюкаев, и, наконец, косвенно на это указывал и Медведев, говоря о снижении доли трудового активного населения вследствие вступления в эту фазу поколения 90-х, когда в стране начался демографический кризис. И хотя официально вице-премьер по социальным вопросам Ольга Голодец заявила, что это не вопрос ближайшего десятилетия, всем уже понятно, что проблема тут только в том, как эту мысль поизящнее внушить населению.
В-пятых, курс на ближайшее десятилетие – это проведение либеральных реформ при жёстком автократическом правлении, примерно как было в Чили при Пиночете. Из уст Медведева уже прозвучали слова о том, что многим для сохранения работы придётся менять профессию и даже место жительства. А бывший премьер-министр Финляндии Эско Ахо озвучил такие цифры: половина рабочих в России потеряют работу в ближайшие 10–20 лет. В этих условиях по-иному воспринимается и нынешняя пенсионная реформа, привязывающая размер пенсии к рабочему стажу: отказ от ухудшения условий труда и переезда может привести к лишению пенсии. Неплохой кнут для повышения мобильности рабочей силы и снижения зарплат и социальных гарантий. Что касается медицинской и образовательной реформы, то абсолютно либеральные, даже либертарианские принципы здесь уже внедрены де-факто. Вот в ЖКХ либеральные принципы внедряются туго: эксперимент с «соцпайком» на энерготарифы явным образом проваливается из-за массовых жалоб.
Разбор пролётов
Попробуем выяснить, насколько верны высказанные на Гайдаровском форуме тезисы. О том, что Россия попала в «ловушку средних доходов», говорили на форуме часто. Эта теория о том, что после достижения подушевого ВВП примерно в 15 тыс. долларов экономический рост резко замедляется, становится модной. Однако её приверженцы заменяют арифметикой логику. Ведь в чём смысл этой теории? В том, что на этой планке происходит удовлетворение основных потребностей большинства населения. Грубо говоря, набор основных предметов достатка вроде холодильник-телевизор-машина-дача уже удовлетворён у большинства населения. А для появления новой потребительской матрицы, к примеру, медицинская страховка-накопления на обучение детей-ипотека-инвестиционный портфель, нужны время и совершенно иной уровень доходов.
Удовлетворён ли в России основной для последних десятилетий набор потребительских желаний? Нет. В первую очередь нас, как справедливо отмечал ещё в 30-е годы прошлого столетия булгаковский Воланд, до сих пор портит квартирный вопрос. И пусть мы уже не живём в коммуналках – обеспечение жильём молодых семей всё ещё находится на минимальном уровне. Но если принять меры по снижению коррупционной составляющей и административных барьеров в строительстве, жёстко контролировать маржу девелоперов в сегменте доступного жилья и снизить ставку ипотеки до реальных 5–6% с одновременным удлинением срока возврата кредита до 40–50 лет, то один только квартирный рынок может дать экономике так необходимый ей толчок. Потому что новые квартиры и дома – это ещё и новые дороги, торговые центры, детсады и школы, новые офисные центры и автобусы – вот вам рост индустрии стройматериалов, нефтехимии (асфальт), транспорта, торговли и услуг.
Наконец, о проблемах рабочих. Да, у нас сегодня масса неэффективных производств – это признают многие эксперты. Держатся они на двух китах: господдержка (в том числе неявная) и отсутствие конкуренции. Однако на господдержку надежд всё меньше, а сырьевая зависимость будет падать так или иначе – хотя бы потому, что «сланцевая революция» уже лишила Россию доминирующего места на мировом рынке газа и скоро лишит его на рынке нефти. А значит, при сохранении прежней доли нефтегаза в экономике нас ждёт даже не стагнация, а падение. А так как место «мирового конвейера» уже занято, нам поневоле придётся занять органичную для нас нишу высококвалифицированного труда.
Что означает две вещи – отмирание многих нынешних профессий и появление новых. Так, Ахо в своём заявлении сослался на свежее исследование финского Сельскохозяйственного исследовательского центра (MTT), где говорится, что к 2025 году около трети рабочих мест в Финляндии сократится из-за внедрения цифровых технологий: привычное массовое производство уйдёт в прошлое, а в новом людей заменят роботы и программы. В США и вовсе будет потеряно около 50% рабочих мест. То же самое ждёт и Россию.
