Если бы ему в детстве сказали, что он станет звездой российской сцены, Денис счёл бы это в лучшем случае розыгрышем. Жил он в Балакове, воспитывала его только мама... Какая Москва, какая певческая карьера? Что за несбыточные мечты? Но тем не менее всё это произошло, и когда Майданову исполнилось 33, он действительно стал очень популярным.
– А какой он, город этот Балаково?
– Как и все волжские города: рабочий и мрачный. Мрачный он потому, что вечерами на улицах не работает ни один фонарь, все они разбиты. Знаете, что было пределом мечтаний каждого балаковского парня? Купить машину. Купил, и жизнь удалась.
– А у вас в Балакове ваша жизнь удалась?
– Да. Начав мечтать о машине ещё со школы, к своему 21-му году при помощи мамы я купил «Оку».
– Кроме этого приобретения что ещё помните из своей балаковской жизни?
– В школе меня считали звездой. Мне очень нравилось участвовать в художественной самодеятельности, я и пел в ВИА – так в то время всё ещё назывались вокально-инструментальные ансамбли, и даже писал песни, подражая очень популярным в то время Виктору Цою и группе «Чайф». Свою первую песню написал в 13 лет. Мой сосед показал несколько аккордов, и я тут же написал первую песню, которую посвятил Шерлоку Холмсу. Вообще, сколько себя помню, всегда был очень активным, в школьные годы кроме участия в ВИА учился в музыкальной школе и посещал все кружки, которые только были во Дворце культуры моего города: поэтический, театральный, хоровой.
– Учиться при такой насыщенной внеклассной работе успевали?
– Успевал. Меня учителя даже не хотели отпускать в техникум, говорили: «Через два года получишь аттестат и поступишь в институт культуры», но против была моя мама. Она меня воспитывала одна, денег всегда не хватало. Ей, всю жизнь проработавшей в отделах кадров, приходилось подрабатывать в детском саду ночным сторожем и дворником.
С 13 лет я начал ей помогать. Зимой расчищал от снега дорожки, осенью сметал листья. Поэтому я её очень хорошо понимал.
– И вы поступили в техникум?
– Да. В химико-технологический техникум, где мне платили приличную стипендию. Гуманитарые предметы давались мне легко, с техническими же науками всё обстояло намного хуже. И я вновь посвятил себя любимому делу: стал руководить вокально-инструментальным ансамблем и командой КВН, где практически сразу стал её капитаном. Мои успехи в обучении напрямую зависели от достижений вне учёбы. Если мы выигрывали в КВН, мне ставили «отлично», более скромные результаты оценивались похуже.
Вскоре я понял, что инженера из меня не получится, меня всё больше захватывало творчество. Поэтому одновременно с техникумом я отправился в вечернюю школу, так хотелось побыстрее получить аттестат и поступить в Московский университет культуры. И это, несмотря на невероятный конкурс – 12 человек на место, у меня получилось.
Как и всем студентам-заочникам, мне приходилось работать. Кем я только не трудился, метался от любимых работ к денежным и вновь возвращался к любимым.
Министр юстиции Украины Денис Малюська сообщил, что заключённых украинских тюрем будут привлекать к работе на шахтах. Об этом министр сообщил в соцсетях.
– А если конкретнее?
– Когда денег в Доме творчества не хватало, мыл машины и даже год проработал ремонтником-монтажником на Сызранском нефтеперерабатывающем заводе, куда меня устроила мама. Там платили очень хорошо, но работа была тяжёлая и даже опасная для жизни.
Немного позже, в 24 года, , кроме которых у меня были отдельный кабинет и приличная зарплата. Но глядел я из окна своего кабинета в галстуке на беспросветную балаковскую жизнь и понимал, что отсюда надо вырываться любым способом. В 2001 году сел я на поезд в Москву, прихватив лишь диплом Университета культуры, который к тому времени уже успел окончить, сумку с одеждой и 2 тыс. рублей, и поехал в неизвестность.
– Многие люди, которые штурмовали столицу, приехав в Москву, начинали жить на вокзале.
– Исключением я не стал. Проезжая сейчас в своей машине мимо Павелецкого вокзала, всегда вспоминаю события тех дней. Утром покупал в местном киоске китайскую лапшу, заваривал её кипятком, который брал в вокзальном кафе, и шёл на встречи с продюсерами. Я предлагал свои песни для их подопечных.
– Успешно?
– Что-то покупали. Но цены были смешными. О деньгах я тогда даже не думал, мне просто очень хотелось, чтобы мои песни начали звучать по радио и ТВ. Мне впервые повезло только через полгода жизни в столице. Юрий Айзеншпис заказал одному композитору музыку, а я написал текст «За туманом». Песня предназначалась для тогдашней подопечной певицы продюсера Саши. Вскоре песня «За туманом» стала лауреатом фестиваля «Песня года». И меня пригласили на съёмку новогодней программы в Кремль! Для меня это событие стало потрясением! Я смог поздравить и маму, и всю страну с Новым годом! В отличие от морального удовлетворения моё материальное положение не улучшилось. За свой текст я получил 150 долларов, половину из которых пришлось отдать человеку, который и сосватал меня Айзеншпису.
– Всё жду признаний о вашей любимой девушке, но вы не рассказываете. Скромничаете?..
– Когда я переехал в Москву, то на личную жизнь просто времени не хватало. Надо было закрепиться, выжить и добиться успеха. Первые восемь лет я ведь сам не выходил на сцену, писал песни для звёзд эстрады. И поначалу видел только студию звукозаписи и дом, так и жизнь моя проходила: работа – сон, работа – сон… Однажды мне пришлось участвовать в создании девичьей группы. На кастинг приходили многие, и как-то среди остальных мне запомнилось лицо одной девушки. Но она пришла не на кастинг, а за компанию с подружкой, хотя и призналась, что умеет писать стихи. После ряда моих замечаний она исчезла, видимо, обиделась на мою критику. Возможно, мы больше и не увиделись бы, но произошло невероятное совпадение – мой земляк из Балакова ехал по Москве на своей машине и решил подбросить голосующую на дороге девушку, которой и оказалась эта поэтесса по имени Наташа. Разговорившись, они выяснили, что оба меня знают, и тут же позвонили. Я был очень рад этому звонку, Наташа мне очень понравилась, и я думал, как её разыскать. Но романа сразу не получилось, мы дружили и влюблялись постепенно. Очередной Новый год мы встречали порознь, а затем она и вовсе исчезла! Тут-то я и осознал, насколько она мне дорога. Оказалось, что Наташа тяжело заболела и попала в больницу. Когда она наконец вышла на связь, я орал на неё благим матом! Зато потом был Египет: 13 февраля мы отметили её день рождения, 14 февраля – День влюблённых, а затем и мой день рождения – 17 февраля. Сразу по возвращении Наташа переехала с вещами ко мне.
– Когда вы приезжали с концертами на Северный Кавказ в разгар военных действий, страшно не было?
– Но ведь должен же кто-то это делать? Было не страшно, но понятно, что это опасный регион и произойти в нём может всё, что угодно. И я дважды летал туда один, коллектив мой остался в Москве, ведь я не мог подвергать опасности жизни своих музыкантов. За поездки был представлен к награде, хотя хорошо понимаю, что принимать её мне не следовало. За эти награды многие люди заплатили тяжёлой службой. Но в руководстве МВД мне объяснили, что артисты – тоже род войск и их концерты в группировках и гарнизонах на Северном Кавказе для сотрудников МВД на боевом дежурстве, для бойцов, долгое время находящихся вдали от дома, очень важны.
– В вашей семье появилась дочь...
– И стала моей музой. Рождение Влады перевернуло меня, и я почувствовал свою ответственность за будущее своей дочери. Она довольно рано заговорила, первым её словом было «дай». Когда ей было два с половиной года, Влада песню сочинила: «Ко-ко-ко, ко-ко-ко, мы шагаем далеко!» Талант! Когда мы привели её в детский сад, оказалось, что с четырёхлетними сверстниками Владе делать нечего. «Она же у вас и читает, и стихи знает, и вообще развита не по годам!» – сказали нам и определили дочь в старшую группу. Скоро нам придётся решать, стоит ли отдавать дочку в школу на год раньше или нет?
