Как отметил экономист и нобелевский лауреат Роберт Солоу в 1987 году, «вы можете увидеть, что компьютерный век наступил, везде, но только не в статистике производительности». С тех пор так называемый парадокс производительности проявился еще отчетливей. Автоматизация «съела» множество рабочих мест - теперь роботы и искусственный интеллект обещают (или угрожают) еще более радикальные перемены. Тем не менее в странах с развитой экономикой рост производительности замедлился.
Некоторые экономисты считают, что низкие инвестиции в бизнес, плохие навыки, устаревшая инфраструктура и чрезмерное регулирование сдерживают потенциальный рост. Другие отмечают значительную разницу в производительности между лидерами и отстающими. Третьи сомневаются, действительно ли информационные технологии настолько могущественны.
Но реальное объяснение парадокса производительности может быть совсем другое. По мере того как мы становимся богаче, производительность неизбежно замедляется, а ВВП на душу населения может и не отражать тенденции в благосостоянии граждан.
Стандартная ментальная модель роста производительности отражает переход от сельского хозяйства к промышленности. Начнем со 100 фермеров, производящих 100 единиц продовольствия: технологический прогресс позволяет 50 производить столько же, а остальные 50 уходят работать на фабрики, производящие стиральные машины, автомобили или что-то еще. Общая производительность удваивается, и может снова удвоиться, так как сельское хозяйство и производство становятся еще более продуктивными, а некоторые рабочие затем переходят в рестораны или здравоохранение. Предполагается, что этот процесс может повторяться бесконечно.
Но возможны два других события. Предположим, более производительные фермеры не хотят стиральных машин или автомобилей, а вместо них используют 50 профицитных рабочих либо как низкооплачиваемых помощников, либо как высокооплачиваемых «художников». В первом случае автоматизация себя не оправдает, а во втором услуга уникальна и трудно поддается автоматизации. Как утверждал в 1966 году профессор Принстонского университета Уильям Баумол, общий рост производительности постепенно снижается до нуля, даже если этот показатель в сельском хозяйстве никогда не замедляется.
Или предположим, 25 передовых фермеров становятся преступниками, а остальные 25 - полицией. Тогда польза для благосостояния людей равна нулю, хотя измеренная производительность возрастает, если государственные услуги оцениваются в соответствии со стандартной системой ценностей.
Рост сложной для автоматизации деятельности по обслуживанию может объяснить некоторое замедление производительности. Так, производительность в Великобритании не растет уже 10 лет, что отражает сочетание быстрой автоматизации в некоторых секторах и рост низкопроизводительных рабочих мест с низкой заработной платой (например, водителей компании Deliveroo, использующих простые старомодные велосипеды). В Соединенных Штатах Бюро статистики труда сообщает, что восемь из десяти наиболее быстрорастущих категорий рабочих мест - это услуги с низкой оплатой труда, такие как персональный уход и помощники по дому.
Еще более важным может оказаться рост «нулевой суммы». Внимательно изучив состояние дел в экономике, приходишь к поразительным открытиям, насколько высокооплачиваемая рабочая сила занимается деятельностью, которая не может увеличить благосостояние людей, но влечет за собой конкуренцию за доступный «экономический пирог». Такая деятельность стала повсеместной: юридические услуги, полиция и преступники; киберпреступность и армия экспертов, защищающих организации от нее; финансовые регуляторы, пытающиеся прекратить нечестную игру, и растущие ряды сотрудников, цель которых обойти ограничения регулятора; огромные ресурсы, посвященные избирательным кампаниям; услуги в сфере недвижимости, которые облегчают обмен уже существующими активами, и большие объемы финансовой торговли.
Максим Решетников сообщил об ожидаемом росте ВВП в конце января. В Министерстве экономического развития экономический рост России в 2023 году предварительно составит 3,5 процента.
Экономическая эффективность большей части дизайна, брендинга и рекламной деятельности также практически равна нулю. Бесспорно, новая мода может постоянно конкурировать за наше внимание - выбор и творчество человека ценны сами по себе. Но у нас нет оснований полагать, что проекты и товары 2050 года сделают нас счастливее, чем в 2018 году.
Такие операции с «нулевой суммой» были всегда. Но они приобретают все большее значение, поскольку мы приближаемся к насыщению рынка основных товаров и услуг. В США «финансовые и бизнес-услуги» в настоящее время составляют 18% занятости, по сравнению с 13,2% в 1992 году.
Вопреки утверждениям некоторых экономистов, бесплатные услуги не могут сделать увеличение неравенства в доходах нерелевантным. Если арендная плата и расходы на коммутацию стимулируются интенсивной конкуренцией за привлекательно расположенное имущество, вы не можете оплачивать их из свободно возникающего «потребительского излишка». И по-прежнему важно: многое, что обеспечивает благосостояние человека, не отражается в ВВП.
Представьте мир в 2100 году, где роботы на солнечной энергии, изготовленные роботами и контролируемые системами искусственного интеллекта, обеспечивают большую часть товаров и услуг, которые поддерживают благосостояние человека. Вся эта деятельность будет составлять тривиальную долю ВВП просто потому, что она крайне дешевая.
И наоборот, почти весь измеренный ВВП будет отражать деятельность с нулевой суммой и/или невозможностью автоматизации - арендную плату за жилье, спортивные призы, вознаграждения за творчество, роялти от бренда, административные, юридические и политические расходы системы... Рост производительности будет близок к нулю как не имеющий отношения к улучшению благосостояния человека.
Мы еще далеки от этого. Но данная тенденция может помочь объяснить недавнее снижение производительности труда.
Потому что ВВП и со товарищи это ВВП с такой скорость разворовывают, что от всего этого ВВП ничего и не остаётся!