Версия // Общество // Но смертность от него на втором месте среди причин смерти детей до 14 лет

Но смертность от него на втором месте среди причин смерти детей до 14 лет

2797

Детский рак излечим

Фото Василия Гулина
В разделе

Каждый год в России около 5 тысячам. детей ставят диагноз рак. Цифру можно было бы считать убийственной в буквальном смысле этого слова, если бы не современная медицина. Врачи утверждают, что при своевременном начале лечения им удаётся спасти до 90% маленьких пациентов, вернуть здоровье, вылечить, причём без ужасающих последствий в виде инвалидности. Статистику можно было бы считать победной, если бы борьба за жизнь каждого ребёнка не оборачивалась массовым героизмом медиков, волонтёров и сотрудников благотворительных фондов, собирающих по крохам средства на лечение и обеспечивающих больным надлежащий уход. Государство в этой ситуации довольствуется положением наблюдателя: даже в пресловутый нацпроект «Здоровье» детская онкология не включена.

В сестринскую вбегает женщина.

- Срочно! Быстрее перелейте моей дочери тромбоциты!

- Что случилось? - подхватываются медсёстры.

- Достала! Выпороть хочу!

Вы наверняка не понимаете, о чём идёт речь, но дело в том, что при малом количестве тромбоцитов в крови синяки появляются от любого прикосновения. Вам трудно в это поверить, но дети остаются детьми, а родители - родителями, даже находясь в онкологических отделениях, которые ассоциируются у обывателей исключительно со смертью. Да, дети болеют раком, но, к счастью, в большинстве случаев выздоравливают. Разумеется, в процессе лечения они и не думают отказываться от своего основного занятия: портить нервы и одновременно дарить радость своим родителям. Так что подобные диалоги - явление абсолютно заурядное. В новомодном «ЖЖ», интернет-дневнике Юрия Храмова, можно найти тысячи таких историй.

Храмов - волонтёр. Был бы рад написать, что один из тысяч, но скорее один из сотен людей, которые безвозмездно в свободное время работают в онкологических клиниках. Почему? Разразиться длинной тирадой о гражданском долге, о том, что государству наплевать, а им нет? Строго говоря, хорошие поступки не нуждаются в оправданиях, а вот пофигизму федерального уровня их просто нет. Просто существует установленный кем-то порядок, по которому приходится жить. Точнее - выживать.

Михаил Давыдов, президент Российской академии медицинских наук, директор Российского онкологического научного центра (РОНЦ) имени Блохина, категоричен. Для него рак - смертельно опасное заболевание, которое он должен и может лечить. Он говорит мне, что «уровень выживаемости» может достигать 80-90%, если лечение начинается на ранних стадиях развития болезни. Дети в отличие от взрослых легче переносят изнурительные процедуры, их организм ещё в состоянии справиться с запредельными нагрузками. Именно поэтому при некоторых видах опухолей показатель может составлять даже 100%, причём речь идёт о нашей, российской, медицине. Почему в таком случае часть больных отправляется за рубеж? Чаще всего из-за элементарного отсутствия койко-мест.

- Новых мощностей хватило бы, чтобы полностью покрыть потребности детской онкологии во всей стране, - считает Михаил Давыдов.

На завершение строительства и закупку оборудования нужно 3 млрд., но их не могут найти без малого девять лет. Что касается техники, то уже сейчас 90% поступлений - это подарки спонсоров, помощь благотворительных фондов.

Восьмилетняя Оксана Афонасьева попала на Каширку, в НИИ Детской онкологии и гематологии, успев полежать в больницах с аппендицитом и пиелонефритом. Врачи в родном Раменском один за другим ставили диагнозы, они не подтверждались, а боли, мучавшие девочку, всё не проходили. В конце концов её направили на обследование в Москву, тут и выяснилось, что у Оксаны опухоль, которая находится в районе брюшины. Она давит на мочевой пузырь и даёт такую симптоматику, что обычные врачи не могут разобраться с причиной болей.

Оксане повезло: заболевание обнаружили на первой стадии болезни. Но если брать общероссийские данные, то каждая десятая раковая опухоль выявляется, когда болезнь развилась до третьей стадии, у 8% детей терапия начинается на четвёртой. Случаи, когда диагноз рак ставят при профилактическом осмотре, вообще можно назвать единичными, их количество не превышает 2%.

- Нет единой детской онкологической службы, головного учреждения. Нет обязательных лечебно-диагностических стандартов. Не хватает специалистов на местах, нет достаточного количества профильных учреждений. Как следствие в ряде регионов отсутствуют даже точные данные о пациентах, то есть существует недоучёт больных, - говорит Мамед Алиев, директор НИИ детской онкологии и гематологии.

В данном случае казённое слово «недоучёт» - это серьёзный вклад в 18-процентную летальность детского рака. При этом статистика неумолима: на 100 тыс. детей приходится 12-15 случаев злокачественных новообразований. Цифра справедлива для всех российских регионов, и если в какой-то республике или области она ниже, бессмысленно говорить о благоприятной экологии, нужно искать иные причины видимого благополучия. Медики уверены: низкие показатели означают лишь то, что больным попросту ещё не поставили диагноз. Общий итог: злокачественные опухоли на втором месте среди причин смерти детей до 14 лет, уступая только смертям от несчастных случаев. В то же время в списке приоритетных направлений нацпроекта «Здоровье» детская онкология не значится.

15 февраля в России отмечали Международный день детей, больных раком. Привезённое из-за границы торжество, согласно задумке его изобретателей, должно было стать «праздником победы малышей, взрослых и врачей над страшным недугом - злокачественными опухолями детского возраста». В РОНЦ по такому случаю устроили приём, ждали Путина или как минимум Медведева, но на приглашение не откликнулось ни одно лицо государственной важности. Места в конференц-зале поделили представители фирм-спонсоров и благотворительных фондов. Директор Российского онкологического научного центра Михаил Давыдов мрачновато отчитывался о проделанной работе:

- У меня в распоряжении в лучшем случае треть необходимого бюджета. Да, спасибо вам, вы помогаете, но где это видано, чтобы государство перекладывало свои обязанности на частных лиц? В чём тогда вообще заключается функция государства?

Квота, которая выделяется на лечение одного больного, - 89 тыс. рублей. Их предлагается освоить за месяц. Считается, что этого должно хватить на полное оздоровление организма. На самом деле курс может длиться месяцами, на него уходят сотни тысяч рублей, миллион считается очень средним показателем. Недостачи компенсируются из личных средств, они идут на оплату анализов, антибиотиков - ослабленная химиотерапией иммунная систем не может самостоятельно сопротивляться инфекционным заболеваниям. Родители, как заклинание, повторяют названия противогрибковых препаратов: амбизом, кансидас, вифенд, суточные дозы которых обходятся в несколько тысяч рублей.

Детям, страдающим остогенной саркомой, нужны специальные протезы, которые стоят 30-40 тыс. долларов, в противном случае им грозит полная ампутация. Детям нужна помощь, и родители, заручившись поддержкой медперсонала, ищут её, обивают пороги, просят, унижаются.

Хорошо, когда на помощь приходят благотворительные фонды, волонтёры. Они есть едва ли не при каждой онкологической клинике. Они закупают лекарства, устраивают праздники. Наконец, банально помогают детям готовить уроки. Просто подменяют родителей, которые, что греха таить, бывает, и срываются на своих отпрысков. Дети всегда, до последнего момента, остаются детьми, и очень часто им не хочется разбираться в таблице Брадиса и семействе крестоцветных.

- Мам, вот ты меня ругаешь, а у меня прогноз, может, неблагоприятный. Я, может, до каникул не доживу...

- Хватит глупости говорить, хороший у тебя прогноз. Лучше не бывает, через месяц выпишемся. А умирать ты собираешься каждый раз, когда лень делать математику...

Лев Дурнов, основатель НИИ детской онкологии и гематологии, вспоминал: «Несмотря на юный возраст (в 1961 году, о котором идёт речь, Льву Абрамовичу не было и 30), я сразу заручился поддержкой тогдашнего президента Академии медицинских наук Николая Блохина. Николай Николаевич без особых раздумий дал добро на развитие доселе невиданной отрасли: онкопедиатрии. Оставалась простая формальность - согласование в горздравотделе. Заведующий изучил бумаги, после чего вынес решение: «Какое отделение организовывать?! Грыжей занимайтесь!» Слова были подкреплены красным карандашом: ниже резолюции Блохина было приписано «Возражаю». Лев Абрамович впоследствии говорил, что совершил подлый поступок. Он дополнил чиновничьи каракули словом «не» - так в 1962 году в Советском Союзе появилось первое детское онкологическое отделение.

Сегодня директор РОНЦ имени Блохина с горечью говорит, что ему удалось освоить новый источник финансирования. Михаил Давыдов выяснил: дополнительные средства можно раздобыть, троекратно оформляя госпитализацию одного и того же больного. (То есть пациент спокойно проходит курс терапии, хотя на бумаге его успевают дважды выписать и вновь уложить на больничную койку.) Утроенные 89 тыс. рублей позволяют оплатить по крайней мере месяц полноценного лечения. Остальные средства по-прежнему приходится искать на стороне.

Темур Козаев
Темур Козаев

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 12.11.2007 15:34
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх