Версия // Власть // В руководстве СССР хотели отдать наш анклав, чтобы отсрочить объединение Германии

В руководстве СССР хотели отдать наш анклав, чтобы отсрочить объединение Германии

4655

Калининград сдать без боя!

Маршал Ахромеев готов был рискнуть Калининградом, чтобы сохранить Советский Союз. Фото: ИТАР-ТАСС
В разделе

Двадцать лет назад начался процесс объединения Германии. Считается, что руководство СССР не противилось слиянию ГДР и ФРГ в одно государство, но это верно лишь отчасти. «За» выступали Михаил Горбачёв, Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе, но были и противники, среди которых глава Генштаба маршал Ахромеев и бывший главнокомандующий войсками Западного направления маршал Огарков – наиболее могущественные и влиятельные военные той поры. Они реально оценивали стратегические перспективы воссоединившейся Германии и сопротивлялись её появлению, как могли. Не было единства и в советских спецслужбах, так что противостояние могло вылиться в серьёзный конфликт между ГРУ и КГБ. Детали тайной операции стали известны корреспонденту «Нашей Версии».

Высшие чины армии неоднократно пытались убедить Михаила Горбачёва в том, что объединение Германии чревато серьёзным изменением баланса сил не только в Европе, но и в мире. Слияние ГДР и ФРГ воспринималось профессиональными военными отнюдь не столь благостно, как политиками горбачёвского призыва: появление нового государства могло спровоцировать США начать войну против СССР – при поддержке европейских стран – членов НАТО. И Ахромеев, и Огарков в разное время возглавляли Генштаб – мозг армии, были прекрасно информированы о реальном положении дел и ошибаться в оценке военных перспектив попросту не могли. Чтобы понимать, насколько всё было серьёзно, стоит оценить положение дел в Европе того периода: американские «Першинги» базируются в Старом Свете и нацелены на Москву, а в это время Москва декларирует свою новую военную доктрину, разворачивающую всю военную машину Союза «от оборонительных к наступательным превентивным действиям в случае возникновения угрозы войны и от неприменения ядерного оружия первыми к ядерной эскалации». Автором доктрины был маршал Огарков, в 1984 году являвшийся министром обороны страны де-факто и главой Генштаба де-юре. Другими словами, Да, надо сказать, что к моменту описываемых событий Огарков был понижен в чине – формально его должность именовалась «генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР».

Дабы не допустить скорого объединения Германии, которое могло произойти уже к концу 1990 года, нужно было что-то предпринимать. Но что? Ведь вопрос, по сути, решён и поддержан самим Горбачёвым. Огарков и Ахромеев являлись прекрасными военными стратегами, но в международной политике им явно не хватало опыта. Таким опытом располагал бывший член Политбюро Григорий Романов, которого Михаил Горбачёв за пять лет до описываемых событий отправил на пенсию. Романова и Огаркова связывала давняя дружба. Пока у власти находился Константин Черненко, в качестве его преемника называли Михаила Горбачёва и Григория Романова. Но в итоге Политбюро поддержало Горбачёва, и Романов остался не у дел. Так вот, именно Романов и посоветовал двум маршалам сделать нестандартный ход, на первый взгляд кажущийся не чем иным, как государственной изменой. А именно предложить немцам включить в свой состав Калининградскую область СССР.

Да, ставка была высока: страна гарантированно лишилась бы части своей территории. Ведь Германия вряд ли отказалась бы от возвращения в своё лоно Восточной Пруссии, которую немцы продолжают считать своей. Зато в этом случае объединение Германии совершенно точно перенеслось бы на гораздо более поздний срок, и Советский Союз получил бы фору, чтобы навести порядок и у себя в доме, и на границах, выиграл бы драгоценное время для перегруппировки военных сил. Ставка делалась на то, что Германия точно клюнет на приманку.

По теме

Но кто станет закидывать удочку? И Ахромеев, и Огарков были, что называется, при исполнении и заниматься тайной дипломатией не могли. Григорий Романов? Он был в состоянии провести переговоры, опытному царедворцу Брежнева это ничего не стоило бы. Но в каком статусе? В статусе пенсионера? Кандидатура Романова тоже отпала. И тогда Огарков предложил поручить на первом этапе контакты с немцами одному из приближённых генералов, которому и он, и Ахромеев доверяли целиком и полностью. Тут-то и всплыла кандидатура генерал-майора Гелия Батенина. С конца 70-х и до середины 80-х годов Батенин выполнял особые поручения у Ахромеева, занимавшего в то время пост главы Главного оперативного управления (ГОУ) Вооружённых сил СССР, а затем работал главным военным советником при Министерстве обороны по вопросам контроля за ядерными вооружениями. Довелось послужить ему и с Огарковым, так что оба маршала лично знали Батенина и не сомневались в его преданности и немногословности, полностью исключающих какую-либо утечку секретной информации.

Итак, переговорщик найден. Но с кем вступать в контакт? Отправить Батенина в Бонн? Невозможно: о такой командировке наверняка станет известно КГБ, а уж оттуда сразу проинформируют Михаила Горбачёва. Ещё не забыт недавний конфликт армии и спецслужбы: первые в 1985 году поддержали Романова, вторые – Горбачёва. Тогда решающим стал голос председателя КГБ Чебрикова, который формально не являлся членом Политбюро и не имел права голосовать «за» или «против» кандидатуры нового генсека. Как же дать знать немцам, что в СССР готовы заплатить немалую цену за отсрочку германского объединения? И снова пришёл на помощь Григорий Романов: зачем лететь в Бонн, сказал он, если в Москве есть германское посольство. Нужно встретиться с представителем посольства и внятно объяснить ему, что у руководства СССР есть некое «особое предложение», от которого немцы точно не смогут отказаться, но гласно заявлять о котором в силу определённых причин не представляется возможным.

2 июля 1990 года генерал-майор Гелий Батенин пришёл в посольство Германии в Москве. Его принял шеф протокола посольства Иоахим фон Арним: никого более высокопоставленного на тот момент в посольстве не было, но Батенину никто другой и не требовался. Его задача была предельно простой: сформулировать предложение германской стороне, а уж в том, что посольство поставит в известность Бонн об этой встрече буквально в считанные часы, сомневаться не приходилось. Что говорил Батенин дипломату? Примерно следующее: Калининградская область для СССР – регион бесперспективный. Сельское хозяйство в упадке, промышленность развивается слабо, а в случае если из состава Союза выйдет Прибалтика, область будет отрезана от метрополии и, по сути, обречена. Так не лучше ли озаботиться её судьбой загодя и начать мероприятия по интеграции с Германией прежде, чем её присоединит к себе, скажем, Литва?

Фон Арним отреагировал так, как и должен был отреагировать профессиональный дипломат: пообещал уведомить о предложении своё начальство в Бонне. Сейчас фон Арним в интервью журналу «Шпигель» заявляет: он, дескать, сразу сообщил Батенину о том, что официальная позиция Бонна исключает перспективу поглощения Калининградской области, а слияние ждёт лишь ГДР и ФРГ. Но кое-что фон Арним всё же не договаривает. Батенину он объяснял немного не так: Калининградская область – лишь часть Восточной Пруссии. Другая её часть по итогам Второй мировой отдана Польше. Германию, безусловно, интересует Восточная Пруссия, но не по частям, а целиком. От руководства Польши предложение о передаче польской части Ост-Пруссии не поступало, а значит, строить планы на объединение пока преждевременно.

Переговоры шли недолго, немногим более часа. За это время Батенину стало понятно, что особого интереса у представителей Германии к предложенной сделке нет. Объединение восточной и западной частей и так далеко не всех устраивало, причём не только в СССР, но и в Европе: многих страшил образ единой Германии, в особенности Лондон и Париж. В марте 1990 года британский премьер Маргарет Тэтчер призвала Францию объединить усилия перед лицом нарастающей «немецкой угрозы». А тут ещё и прусские территории! При этом далеко не факт, что передача Калининградской области оставит равнодушной Польшу. Ситуация запутывалась ещё больше.

К тому же шеф протокола посольства визит генерала расценил по-своему – как провокацию. Вопрос о Калининградской области – северной половинке Восточной Пруссии – не вписывался в концепцию происходящих геополитических изменений. По словам фон Арнима, одно публичное упоминание о предложении Батенина грозило дискредитировать идею немецкого единства как таковую. Раскусил дипломат генерала. А стоило ли ждать чего-то иного? В общем, заговор маршалов провалился. И будь на месте Батенина даже опытный дипломатический работник, наверняка и его миссия была бы провалена. В Германии всё было готово к объединению двух половин одной страны: до него оставалось чуть более 100 дней. Какая там ещё Ост-Пруссия?

Дальнейшие судьбы заговорщиков сложились по-разному. Маршал Ахромеев покончил с собой, узнав о провале ГКЧП. «Пусть в истории хоть останется след – против гибели такого великого государства протестовали», – написал он в своей предсмертной записке. Маршал Огарков возглавил Всесоюзный совет ветеранов войны и пережил своего друга и коллегу Ахромеева на три года. А Гелий Батенин выпустил несколько книг по военному искусству, в том числе крайне востребованную у военных экспертов на Западе книгу «Европа. Контуры безопасности». О его тайной миссии 20-летней давности сегодня практически никому не известно.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 02.06.2010 11:35
Комментарии 0
Наверх