Газета «Версия» уже писала, что в этом году на экраны страны выйдет новый фильм «Сдвиг». Нашему корреспонденту удалось побывать на заключительных съёмках этой картины, которая наверняка станет одним из громких кинособытий этого года. Проходили они на одном заброшенном московском заводе.
Сцены в один из последних дней снимались самые что ни на есть экшновские. Постоянно раздавались выстрелы и крики. На площадке были только актёры-мужчины: Дмитрий Ульянов, Михаил Горевой, Олег Тактаров. Обещали, что будет присутствовать и Борис Галкин. Но, как выяснилось, его героя накануне убили... Он при этом сопротивлялся, но так уж получилось... Итак, сцена в обычной советской столовой, именно здесь происходит всё самое интересное. Пока Дмитрий Ульянов отдыхает, нам удалось задать ему несколько вопросов.
— Дима, расскажите, что сейчас снимают? Хочется быть в курсе происходящего...
— Как вы уже знаете, я играю учёного Сергея Лодыгина, который спасает мир. Сейчас снимаются финальные сцены. Я сижу прикованный наручниками к батарее и не могу никуда убежать. Начинается стрельба, приходит один из персонажей, который спасает мне жизнь, потому что меня только что чуть не застрелили злые люди.
— Как вы попали в проект? Сразу дали согласие сниматься?
— Нет, я долго думал. Я почитал сценарий, подумал... Что меня привлекло — это новый герой. Обычно предлагают такого классического супермена — милиционера или бандита: мужественное лицо, сильный человек стреляет, бегает. Вначале по сценарию были варианты, где мой герой в конце становится настоящим суперменом. Он начинает бегать, стрелять как настоящий снайпер, выполнять нереальные трюки. Ну как простой человек науки может вдруг стать таким? Там даже язык, на котором общался мой герой, был другой. Учёный-сейсмолог, живший к тому же шесть лет за границей, разговаривал каким-то простым языком милиционера или бандита. В итоге мы договорились с продюсером Володей Кильбургом, что Лодыгин будет спасать мир исключительно своей головой, он не будет драться и стрелять, выпрыгивать в окна и вышибать ногой двери, потому что он в принципе этого делать не умеет. Также для персонажа переписали все диалоги. Вот после этого я и согласился.
— Какой он, ваш герой?
— Лодыгин — не типичный герой, он неспособен к героизму. Он не милиционер, не пожарник, не спортсмен. Нормальный, обычный человек, который живёт своей жизнью и который попадает в определённые ужасные обстоятельства, которые вынуждают его поступать так, а не иначе. Эти решения ему не так просто даются — пожертвовать собой и спасти человечество. Он не боец, весь фильм он хочет сбежать обратно в Голландию, где у него всё хорошо: пентхаус, хорошая работа, стабильная зарплата. Он хочет жить своей жизнью.
— Раз он не супермен, значит, вам и трюков никаких не приходилось исполнять?
— В Амстердаме я катался на велосипеде, такой вот сложный трюк. (Улыбается.) Правда, была одна непростая сцена. Съёмки в Феодосии... Мой герой без сознания, его пытаются утопить в море, из-за этого я не мог «продуваться» (это делается для того, чтобы выравнять давление). Для этой сцены потребовалось много дублей, в итоге у меня потом очень долго болела голова.
— Учёный Лодыгин вам близок?
— Да, я точно знаю, как он поведёт себя в той или иной ситуации, что он скажет и, главное, как он это скажет. Я параллельно снялся у Светланы Дружининой в роли князя Юсупова, этот персонаж мне абсолютно точно неблизок.
Около 20 российских регионов испытывают нехватку учителей по базовым школьным предметам. Речь идёт о русском языке, математике, литературе, физике и иностранных языках.
В это время слышен зычный голос второго режиссёра, призывающего Дмитрия вернуться на площадку. И опять Дмитрий прикован наручниками. Периодически к нему подбегает гримёр, чтобы ваткой «подправить» пот, взлохматить волосы. Из столовой с пистолетом выбегает Михаил Горевой. Как всегда, он играет подлеца, учёного Тарасова, о чём с улыбкой нам и сообщает. Как только выдаётся несколько свободных минут, он соглашается с нами пообщаться.
— Да, я опять «плохой парень». В данном случае специализация — предатель. Персонаж мой ловко маскируется под личиной друга главного героя. Я таких людей встречал, они вроде друзья, а потом за спиной — бац — и такую подлость тебе влепят. Тоже учёный, но не такой талантливый, как Лодыгин, посему зловещий учёный. «Гений и злодейство — две вещи несовместные». Лодыгин — гений, а я — злодейство, маскируюсь под личиной учёного и друга. Корыстная, хладнокровная дрянь. Короче, мой «гардеробчик». Вот примерно такого мерзавца я и играю. Что интересно — не сразу выясняется, что мой персонаж предатель, а только в самом конце.
— Сразу ли вы согласились играть очередную отрицательную роль?
— Это целая история. Про этот проект я знал давно, с самого зарождения идеи. Причём он хорош тем, что идея его была сформулирована ещё до цунами в Таиланде. Сначала у меня была маленькая роль, меня убивали практически сразу. Но потом мне позвонил продюсер Володя Кильбург, человек, которого я знаю давно и уважаю за его постоянное желание реализовать творческие кинематографические идеи, что очень приятно, и «повысил меня в должности», я стал ещё более мерзейшим. То есть я был так, говнецо, а тут Володя мне сообщил, что увеличивает количество съёмочных дней, роль, и сказал: «Давай ступай, и часть роли у тебя будет на английском языке». У меня там появляется эпизод, когда я встречаюсь с американским подлецом и мы строим козни.
— Вам интересно сниматься?
— Мне интересно, потому что компания хорошая. Сейчас в этом бункере главный герой как раз выясняет, что его друг — учёный, коллега — оказался монстром, ничтожеством, бездарем. Как всегда, это происходит в конце. Сейчас увидите, будет перестрелка, мочилово-рубилово. Будем снимать мой трусливый побег. И только в море меня настигнет кара, там будет унизительная смерть, где меня будут бить веслом по голове. Так что либо очень резиновое весло должно быть, либо придётся как-то пощадить меня.
— А ваш герой здесь стреляет?
— Я как раз вчера цинично и подло застрелил Борис Сергеевича Галкина. Ну, персонаж-то мой, он не самый лучший стрелок, но с двух шагов из пистолета попадёт. Главное, рука у него не дрогнет сделать такую гадость. Но при этом приходится как-то оправдывать своего героя, он очень долго таким друганом был Лодыгину. Я большой специалист по мерзавцам, бывают народные артисты, заслуженные, а я мерзейший артист России.
— Не обидно?
— Если серьёзно, без смеха, это моя работа. Так получается, что меня так видят, такое у меня амплуа. Я не переживаю сейчас. Когда-то были переживания. Но как-то мы снимались вместе с Малколмом Макдауэллом, одним из самых удачных артистов-злодеев, и он сказал мне: «Старик, не переживай, тебе за это деньги платят. Обычно мерзавцев играют очень добрые люди». Слава богу, у меня есть моя страсть, мой собственный театр, и там большей частью я играю рефлексирующих интеллигентов.
— Насколько легко работать с режиссёром Анной Кельчевской, она ведь дебютант в большом кино?
— Очень легко. Она умна, воспитанна. И несмотря на то что это первое её масштабное кино, Аня чувствует, знает профессию, идёт с удовольствием на какие-то мои предложения.
— Чем этот фильм отличается от голливудского?
— Мне кажется, не надо сравнивать. Мне представляется, что американское кино нынче переживает период стагнации, тогда как наше кино, наоборот, после «Ночного дозора», «9 роты» уже не на коленях, как было недавно, а переживает период взлёта. Может, кто-то будет со мной спорить и не согласится, но я, находясь внутри этого процесса, зная и их, и наш кинематограф, считаю, что в Америке всё становится шаблонно, пластмассово, потому что всему есть свой срок. Потом, я убеждён, у них будет новое дыхание. Но сейчас это конвейер. Я совершенно не злорадствую, люблю американский кинематограф, знаю его. Тогда как наш кинематограф сейчас распрямляет плечи и ещё натворит кучу всего. Наша страна талантами не оскудеет.
ВСУ нанесли удар из РСЗО HIMARS по пункту временной дислокации российских военных, расположенном в Макеевке. По данным Министерства обороны РФ, погибли 63 военнослужащих
Михаила вызывают, и опять продолжаются съёмки. Режиссёр Анна Кельчевская просматривает какие-то отснятые кадры. Просит что-то переснять. И опять звучит: «Мотор! Дубль такой-то, кадр такой-то! Тишина!» В этот момент все, кто присутствует на съёмочной площадке, замирают и стараются даже не дышать, чтобы, не дай бог, как-нибудь не помешать серьёзному процессу. Пока рассматриваю удивительное сооружение, которое находится в стороне, — такая труба, похожая чем-то на американские горки. Говорят, с помощью неё будут снимать цунами. Даже представить не могу, как это будет выглядеть, придётся уже смотреть в фильме. Замечаю, что Олег Тактаров в окружении таких же, как и он, людей в чёрных костюмах, выбегает с пистолетом. С ним гораздо труднее переговорить, так как его герой постоянно в кадре. Фактически на ходу он рассказывает:
— Мой герой Фетисов — безвредный, положительный человек, который в силу обстоятельств находится на службе у самого большого негодяя. И самое негодяйское у моего персонажа то, что он встречается с женщиной этого злодея. Он не отрицательный герой, но в силу обстоятельств он в лагере врагов.
— У вас ведь очень плотный график, вы только что из Америки прилетели?
— Да, вчера ещё полусонный был, ни чай, ни кофе не помогали, а сегодня почти как огурчик. Мне интересно участвовать в этом проекте, тем более что тут в отличие от американских блокбастеров главный герой не становится суперменом, а остаётся обычным человеком.
— В чём ещё разница?
— В том, что в отличие от Америки у нас не у каждого актёра по вагончику, — правда-правда, не смейтесь. Это только плюс, люди больше общаются между собой. Я помню, на съёмках «Сокровищ нации» мне дали такой же вагончик, как у Николаса Кейджа, ну и зачем? Отличная погода, красота вокруг, в общем, я туда только переодеваться забегал.
— Интересно работать?
— Мне сначала было непривычно, всё медленно, многое долго обсуждается. Но потом я понял: это работает. Вот вчера отсняли моего героя. И что-то не то получилось. Подумали, посоветовались, пересняли, эпизод получился в итоге шикарный.
— Почему согласились?
— А почему бы нет? Продюсер Владимир Кильбург делает хорошие фильмы. Ансамбль достойный, не дадут сфальшивить, а это очень хорошо, для меня это важно.
— Трюки выполняете?
— Прыжки, падения, драки — как всегда. В Голливуде мне бы это не позволили сделать. Часто голливудские актёры заявляют, что они сами всё делают. Не верьте. Я знаю, что они не делают ни одного трюка сами. Там, где лица не видно, всё это делают каскадёры-дублёры. Даже если актёр располнел неожиданно, сразу ему замену находят.
Почти после каждой фразы нам приходится прерываться, Олега вызывают в кадр. В какой-то момент заглянула в столовую, где шли съёмки, а там опять Дмитрия Ульянова наручниками приковали. Вот не везёт человеку, почти весь день прикованный сидит. Перед тем как покинуть площадку, удалось задать пару вопросов Анне Кельчевской...
— Аня, насколько девушке трудно снимать экшн?
— Дело не в том, какой это жанр. Главное — подключиться к процессу.
— Трудно было прийти в проект на середине?
— Нелегко. Представьте, кто-нибудь делает что-то долго и упорно, а потом вас зовут и говорят: «Доделайте, пожалуйста». Пришлось многое переделывать, переснимать.
— Я всегда считала, что режиссёр должен быть таким диктатором, требовать, кричать. А вы ни разу голос не повысили...
— Я ненавижу кричать, стараюсь никогда этого не делать. Переложила эту почётную обязанность на второго режиссёра.
— Чем заинтересовал проект?
— Для меня это дебют, мне очень интересно. Да, это боевик, но думаю, что я на этом не остановлюсь и потом буду пробовать себя в других жанрах. Мне многое интересно, и я не хочу зацикливаться на чём-то одном. Нахожусь в поиске...
