«Синдром Фукусимы» проходит, бодро рапортуют российские атомщики. Вот и Китай, заморозивший проекты строительства АЭС после землетрясения в Японии, недавно решил отменить мораторий на строительство АЭС. Идёт активное внушение идеи о безопасности и, главное, безальтернативности атомной энергии. Росатом сейчас играет в игру, где на кону миллиарды долларов, которые могут сгореть в топке ядерных амбиций этой госкорпорации.
Приезд белорусских министров на переговоры о строительстве АЭС в Нижний Новгород горожане встретили пикетом. У входа в здание НИАЭП, компании – проектировщика атомных электростанций, входящей в госкорпорацию «Росатом», был развёрнут плакат «Нижегородцы против финансирования белорусской АЭС из российского бюджета». Ранее протесты против финансирования Россией белорусской атомной стройки, Островецкой АЭС, проходили в Петербурге и Москве.
Причина проста: строительство АЭС в стране, наверное, больше всех в мире пострадавшей от «мирного атома», да ещё после японской катастрофы, – цинично. Финансовые аспекты проекта вызывают у экспертов не меньшую оторопь.
Начнём с того, что стоимость строительства росла как на дрожжах без всякого обоснования: вначале проект оценивался в 6 млрд долларов, сейчас – в 9 млрд долларов, из которых 3 млрд пойдёт на строительство инфраструктуры. Окончательная сумма так и неизвестна: в кредитном соглашении не будет прописано чёткой суммы, а будут оговариваться условия открытия Россией кредитной линии на сумму до 10 млрд долларов для финансирования строительства первой белорусской АЭС. То есть вначале Россия из своего бюджета даст Белоруссии многомиллиардный кредит, а затем Росатом скажет, сколько ему из этого кредита причитается. Как-то сразу вспоминается бессмертная фраза поручика Ржевского из анекдота: «Тут-то мне, господа, карта и попёрла».
При этом, как отмечают правозащитники, с подписанием кредитного соглашения внешний долг Белоруссии увеличится на рекордные 83% – с 12 млрд до 22 млрд долларов. Страна фактически окажется на грани банкротства. «Проект сооружения белорусской АЭС не выгоден ни России, ни Беларуси, – заявил Юрий Воронежцев, физик, кандидат технических наук, ответственный секретарь Комиссии Верховного Совета СССР по рассмотрению причин аварии на Чернобыльской АЭС. – Беларусь никогда не сможет отдать полученный от России кредит на строительство АЭС. Так что российский налогоплательщик оплатит из своего кармана атомную авантюру».
Россия кредитует собственное строительство АЭС не только в Белоруссии. По той же схеме идёт финансирование строительства первой АЭС во Вьетнаме – стоимость здесь также определена ориентировочно в 10 млрд долларов. Как и в Белоруссии, в неё не входят затраты на поставку и возврат топлива, обучение персонала, создание научно-технического центра.
Готова профинансировать Россия и строительство АЭС «Белене» в Болгарии – опять же на все 100% и опять с «ориентировочной» ценой проекта.
Такая схема финансирования, безусловно, новое слово в мировом девелопменте и практике международного сотрудничества. Но и это не всё: Росатом готов строить вообще безвозмездно!
Вот, например, строительство АЭС «Аккую» в Турции. Стоимость – около 20 млрд долларов. Строит Росатом на российские деньги. Турция ничего не платит и платить не будет: предполагается, что АЭС останется в собственности Росатома. Таким же образом госкорпорация собирается строить АЭС в Индии (АЭС «Куданкулам»), в Бангладеш… Глава Росатома Сергей Кириенко гордится тем, что придумал такую схему: Россия будет иметь контрольный пакет в АЭС за рубежом, после того как проект окупится, все остальные годы можно будет получать прибыль!
Совет директоров компаний Tesla и SpaceX, принадлежащих миллиардеру Илону Маску, испытывает опасения из-за его увлечения наркотическими веществами. По данным американской прессы, бизнесмен употребляет ЛСД, кокаин, экстази, грибы и кетамин во время закрытых мероприятий в разных странах.
Однако эти доводы весьма сомнительны. Кроме того, как отмечают эксперты, расчёт окупаемости не учитывает стоимости вывода АЭС из эксплуатации – а это дело очень дорогое. Не учитывается и стоимость хранения выработанного топлива, которое вернётся, кстати, в Россию. А нужно помнить, что в атомной отрасли выработанное топливо опаснее «свежего».
Впрочем, ситуация с хранением ядерных отходов в России, превращающейся постепенно в мировую атомную свалку, это отдельная «песня». А вот что интересно, так это то, что вопрос о том, куда девать отработанное топливо с этих АЭС… ещё не рассматривается.
Дело в том, что Росатом заключает соглашения на строительство АЭС нового, экспериментального образца – АЭС-2006. Строительство идёт с размахом, и не только за рубежом, но и в России: ЛАЭС-2, Нововоронежская АЭС-2, Балтийская АЭС. Причём проект станции разрабатывают два конкурирующих института: московский «Атомэнергопроект» и Санкт-Петербургский научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт «Атомэнергопроект». По проекту столичных конструкторов строится Нововоронежская АЭС, а по питерскому проекту – ЛАЭС-2. Оба института, впрочем, входят в корпорацию «Росатом», так что конкуренция между ними больше напоминает борьбу нанайских мальчиков, но результаты этой игры нешуточные.
Дело в том, что тип белорусской АЭС, например, до сих пор не выбран. «По-видимому, только после сооружения и ввода в эксплуатацию этих двух АЭС на основании опыта эксплуатации будет принято решение, какой именно проект пойдёт в серию», – говорится в заключении Общественной экологической экспертизы Островецкой АЭС. Как мы считаем, контракты, заключаемые Росатомом и с другими странами, столь же неконкретны, как и в случае с Белоруссией, можно предположить, что и в этих случаях окончательно проект станции не утверждён.
То есть, прямо говоря, Росатом продаёт за рубеж кота в мешке – вернее, не продаёт, а фактически предлагает странам предоставить место для установки экспериментальных АЭС. Которые, повторим, строить будет фактически за счёт российских налогоплательщиков.
А раз не выбран проект АЭС, то нет соответственно и проекта по работе с её отходами – для каждого проекта технология отличается. В результате сегодня не существует не только технологии переработки и хранения отходов – нет даже проекта контейнера для транспортировки и возможного промежуточного хранения ОЯТ АЭС-2006. У нас налажено производство блок-контейнеров «Cевер», «ДЭС», «Аппаратная», «Водородная» и прочего промышленного оборудования. Однако контейнера для ОЯТ ещё нет даже на бумаге – и это подтвердил Владимир Крицкий, представитель ВНИПЭТ. Правда, он утверждает, что к моменту необходимости в таких контейнерах они будут разработаны, построены, испытаны и запущены в производство. Завод же по переработке отработанного топлива от реактора ВВЭР-1200, как утверждает Крицкий, пока строиться не будет, так как это экономически нецелесообразно.
Если рассуждать цинично, можно было бы понять стремление Росатома провести некий опыт. Но смущает дороговизна эксперимента – причём даже без учёта возможных аварий. Хотя страшно даже представить себе, сколько заплатит Россия (именно Россия, а не Росатом) в случае, как говорят атомщики, «инцидента». Ведь, напомним, часть АЭС даже юридически остаются в российской собственности. О репутационных издержках даже говорить нечего. С учётом протестов как в странах строительства АЭС, так и в сопредельных государствах, любая авария может просто похоронить экспансию российского атома на многие десятилетия. То есть Росатом рискует – и рискует страшно. Ради чего?
Похоже, ради повышения своей оценочной стоимости в преддверии приватизации. Планы акционировать компанию и продать 49% её акций иностранным инвесторам существовали с момента образования Росатома, а в недавней статье премьера Владимира Путина, раскрывающей его экономическую стратегию на ближайшие годы, эти планы получили подтверждение. Если IPO Росатома (на котором скорее всего будет продан пакет акций меньше блокирующего) пройдёт в ближайшие пять лет, то перед потенциальными инвесторами предстанет инновационная корпорация, имеющая контракты на десятилетия вперёд, с большим потенциалом финансовых потоков от продажи электроэнергии в мире, испытывающем её дефицит. А то, что дефицит этот будет снят как раз к моменту пуска новых АЭС в эксплуатацию или вскоре поле этого, что реально работать эти АЭС смогут только после того, как на деньги покупателей будут наконец созданы и технология хранения отходов, и завод по переработке, – опытные андеррайтеры смогут завуалировать. Или не смогут – и тогда за всё заплатит российский бюджет.
Между тем.
«Да, спустя 25 лет после Чернобыля у нас продолжают работать 11 реакторов типа РБМК», – подтверждает член Общественного совета Росатома, доктор технических наук, профессор Владимир Кузнецов. По его словам, в работы на реакторных установках, которые проводились за 25 лет после Чернобыля, вбухано очень много денег, но реального прогресса по обеспечению их безопасности нет. Росатом последние три года развернул работы, связанные с форсированием мощностей этих реакторных установок. Но их надо бы сегодня перевести на 60% мощности, а лучше на 50% от номинала. И дать им тихонько помереть. Однако они переводят их на 104% от номинала. И пытаются выжать из них всё, что можно!» – возмущается учёный. Но, похоже, риск для Росатома – привычное дело. Вот только отвечать за его последствия всем нам.