Владелицу самой крупной в регионе компании по поставкам питания для медицинских и соцучреждений «Трест столовых» Юлию Федорову арестовали в середине марта этого года. Как говорят адвокаты, «по надуманному обвинению». Ей вменяют мошенничество при исполнении госконтрактов по поставкам питания.
Но сама Юлия категорически не признает свою вину. Защита говорит об отсутствии каких-либо доказательств. В то же время многие в городе полагают, что таким образом у женщины хотят отобрать бизнес, который она строила с нуля и добилась серьезных успехов. Неудивительно, что у такого бизнеса могут быть и враги-конкуренты, и желающие «отжать», как это нередко бывает.
СМИ с самого начала следят за ситуацией вокруг странного уголовного дела. При том, что Федорова – многодетная мать, с первого дня была открыта к диалогу и никуда не скрывалась, ее все равно отправили в следственный изолятор. Суд не учел, что у нее прогрессируют такие заболевания, которые в рамках больницы при СИЗО просто невозможно контролировать. На очередное заседание по мере пресечения собралось много людей, которые пришли поддержать Юлию, и даже федеральная пресса. Процесс по мере пресечения длился больше четырех часов – это не шутка. И вел его сам председатель Ломоносовского районного суда Антон Стрелков. Понятно, что дело давно уже вышло за рамки местечковой истории, как бы этого не хотелось определенным людям. Судья был очень внимательным. Однако, решение вышло такое, будто услышал он не всё. Почему так?
Сразу после заседания пресс-служба суда решила всех опередить и выпустила четко-отработанный пресс-релиз, где сообщила, что «при продлении меры пресечения суд проверил представленные органом предварительного расследования материалы и пришел к выводу о наличии достаточных данных, подтверждающих обоснованность подозрения в причастности Федоровой к инкриминируемым преступлениям. Обвиняемая длительное время занимала должность гендиректора ООО «Трест столовых», является его учредителем, может повлиять на свидетелей, находящихся в прямой служебной зависимости от нее, а также на контрагентов, кроме того, оказала активное противодействие правоохранительным органам при производстве обыска. Суд учел объем следственных и иных процессуальных действий, выполненных органом предварительного расследования с момента избрания в отношении Федоровой меры пресечения в виде содержания под стражей, а также принял во внимание сведения о наличии у обвиняемой двоих малолетних детей, уход за которыми в силах осуществлять отец, проживающий вместе с ними. Данных о том, что Федорова по состоянию здоровья не может содержаться под стражей и в условиях следственного изолятора, в деле не имеется, суду не представлено».
В одном из архангельских телеграмм-каналов этот пресс-релиз был дополнен фразой от лица авторов канала: «Советуем Юлии Федоровой начать сотрудничать со следствием и перестать слушать своих тупых адвокатов». Какой-то разговор по понятиям получается. Будто «лихие 90-е» еще не закончились.
Сама Юлия Федорова и ее адвокаты утверждает, что никакого сопротивления сотрудникам правоохранительных органов не оказывала. Напротив по первому звонку следователя выполняла все пожелания. Что касается заболевания, то защита не только представила документы по ним суду, но и в устной форме все озвучила, что отражено в протоколах суда.
На днях во время заседания по мере пресечения Юлия Федорова дала в суде первые публичные показания. Она написала их от руки, второпях, потому что, как рассказала на заседании предпринимательница, следователь не оповестила ее заранее ни о дате суда, ни о намерениях прокуратуры и следствия.
Версия публикует выступление Федоровой:
«Ваша честь, я бы хотела сказать, что я считаю себя совершенно нормальной матерью, порядочным человеком без вредных привычек, надежным партнером и достойной женщиной. Я не совершала и не совершаю никаких преступлений, я не приношу обществу вреда. Я не агрессивна и не опасна для окружающих. И я, честно, не очень понимаю, почему меня нельзя было просто пригласить повесткой, как это делали сотрудники до следователя Алферьевой Нины Николаевны и запрашивали определенную документацию, которой сейчас занимается следователь Алферьева без ограничения свободы. Я добровольно приходила и отвечала на все вопросы, я давала показания. Мои сотрудники все до следствия никогда не препятствовали, никто никуда не уезжал. Действительно я много раз могла уехать заграницу и там остаться, в Москве остаться, но я все время сюда возвращалась. Напоминаю, у меня четверо детей, и я не могу скрыться просто так, у меня нет таких желаний.
13 марта с 06:00 ко мне ворвались домой, и с этого момента меня уже везде сопровождал сотрудник следственной группы УВМД Архангельской области Павлов и следователь. А в протоколе почему-то обозначено, что меня задержали в 18:53. В течение всего дня мне не предоставлялось ни питание, ни вода. Более того, следователь попросила меня написать заявление, о том, чтобы рассмотреть побыстрее это дело, чтоб меня допрашивали в ночное время. Я написала это заявление. Позже его почему-то не учли. 13 марта 2024 года в 23:00 меня проводили в дежурную часть Ломоносовского суда, где еще два часа совершенно никуда не размещали. Как мне говорили сотрудники дежурной части, следователь даже не звонила и не предупреждала о том, что я буду сюда направлена. Ночь с 13 марта 2024 по 14 марта 2024 года я провела на деревянной лавке, сидя.
14 марта 2024 года утром меня привезли в Ломоносовский суд. Опять же могу сказать, что без питья, без еды, без всего я просидела здесь целый день. Вечером без объяснения отвезли в Северодвинск. Меня потеряли и адвокаты, и родственники, никто не мог понять, где я нахожусь, и следователь тоже не могла им сказать, где я нахожусь.
От такого болезненного задержания началось обострение урологического заболевания. Меня доставили в областную больницу в наручниках в сопровождении целой группы конвоиров, только собаки не хватало. Конвоиры стояли над врачами и говорили о том, какие записи нужно вносить – о том, что я здорова. Мне установили катетер без всего, без обследований – просто поставили катетер, дальше все должно было само по себе как-то решиться. А потом в СИЗО вынули катетер и все.
Я два месяца нахожусь в СИЗО. Ко мне только один раз приехала следователь 24 апреля 2024 года – уже полтора месяца, как я находилась в СИЗО. До этого ко мне не поступали ни с какими действиями, ни с какими следственными мероприятиями.
В материалах следователя нет доказательств моей вины. Могу честно сказать, что меня о сегодняшнем судебном заседании не уведомил никто – я узнала об этом от своего адвоката во второй половине дня накануне, то есть мне не пришел документ, чтобы я могла полноценно подготовиться, хотя бы понимать, о чем сегодня будет заявлять следствие и обвинение.
Сегодня я читаю заключение некоего потерпевшего из Минздрава, о котором я знать никогда знала, в глаза никогда не видела, но, тем не менее, он утверждает, что я бенефициар или собственник компании. Юрист, который работает в Минздраве с 2018 года, говорит о том, что он только от следователя узнал, что он признан потерпевшим. Это все очень странно.
Особенно на фоне огромного количества благодарственных писем от Минздрава и остальных заказчиков в мой адрес и адрес компании. Мы их зачитывали на суде в течение длительного времени. Наше государство наделило полномочиями: когда ты отыгрываешь конкурсы или аукционы, то благодарственное письмо является твоей деловой репутацией, это доказывает, что ты умеешь исполнять заключенные контракты и что ты имеешь право работать с пациентами, имеешь для этого оборудование, продовольственные мощности и квалифицированный штат сотрудников. Наши заказчики – это главные врачи, очень уважаемые люди. Вся документация, которая имеется у меня, она точно также имеется у заказчика. Мне скрывать нечего. Поэтому говорить, что я могу давить на заказчиков – уважаемых людей или уничтожить какую-то документацию, абсурдно – все есть в копиях, все находится у заказчиков на местах.
Мы на постоянной основе сотрудничаем с Росгвардией и со специальным отрядом «Ратник», которые (безвозмездно) к нам в санаторий «Беломорье» приезжают восстанавливать свое здоровье. Они привозят свои семьи, возвращаются по несколько раз, они предпочитают нас другим учреждениям, и мы с удовольствием их встречаем.
Сегодня я многодетная мать, и, как бы не хотелось следователю Алферьевой этот статус у меня отобрать, я все же являюсь матерью, и у меня четверо прекрасных детей. Старшие дети уже закончили и получили высшее образование с красными дипломами и золотыми медалями. Я сегодня считаю, что это предмет гордости и моей в том числе.
Меня хотят лишить статуса многодетной матери. Следователь пишет о том, что отец должен полноценно заменить мать. Наша тетя пришла ко мне, поэтому я уже не нужна? То есть я совершенно не нуждаюсь в воспитании детей, и мои дети во мне не нуждаются? Мне кажется, что как-то немножко полномочия следователя здесь перепутаны.
Я очень много времени и сил уделяю и вкладываю в своих детей. Мои младшие дочери, которым 6 и 7 лет, – в их жизни сегодня ответственный этап. У младшей – окончание детского садика и поступление в первый класс. Средняя дочь закончила первый класс и должна перейти во второй. Все это сказывается на ее учебе. У меня прекрасный надежный муж, который уже более 20 лет работает на одном из крупнейших предприятий области. Но я не считаю, что он может заменить девочкам мать. У нас благополучная семья. Я повторюсь, что 2024 год объявлен в Российской Федерации годом семьи. Владимир Владимирович Путин в своих выступлениях ни раз подчеркивал роль семьи в жизни человека. На сегодняшний день меня лишают семьи. Я нахожусь за решеткой, я не могу общаться со своими детьми.
Я хочу подчеркнуть, что на самом деле мои младшие дети после обыска были напуганы и действительно со мной согласовывался вопрос о привлечении психолога. Ранее мы никогда не обращались к психологам по проблематики воспитания детей.
Если честно, я думаю, что по тому, какие рисунки они мне рисуют в СИЗО, не очень понимают, почему их мама не может вернуться домой».
Председатель Ломоносовского районного суда Архангельска Стрелков озвучил решение: «Срок содержания обвиняемой под стражей продлен судом на 2 месяца, а всего до 3 месяцев 29 суток, то есть до 11 июля 2024 года включительно».
