Малайзия, Нидерланды, Австралия, Бельгия и Украина выступили инициаторами создания международного трибунала по расследованию причин гибели малайзийского Boeing777 под Донецком. Речь идёт о наказании не только непосредственных исполнителей, но и тех, кто косвенно способствовал трагедии. Максимальный возможный срок по итогам разбирательства – пожизненное заключение. Вердикт трибунала должен был бы быть приоритетным по сравнению с вердиктами национальных судов. За резолюцию о создании трибунала в Совбезе ООН проголосовали 11 делегаций. Три страны воздержались – Китай, Ангола, Венесуэла. Россия наложила вето на резолюцию, заявив, что цель инициаторов – «подменить настоящее расследование политическим шоу». К чему приведёт решение России заблокировать резолюцию ООН о создании трибунала?
Алексей МУХИН, директор Центра политической информации:
– Вероятно, в итоге трибунал будет создан не под эгидой Совбеза ООН, а его статус окажется гораздо ниже, к неудовольствию инициаторов. Степень вины в трагедии определяется по косвенным признакам, на множество вопросов инициаторы создания трибунала вообще не могут ответить. Это значит, что не получится устроить какое-то серьёзное наказание в отношении России. Вполне возможно, спустя какое-то время выяснится, что трибунал этот и не нужен был совсем. У Москвы, безусловно, вызывает недоумение то, что формат трибунала заранее выстраивается как обвинительный. Это вызывает ассоциацию с нехорошими временами в мировой истории. Понятно, что позиция России находит отклик у стран с национальным суверенитетом – например, у Китая и Индии. И не находит у стран – сателлитов США. Россия выступает не против трибунала, а за его создание на транспарентных началах, то есть с участием России. Наша страна понесла серьёзные имиджевые потери в связи с неоправданными обвинениями. Мы должны участвовать, чтобы по крайней мере оправдаться.
Андрей ОКАРА, директор Центра восточноевропейских исследований:
– Вето становится переломным моментом: фактически Россия открыто противопоставила себя не просто Совбезу ООН, но и всему миру. Кремлёвская тактика будет напоминать советскую после того, как был сбит южнокорейский «Боинг» в 1983 году: надеяться, что очень быстро всё «устаканится» и быстро забудут. Едва ли забудут. Тема «Боинга» и угроза ещё большей изоляции могут стать фактором давления Запада на Кремль.
Константин КАЛАЧЁВ, глава «Политической экспертной группы»:
– На первый взгляд Россия заняла очень странную и уязвимую позицию, казалось бы, лишённую рационального объяснения. На самом деле это вполне логичное развитие курса на суверенитет. Этот термин (от франц. souverain – носитель верховной власти) означает состояние независимости государственной власти, которое выражается в праве и способности без постороннего вмешательства руководить внутренней и внешней жизнью страны, то есть вести себя без оглядки, без ограничителей, без тормозов. Мы ни под кого не прогибаемся, мы не приемлем чуждую логику, нас не согнуть – похоже, что наше руководство воспринимает суверенитет именно так. Хотим – вето накладываем на трибунал по сбитому «Боингу», хотим – санкционные продукты сжигаем. Хотим – повернёмся к Западу задом, хотим – передом. Если не делать ничего шокирующего и нелогичного, то можно ли считать себя суверенным государством?
Павел КУДЮКИН, доцент Высшей школы экономики, член исполкома Союза социал-демократов:
– Вероятнее всего этот внешнеполитический шаг, как и многие другие в последние годы, принят Россией главным образом по внутриполитическим соображениям. Сам по себе трибунал мало чем грозит непосредственным исполнителям. Вероятность того, что самолёт был сбит сознательно, исчезающе мала. Но вот политически попытка заблокировать создание судебного органа воспринимается почти как признание вины, особенно на фоне позиции, занятой вторым подозреваемым – Украиной. Ситуация отдаёт правовым абсурдом. Нарушается известный принцип «никто не может быть судьёй в собственном деле».
