В России антиалкогольные кампании в государственных масштабах являются одним из главных признаков приближающейся революции. На волне борьбы с алкоголем пала Российская империя, развалился Советский Союз. С пьянством надо, конечно, вести решительный бой, но когда борьбу с пьянством превращают в борьбу с алкоголем, это значит, что власть теряет всякую связь с реальностью. Люди, которые лечат головную боль отрубанием головы, демонстрируют всем неспособность управлять государством. Похоже, что-то подобное происходит и сейчас.
До сих пор все революции в России происходили на фоне разрастающейся борьбы государства с употреблением спиртных напитков. И дело не в том, что изголодавшееся по водке население готово было смести любой режим, чтобы дорваться до заветной поллитровки. Антиалкогольные меры просто были одним из самых показательных симптомов полного вырождения власти. Они не только подчёркивали, насколько верхи страшно далеки от народа, но и отражали полную сумятицу в правительственных умах, неспособность проводить адекватную политику. Так было в эпоху первой революции, в 1917-м, в горбачёвскую перестройку… И нынешние власти готовятся наступить на те же грабли, что и их предшественники.
Долгое время в России, да и не только в России, боролись главным образом не с пьянством, а с пагубным воздействием его на окружающих. Любителей выпить просто старались изолировать от остальных: откупщикам было предписано торговать водкой исключительно в кабаках, где даже возможность закусить не предполагалась. На вынос брать можно было только вёдрами (12,3 литра), что простому люду оказывалось не по карману. Принцип чем-то напоминал нынешнюю схему борьбы с курением… Госмонополия при этом со времён Екатерины II отсутствовала, а потому и ответственность на себя государство брать не собиралось.
Серьёзные перемены начались в 1881 году, когда по решению Совета министров вместо кабаков стали вводить трактиры, с 1885 года водку начали разливать в бутылки, а 6 июня 1894 года в России были сделаны первые шаги к установлению государственной монополии на спирт и выделку водки. Сначала монополия была введена в Пермской, Уфимской, Оренбургской и Самарской губерниях. А затем в течение 10 лет эксперимент распространили на всю территорию страны: финальным аккордом стало воспрещение с 1 июля 1904 года иной кроме казённой продажи в Сибири.
Казалось бы, реформа проведена успешно: оборот спиртного поставлен под контроль, а поступления в казну значительно выросли. С 1895 по 1901 год число умерших от пьянства сократилось на четверть, а казна получила 662,8 млн золотых рублей. Причём доходы эти возросли с 250 млн рублей в 1900 году до 500 млн в 1905-м. Но, вместо того чтобы спокойно пожинать плоды, российская власть начала подпиливать сук, на котором сидит.
Государственная монополия имела, пожалуй, лишь один недостаток – на первый взгляд маленький, но на поверку суливший огромные проблемы. Правительство становилось чуть ли не единственным ответственным за «народную трезвость». Впрочем, особых проблем ничего не предвещало: слухи о повальном пьянстве в России сильно преувеличены. Судя по имеющимся статистическим данным, у нас выпивали в среднем 0,61 ведра водки в год на человека и среди 14 стран, где была распространена водка, Россия занимала вполне приемлемое девятое место. А лидировала Дания, где среднедушевое потребление было почти в 3 раза больше – 1,72 ведра!
На первых порах борьбой за трезвость занимались преимущественно врачи и представители церкви. В том же 1894 году, когда стартует введение госмонополии, в Петербурге начинают выпускать журнал «Вестник трезвости». В 1898 году специальная комиссия по борьбе с алкоголизмом создаётся при Русском обществе охранения народного здравия. В 1900 году специалисты разрабатывают специальную Программу исследования действия алкоголя на организм человека. Появляется ещё целый ряд журналов – «Друг трезвости», «Листок трезвости», «Листок трезвости для школьников», «Трезвость и бережливость» и т.д.; среди их редакторов много священнослужителей.
Официальный представитель Кремля Дмитрий Песков заявил, что российские власти рассматривают дополнительные предложения по вариантам ответа на потолок цен на нефть.
Государству следовало бы и дальше просто поддерживать просветительское и медицинское направления, но в дело вмешивается политика. Если раньше правительство прямого отношения к «спаиванию народа» не имело, то теперь ему адресуются обвинения в пополнении бюджета за счёт здоровья нации. Власть должна была продемонстрировать способность решить не самую сложную, надо признать, проблему. Но алкогольный вопрос стал своего рода лакмусовой бумажкой, показавшей её бессилие. Причём показавшей абсолютно всем, а не только специалистам, как в случае с ошибками в экономике, образовании и т.д.
Прежде всего в ход идут запретительные меры, которые должны показать, что правительство не заинтересовано в увеличении продаж алкоголя. Действуют, к примеру, столь хорошо знакомые нам временные ограничения: в Москве, Петербурге и ряде крупных городов спиртное продавали с 7 часов утра до 22 часов вечера, ещё жёстче временные рамки были в сельской местности. А заботу о пропаганде трезвости возлагают на Главное управление неокладных сборов и казённой продажи питей (!), которое даже издаёт в 1903–1905 годах журнал под названием «Вестник попечительств о народной трезвости». В результате проблема разрастается и из культурно-медицинской превращается в общественно-политическую.
В эпоху первой русской революции юристы и политики окончательно перехватывают инициативу. Пламенные речи борцов с пьянством звучат с трибуны Государственной думы, причём в спаивании народа правительство обвиняют представители как левого, так и правого лагеря. «Мужичок, оставьте водку, пейте чай и шоколад. Дума сделала находку: водка – гибель! Водка – яд», – иронизировал по этому поводу Саша Чёрный.
11 декабря 1907 года Государственной думой учреждается Комиссия о мерах борьбы с пьянством. На рубеже 1909–1910 годов в Петербурге проходит Первый всероссийский съезд по борьбе с пьянством.
«Спасение от него преимущественно, если не исключительно, в сознании людей губительности не для тела, а для души этого греха. Избавится от него человек не тогда, когда он будет лишён возможности пить, а тогда, когда он не станет, хотя бы перед ним в его комнате стояло вино, и он слышал бы его запах, и ему стоило бы только протянуть руку», – писал в приветственном письме к съезду Лев Толстой. Но большая часть участников съезда настаивала на мерах не столько духовных, сколько материальных – и требования предъявляла не к пьяницам, а к правительству. Съезд потребовал предоставить сельским обществам и городским самоуправлениям права составления запретительных приговоров о продаже спиртных напитков; рабочим на фабриках и заводах права ходатайствовать о закрытии винных лавок вблизи заводов, а открытие новых заведений в селениях могло быть «допущено только с согласия населения, выраженного на сходах, с участием женщин». И – внимание – самое главное: «коренной мерой в отрезвлении населения было бы постепенное упразднение питейного дохода путём уменьшения количества выпускаемых в продажу… спиртных напитков и замена питейного дохода другими источниками государственного дохода». В результате 16 ноября 1911 года Дума принимает закон о мерах борьбы с пьянством, который закрепляет новые ограничительные меры. В частности, предусматривается запрет на торговлю алкоголем в субботние и предпраздничные дни после 2 часов дня и полностью – в воскресные и праздничные дни, а места продажи алкоголя удаляются от церквей и учебных заведений. Государственный Совет закон, правда, не утвердил, но это не помешало ввести некоторые его положения указами.
Своего апогея борьба с алкоголем достигла в 1914 году. 22 мая Николай II ввёл особые меры против потребления спиртных напитков в армии, «дабы оградить её от признанных опытом и наукою вредных последствий употребления спиртных напитков». С 19 июля торговля алкогольными изделиями в России была вообще прекращена на время мобилизации, а с конца августа – и на всё время войны. Допускались лишь незначительные исключения, в частности для вина, используемого для церковных нужд.
В Государственной думе в связи с этим цитировали Пушкина, писавшего о «рабстве, павшем по манию Царя». «Одновременно с началом Великой европейской войны ... было положено начало беспримерному социальному эксперименту. Огромная страна с полуторастамиллионным населением, с репутацией одной из самых нетрезвых, с растущим из года в год потреблением спиртных напитков, с бюджетом, по справедливости называвшимся «пьяным», вдруг отрезвела, как по волшебству, – писал в 1915 году И.Н. Введенский в книге «Опыт принудительной трезвости». – Государство приостановило деятельность монополии, бывшей главным источником его дохода, не постепенно, не среди нормального течения жизни при благоприятной экономической конъюнктуре, а сразу и перед лицом самых тяжких испытаний, которые когда-либо выпадали на его долю, в предвидении крайнего напряжения всех ресурсов страны».
То, что выставлялось в качестве достижения, на самом деле было проявлением крайнего неразумия и несло губительные для страны последствия. Власть не просто добровольно лишила бюджет доходов «в предвидении крайнего напряжения всех ресурсов страны». Правительство, по сути, самостоятельно за несколько лет обрушило финансовую систему государства, что привело и к революции, и к поражению в войне. Уже в 1914 году был зафиксирован значительный приток взносов населения в сберегательные кассы. Излишняя денежная масса просто задавила экономику. Считается, что ежедневно на спиртное расходовалось почти 2 млн рублей – и на эту огромную сумму нужно было предложить другие товары, чтоб хотя бы поддержать стабильность. А ереориентированная на военные нужды хозяйственная система не могла удовлетворять и прежнему спросу. По той же схеме развивались события и при крушении СССР. Всё началось 16 мая 1985 года с появлением указа «Об усилении борьбы с пьянством».
