У советских зрителей был свой Рембо. Борис Галкин был героем без страха и упрёка. Впрочем, будучи потомком фельдмаршала Кутузова, другим он быть не мог. Для нашей встречи он долго искал время, он постоянно занят своими актёрскими делами. Но в назначенный день пришёл расстроенным. С утра общался с ЖКХ и сказал, что со времён Салтыкова-Щедрина и Сухово-Кобылина у нас ничего не изменилось. Просто поменялись воротнички, да народец стал пожаднее.
–Может, в стране жизнь становится всё хуже?
– Нет. Но бывают хронические заболевания, так и наша страна хронически больна. А это неистребимо. Дураков же хватало во все времена нашей истории. Кстати, я против слова «номенклатура» и считаю, что оно должно исчезнуть из нашей жизни, а чиновником может стать лишь тот, кто понимает, что должен служить народу, а это тяжёлый труд. Но таких людей, я уверен, не будет никогда. Поэтому мы за себя и за того парня будем платить и топтать мостовые, лестницы и коридоры.
– Так печально. А что вас радует?
– Музыка. У меня вышло два диска. Первый назывался «За честь и славу Отечества», второй – «Вне расписания рейс». В заглавной песне со второго альбома есть такой образ: самолёт, который улетает в небо. Так часто бывает в жизни, когда женишься не тогда, когда хочется, а когда это просто случается.
– Вы, можно сказать, профессиональный положительный герой. А были случаи, когда было интересно играть яркий отрицательный персонаж?
– Да, и неоднократно. Однажды в фильме «Обвиняется свадьба» я играл непривычную для себя роль отрицательного героя, уголовника-рецидивиста. Это была реальная история. Я бы никогда в жизни не понял этот характер, но, к счастью, мне довелось прочитать следственные материалы допросов моего героя, и всё сразу для меня стало ясно. Более того, этот образ очень зацепил меня! Мой герой Фаля был фаталистом и по сущности своей самоубийцей, хотя одним лишь фактом своего существования он всем окружающим его людям доставил столько бед. Но Фаля дерзко испытывал ситуацию, которая в конце концов и дала о себе знать. Этого человека посадили на восемь лет, а через год его сокамерники и убили. Но свою судьбу он сыграл до конца. И мне тогда стала понятна сущность фатализма. У него не было выбора, его судьба была предопределена. И никакой лирики по поводу того, что он преступник, никаких робингудовских тем. Беспощадная сволочь, но было очень интересно, так как на жизненном материале, он был зрим, ощутим и понятен и так цепко сидел во мне.
Вот как важно и дорого это. Зачем же всё остальное? Чтобы срубить денег и чтобы «пипл хавал»? Так выразился один руководитель очень крупного ТВ-канала. И стало очень обидно за «пипл», за то, чем его кормят.
– Но ведь «пипл» сам выбирает себе корм?
– Ему мало предлагают альтернатив.
– Как я поняла, вы часто переносили черты, увиденные в жизни, в свои фильмы...
– Конечно. Ведь наблюдательность – это одна из самых серьёзных основ профессии. Когда мы говорили об этом с Владюшей, царствие ему небесное, помню его вопрос: «Все говорят – талант, а что такое талант?» Я ответил ему тогда: «Талант заключается только в одном: в степени твоей любви к персонажу, которого ты играешь. Нужно влюбляться насмерть, и всё». Так оно и было. Он действительно свою любовь, как ключ, подбирал ко всем ролям, которые играл.
– Как вы стали актёром? Просто я знаю, что вы были великолепным спортсменом, но отъявленным забиякой, и вдруг стихи и неизвестно откуда взявшийся дар организатора, и это, как сейчас говорят, проявилось уже в тинейджерском возрасте!
Обнародованную аудиозапись разговора высокопоставленных немецких военных об атаках на Крымский мост прокомментировал глава Минобороны Германии Борис Писториус.
– Мой первый концерт состоялся, когда мне было 14 лет. Это была программа «Павшие живые» по стихам поэтов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Среди чтецов были Ира Смирнова и Юрий Богатырёв, их выступления у меня по сей день стоят перед глазами. Когда мне исполнилось 15, я ушёл из общеобразовательной школы. Сначала на учёбу в школу рабочей молодёжи. Одновременно я устроился на работу в ДК осветителем. Я и работал, и в то же время активно репетировал. Потом я перешёл в заочную школу, а в конце концов два класса закончил экстерном, за один год.
– Какие причины вас к этому подтолкнули?
– Я так поступил только потому, что мне скорее хотелось начать самостоятельную жизнь. У меня была очень хорошая память, кстати, и сейчас она осталась такой, и меня это актёрство очень сильно зацепило.
– Вы, как актёр, сыгравший в своей жизни огромное количество ролей защитников Отечества, знаете, как реагировать на реплики, что мы живём без героев, а что патриотизму надо учить…
– Почему-то считается, если ты – патриот, то это должно быть что-то воинственное. Ничего подобного. Всё-таки патриотизм – это состояние сердца.
– Задам банальный вопрос. А с чего для вас начинается Родина?
– Для меня Родина начинается с Казанского собора в Санкт-Петербурге, с Александро-Невской лавры. Я был совсем мальчишкой, и меня дед за руку водил по всем этим местам. Моя Родина – это парковые пруды в Гатчине, у которых мы с дедом сидели летом, свесив босые ноги в пруд. А день был такой солнечный и тёплый. И дед говорил мне: «Смотри, вот она – природа! Какое в ней невероятное величие… А теперь оглянись! И это уже другое величие!» Я поворачиваюсь, вижу Павловский дворец и понимаю, о чём идёт речь. Это был незабываемый момент моей жизни. Родина – это когда совершенно случайно встречаешься с замечательными людьми. Садовое кольцо в 70-е было живым клубом встреч творческих личностей. На станции «Парк культуры» можно было встретиться с художниками, на Маяковке – с поэтами и литераторами. Но самыми интересными из людей, которых мне доводилось когда-либо встречать, были архитекторы, самые большие и самые не востребованные Отечеством творцы в те времена. Тогда в моду вошли панельные коробки. Хрущёв дал старт, и строительство понеслось. Помню интересную историю об этих зданиях. Когда понастроили хрущёвок, в Советский Союз приехала французская делегация строителей. Посмотрели они на труды своих коллег, а все дома тогда строились в парковых зонах, и, решив, что это летние дачи, поинтересовались: «А где же люди живут зимой?» И никто не был готов к такому вопросу. Родина для меня – это ищущие люди, которым для того, чтобы жить, нужно было созидать. Но самое главное, это были люди, которые не стали номенклатурой, не пали на колени перед чиновниками, которых не сломили и не согнули. Одни уезжали в монастыри, другие находили иные пути. У одного архитектора мы часто встречались в мастерской. В одной части у него было то, что он гнал для заработка, в другой стояло то, что он делал для себя. Он смог чётко разграничить. И был с ясной головой, непьющий и очень мастеровитый.
– Без чего сейчас невозможно существование актёра?
– Актёру всегда нужна работа. Как замечательно однажды сказал Армен Джигарханян: «Актёрская профессия – это как полёт птицы. Остановился – упадёшь». Его иногда упрекали, помните, даже шутка такая ходила: «Гораздо меньше на земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян». А Армен Борисович на это обвинение со своей свойственной ему мудростью и ответил про полёт птицы.
– Но я и в вашей биографии вижу, что очень плотная занятость была у вас всегда!
– Я себе не давал покоя. Если не было съёмок (а я был слишком придирчив к ролям и от многих отказывался, так что даже был такой период, когда меня перестали снимать), тогда у меня были концерты. Мне довелось очень много поездить по стране, сейчас даже трудно вспомнить место, где я не был. И сейчас у меня много концертов. 15 января у меня был концерт на Таганке по Есенину «Дайте Родину мою». Мне очень хочется, чтобы слово звучало, музыка проникала в сердце, скорбь была скорбью, радость – радостью, любовь – любовью.
– Значит, вам хочется ясности?
– Да, ясности, и яркости чувств, и свежести впечатлений!
