Одной из самых тщательно охраняемых тайн новейшей российской истории, похоже, является процедура предоставления политического убежища. Достаточно сказать, что о тех, кто просил и, возможно, получил его в нашей стране до 2008 года, вообще нет никакой официальной информации. Пять лет назад в открытых источниках мелькнула статистика ФМС о том, что Россия стоит на 19-м месте в списке самых привлекательных для беженцев стран, и о том, что только за год убежища попросили 3970 иностранцев. Когда бы не скандал с бывшим сотрудником американских спецслужб Эдвардом Сноуденом, едва ли нашёлся бы повод вспомнить и о некоторых других беглых иностранцах, осевших в России.
Не так давно во время ознакомления с работой Петербургского института ядерной физики имени Константинова президент Владимир Путин в шуточной форме предложил предоставить политическое убежище двум немецким учёным-атомщикам с мировыми именами – Хельмуту Дошу и Себастьяну Шмидту. Мол, в Германии закрывают АЭС, а вместе с ними и исследования в области мирного атома. И учёные вскоре могут остаться не только без практики, но и вообще без работы. Между тем доля правды в шутке главы государства имелась: только в конце 90-х, по некоторым данным, Москва приютила двух физиков из Канады, четырёх голландских учёных-ядерщиков и одного немецкого. Если верить публикациям в западных СМИ, за последние 20 лет пристанище в нашей стране получили не менее 50 учёных из Израиля, США, Китая, Южной Кореи и стран Евросоюза. Достоверно известно, что несколько лет назад убежища в России искал известный американский астроном Стюарт Нозетт, специалист по поиску воды на Луне. Одновременно Нозетт имел неосторожность обратиться с аналогичным прошением к израильским властям, которые его и сдали американцам. В итоге учёного обвинили в шпионаже и бросили в тюрьму – выяснилось, что исследования, которые Нозетт вёл в Массачусетском технологическом институте, были засекречены.
Критерии выбора оставляют пространство для догадок и инсинуаций
Получить убежище в нашей стране непросто. Беженцам из одних и тех же стран, занимающимся примерно одним и тем же видом деятельности, могут и отказать в убежище, и предоставить его – критерии выбора при этом малопонятны и оставляют немало пространства для разного рода догадок и инсинуаций. В том, что Эдварду Сноудену убежище предоставят, можно уже не сомневаться. А вот его соотечественнику, бывшему сотруднику посольства Патрику Дауни, не повезло. Осенью прошлого года Дауни попросил российские власти предоставить ему политическое убежище. По его словам, соотечественники собираются отомстить ему за публикацию секретных данных о поддержке США грузинского лидера Михаила Саакашвили в «пятидневной войне» с Южной Осетией. В итоге Дауни с предоставлением убежища «прокатили». По мнению известного адвоката Анатолия Кучерены, «Дауни смог бы получить в России желанный статус, если бы действовал так же последовательно, как и Сноуден». Но скорее всего причина отказа Дауни кроется в другом: ему нечем было заинтересовать российскую сторону. Ведь все свои секреты недальновидный беглец предал широкой огласке ещё до бегства из США. В то время как у Сноудена, предполагается, осталось в запасе немало интересного.
А вот вам ещё один пример отсутствия единого подхода к предоставлению убежища. Полгода назад в Москве российские правоохранители задержали украинского журналиста Валентина Халецкого. Корреспондент «Славянских новостей» бежал из Киева после того, как его объявили в розыск якобы за совершённое им мошенничество. На поверку же Халецкого разыскивали вовсе не из-за мутной истории с попыткой экранизации его книги на деньги, которые якобы вскладчину собирал некий фонд. Дело в том, что Халецкий много и охотно писал об украинских властях предержащих и о том, где и как они строят и покупают свои дома. Говорят, у журналиста скопилось целое досье, в котором фигурировали родственники президента Украины, высшие чиновники его администрации и депутаты Верховной рады, активно ведущие строительство на «украинской Рублёвке» – в Пуща-Водице и Конча-Заспе под Киевом. Получить доступ к такому досье – обрести козырный туз в игре против несговорчивого бомонда незалежной, которому попросту будет нечем крыть. В итоге Халецкого так и не выдали, журналист оформляет в России статус беженца «по признаку политических убеждений».
Почти одновременно с просьбой Халецкого о предоставлении политического убежища к российским властям обратился и другой украинский журналист и правозащитник – Николай Кожушко. Но ему отказали: у Кожушко не оказалось при себе интересного досье.
Статус не спасает от внесудебных расправ
Удостоверение, подтверждающее статус беженца, формально уберегает его обладателя от возможного похищения и нелегального вывоза на родину.
Однако, как показывает практика, от внесудебных расправ подобные удостоверения всё равно не спасают. В 2004 году в Грузии разразился так называемый аджарский кризис, итогом которого стало бегство в Россию целой группы местных политиков и бизнесменов во главе с руководителем автономии Асланом Абашидзе. На вопрос о том, предоставили ли Абашидзе и его сторонникам официальное убежище в России, внятного ответа нет до сих пор. Но некоторым высокопоставленным лицам из окружения главы Аджарии – генералу Роману Думбадзе, экс-министру внутренних дел Джемалу Гогитидзе и его заместителю Элгудже Джинчарадзе – всё же удалось оформить себе статус беженцев. Только их это от расправы всё равно не спасло. В 2009-м сотрудники грузинских спецслужб отравили в Москве Джемала Гогитидзе – предположительно в ресторане гостиницы «Украина». По злой иронии судьбы год спустя Элгуджа Джинчарадзе получил пулю в спину неподалёку от той же гостиницы на набережной Шевченко. А в прошлом году неизвестные застрелили в российской столице и генерала Думбадзе.
Тем не менее высокопоставленные граждане Грузии по-прежнему бегут в нашу страну и просят российские власти об убежище. Недавний пример – сын экс-министра госбезопасности Грузии Гиви Кутателадзе, бежавший в Россию через грузино-абхазскую границу.
Политическим беженцем может стать даже врач-психиатр
В конце 90-х годов президент Борис Ельцин наотрез отказал в политическом убежище целой группе югославских военных и политиков. В результате часть из них оказалась за решёткой – в Белграде и Гааге. Через несколько лет Владимиру Путину удалось исправить ошибку своего предшественника. Убежище в нашей стране получили не только вдова президента Слободана Милошевича Мирра Маркович и их сын Марко, но и несколько сербских генералов, в частности бывший министр обороны Югославии Велько Кадиевич.
Но самым большим скандалом в Белграде стало даже не бегство в Москву Кадиевича, находившегося в розыске по линии Интерпола, а неожиданное предоставление убежища сербскому мультимиллионеру Боголюбу Каричу. Четверо братьев Каричей считались самыми влиятельными предпринимателями Сербии во времена правления Милошевича. Боголюб Карич возглавлял политическое движение «Сила Сербии», находившееся в оппозиции к новому сербскому руководству. В итоге его обвинили в нанесении государству 40-миллионного ущерба путём финансовых махинаций. Сербские власти выдали международный ордер на арест Карича, но он к тому времени уже успел покинуть страну. Кроме Карича в России нашёл убежище и другой сербский мультимиллионер – Станко Суботич.
Помимо учёных, политиков и бизнесменов в России ищут пристанища и представители других, иногда совсем уж неожиданных профессий. Несколько лет назад убежища в Москве попросил французский врач-психиатр Жанно Оаро. Французские правоохранители разыскивали его, чтобы отправить на 15 лет за решётку – шесть пациенток обвинили врача в изнасиловании, якобы совершённом им под гипнозом. Но зарубежная пресса приводила и другой мотив преследования: Оаро, как и его отец, – видные деятели французской компартии. В общем, врача задержали, но французской Фемиде в итоге так и не выдали. До сих пор он практикует в одной из московских клиник.
