На минувшей неделе президент России Дмитрий Медведев предложил исключить из компетенции судов присяжных разбирательство уголовных дел, связанных с тяжкими и особо тяжкими преступлениями, совершёнными группой людей. Другими словами, террористов народным заседателям больше не отдадут. Слишком много их судами выпускается на волю, особенно в северокавказских республиках.
На совещании с участием членов Совета безопасности в Ставрополе, где обсуждалась ситуация на Кавказе, президент заявил буквально следующее: «Суды присяжных не справляются по ряду причин. Нужно подумать, чтобы эти составы рассматривали коллегии из профессиональных судей». Президента поддержал глава Следственного комитета при прокуратуре России Александр Бастрыкин, который высказался за то, чтобы провести реформу судебного законодательства, и заявил, что по ряду уголовных дел на Северном Кавказе прокуратура не находит поддержки в судах.
Интрига состоит в том, что определённые круги, заинтересованные в проведении судебной реформы, немедленно объявили президентскую инициативу отступлением от демократических принципов. Мол, решив сузить полномочия присяжных, власть решила свернуть судебную реформу в принципе, и эксперимент по созданию в России независимой судебной власти, да ещё и связанной с гражданским обществом, закончен. «Торжества правосудия не получилось», – заявила в этой связи глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.
Специалисты говорят о подмене понятий, которую как бы не замечают критики президентского решения. По их мнению, .Но дела о терроризме слишком специфические, и не во всех демократических странах их рассматривают присяжные. Да и западные шаблоны для нас не очень-то подходят: многие демократии сталкиваются лишь с терроризмом, привнесённым извне, но никак не внутри страны, как это происходит у нас в России.
За отмену судебной реформы высказываются многие известные юристы, ведь, по их мнению, аргументов в пользу продолжения реформ – например, роста правосознания, высокой общественной поддержки или значимого количества решений, свидетельствующих о самостоятельности судебной власти, – всё равно нет. А заседатели, которых легко подкупить и запугать, зачастую оказываются ангажированными. Приходится идти на прямую дискредитацию института присяжных: назначать рассмотрение дел с новым составом суда, идти на неоднократное обжалование оправдательных вердиктов и, наконец, передавать складывающиеся не в пользу обвинения дела в ведение профессиональных судей. Упраздняя судебную реформу в части, касающейся терроризма, президент спасает её в принципе, не отменяя, но лишь приостанавливая её действие в некоторых сферах юриспруденции до окончательного наведения порядка в стране. И, следовательно, деятельность судов присяжных в целом никто отменять не собирается. Только приостановят. На время.
