В середине июня MSCI в очередной раз не включило локальные акции Китая в свои индексы. Такое решение весьма справедливо рассматривалось как удар по надеждам Китая на интернационализацию своего финансового сектора. Впрочем, есть и еще худшие новости: прогресс Китая, достигнутый к настоящему времени, может остановиться.
Либерализация юаня
Решение MSCI резко контрастирует с заявлением Международного валютного фонда, который обещал включить китайский юань в свою корзину «специальных прав заимствования». Этот шаг, по существу, присвоил юаню статус глобальной резервной валюты. Однако дело в том, что китайская валюта, возможно, не отвечает условиям для включения в корзину: юань можно назвать «свободно обращаемым» с большой натяжкой, и в любом случае им практически не пользуются нигде, кроме самого Китая. На своем пике в августе 2015 года на юань приходилось 2,79% глобальных платежей, по сравнению с 44,8% на доллар США.
Идея заключалась в том, чтобы подстегнуть руководителей Китая к выполнению обязательства по полной либерализации юаня к 2020 году. На самом деле, после того как МВФ принял судьбоносное решение, доля юаня в международных платежах практически не изменилась. С марта 2015 года общая доля депозитов, номинированная в юанях в трех крупнейших оффшорных центрах - Гонконге, Тайване и Сингапуре – сократилась на 16%, до 1,24 трлн юаней (около $188 млрд).
Для международных сделок валюта используется меньше, чем раньше: доля юаня в глобальных платежах составила 1,82% в апреле 2016 года. Тот факт, что лишь четверть из этих международных платежей совершена компаниями не из Китая или Гонконга, означает, что только около 0,5% от общей суммы всех сделок в юанях действительно являются международными. Такое положение дел ставит китайскую валюту в один ряд со скандинавскими тяжеловесами - Норвегией и Данией.
Наиболее показательным является тот факт, что даже китайские компании, похоже, не хотят использовать юань за рубежом. Поступления в Китайский банк от международных сделок в юанях достигли своего пика в августе 2015 года и с тех пор снизились почти на 60%. Иностранцы не особо стремятся держать и использовать валюту: инвестиционные потоки - которые указывают на готовность использовать китайские активы – сократились на 38% в этом году, по сравнению с аналогичным периодом в 2015 году, в то время как прямые иностранные инвестиции снизились на 15%. Инвестиции иностранцев в китайские ценные бумаги упали на 61%.
Что происходит?
Опасения иностранцев по поводу китайской экономики и непредсказуемости действий политиков в Пекине перевесили действия Китая по привлечению иностранного капитала. Институциональные инвесторы, работающие с развивающимися рынками, понимают риски и учитывают волатильность. Но последней каплей, напугавшей даже бывалых инвесторов, стало вмешательство китайского регулятора на рынки акций и валюты летом прошлого года.
В то же время китайские компании по-прежнему обеспокоены возможной девальвацией - опасения обострились после того, как правительство представило неумело составленный новый метод фиксации стоимости национальной валюты в августе прошлого года. Дешевый юань приведет у удорожанию долларовых кредитов для многих компаний, в связи с чем им была предложена альтернатива в виде номинированных в юанях облигаций. Целью было привлечение юаней на материк из оффшорных центров, таких как Гонконг.
Генсек ООН Антониу Гутерриш заявил, что действующие международные институты не способны решить современные вызовы в различных сферах. Соответствующее заявление он сделал на Саммите будущего.
Прежде всего Китай сам виноват в деинтернационализации своей валюты. С тех пор как началась неожиданная девальвация, центральный банк был обеспокоен тенденциями в оффшорах. Для предотвращения роста разницы курсов PBOC пришлось регулярно вмешиваться, покупая юань в Гонконге и возвращая его на материк, чтобы поддержать его ценность, и затем репатриировать его обратно.
Для китайских политиков альтернатива немыслима. Они должны позволить юаню значительно ослабнуть и, возможно, отказаться от неофициальной привязки к доллару США. Это будет способствовать притоку иностранных инвестиций и развернет поток капитала, стремящегося покинуть Китай. Тем самым снизится угроза потери ликвидности национальными банками и риск финансового кризиса.
Это трудно понять, но Китай меняет курс. Даже сейчас китайский Центробанк продает облигации на сумму 3 млрд юаней, стремясь вернуть еще больше оффшорной ликвидности. Даже присоединение к корзине SDR в конце этого года не сможет компенсировать вакуума для почти 17% юаней, находящихся за пределами Китая.
Тем не менее, смена курса на интернационализацию имеет свои последствия. Если правительство ослабит контроль над юанем и снимет ограничения на движение капитала – из-за чего MSCI, согласно тексту решения, может исключить китайские акции из своего индекса - компании и инвесторы будут по-прежнему неохотно использовать и хранить сбережения в китайской валюте. В то же время капитал внутри страны будет продолжать распределяться неэффективно, защищая компании от истинной международной конкуренции. Китай установил дату открытия своего финансового сектора по уважительной причине. Сейчас не время изменять цели.
