Мы продолжаем серию публикаций, посвящённых 10-летию газеты «Версия». В предыдущих номерах мы напомнили нашим читателям о «неизвестном» Абрамовиче», деле «Мабетекс» и утонувшем «Курске». Впереди у нас коррумпированный Колосков, Беслан и «Прокурорский косяк» – дело нечистых на руку столичных прокуроров. Всё это – темы наших лучших публикаций, вызвавших в своё время мощнейший резонанс. Это не ностальгия, это – возможность оглянуться в прошлое, с тем чтобы лучше понимать настоящее и предвидеть будущее. На этот раз мы вспоминаем о трагедии «Норд-Оста». Столь масштабного теракта в самом центре Москвы представить себе было сложно даже в страшном сне. При этом до сих пор доподлинно неизвестно, кто стоял за группой Бараева: материалы уголовного дела, возбуждённого по факту захвата театрального центра, остаются недоступными для общественности.
23 октября 2002 года вооружённые люди в камуфляже захватили театральный центр на Дубровке, где в это время шёл показ мюзикла «Норд-Ост». Три дня банда под руководством Мовсара Бараева удерживала в заложниках около тысячи мирных граждан. События развивались молниеносно: террористы ворвались в ДК, блокировали все входы и выходы и заминировали зал. Нескольким актёрам и сотрудникам в первые минуты захвата удалось ускользнуть через запасные выходы и окна. Террористы требовали вывести федеральные войска из Чечни в обмен на жизни заложников.
За развитием событий в театральном центре с напряжением следил весь мир. В Москве тысячи людей дни и ночи проводили около захваченного ДК – все ждали, что этот кошмар закончится благополучно. Ждали, но ничего поделать не могли. Казалось, что это ощущение беспомощности распространялось и на оперативный штаб, сформированный для спасения заложников.
Была надежда, что ситуацию можно будет разрешить мирно, по сценарию Будённовска. Террористам дадут уйти, и тем самым можно будет сохранить жизни людей. Журналисты газеты «Версия» в те дни постоянно находились на месте событий. В своей первой публикации, в № 42 за 2002 год мы писали: «…возможность штурма здания даже не рассматривалась». В этом нас убеждали люди, принимавшие решения.
А тем временем для переговоров были призваны люди, которых назвали сами террористы: Борис Немцов, Ирина Хакамада, Григорий Явлинский, Анна Политковская. В захваченный театральный центр террористы пропустили депутата Иосифа Кобзона и детского врача Леонида Рошаля. Переговорщикам удалось добиться освобождения нескольких небольших групп заложников, а также доставить в здание воду и медикаменты.
Переговоры велись до раннего утра 26 октября. Постепенно становилось ясно: кровавой развязки затянувшейся драмы не избежать – требования террористов были заведомо невыполнимыми. Сложилась патовая ситуация. «Мовсару Бараеву и его людям очень сложно вернуться домой, – писали журналисты «Версии» в первые дни противостояния. – Объявив себя шахидами, заявив во всеуслышание о проводимой ими акции, они уже не могут отступить. У них есть семьи, отцы, дети. У них есть тейп... Шарики в голове у чеченцев вертятся совсем по иной схеме, нежели у европейцев. Это мы можем поменять ситуацию в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами». А чеченцы не могут пойти против «оздангалла» – благородства, одного из ключевых понятий в вайнахской табели о рангах человеческих качеств».
К сожалению, первые предположения, сделанные нашими журналистами, оказались пророческими. Ни одна из сторон не могла отступить – как следствие был предпринят штурм здания силами антитеррористических подразделений ФСБ.
Именно фаза штурма породила больше всего вопросов, ответы на которые не найдены даже спустя шесть лет по прошествии трагедии. Причём, как на собственном опыте поняли журналисты нашей газеты, искать эти ответы было не просто трудно, а порой и опасно.
Количество граждан, отравившихся в Петербурге заказанной с доставкой едой, увеличилось до 171, указывается в сообщении городского управления Роспотребнадзора.
После «удачно проведённой спецоперации по спасению заложников» наша газета опубликовала материал, заголовок которой говорил сам за себя: «Неправда. Зачем врать, если мы победили на Дубровке?». По официальной версии, штурм начался после того, как террористы около 6 утра 26 октября расстреляли двух заложников. Однако наблюдения журналистов, все эти дни следивших за развитием событий непосредственно у театрального центра, говорили о другом. В 5 утра погасли прожекторы на крыше здания, находящегося в непосредственной близости от ДК. «Днём раньше террористы заявляли, что, если перед зданием погасят свет, они расценят это как сигнал к штурму и начнут расстреливать заложников».
«Версия» в те дни первой опубликовала предположение, что для нейтрализации террористов спецслужбы использовали отнюдь не применяемый в анестезии газ, как в том убеждали силовики, а «боевое отравляющее вещество нервно-паралитического действия».
Следом за этим ФСБ проявила пристальный интерес к «Версии». Начались допросы журналистов, изъятие компьютеров. Официально с публикациями о «Норд-Осте» эти процедуры не были никак связаны, спецслужбистов якобы заинтересовала совсем другая заметка. При этом на допросах дознавателей больше всего интересовали источники нашей информации. А вот на поставленные журналистами вопросы никто отвечать не собирался. «Вместо ответов с экранов на нас смотрят бегающие оловянные глазки силовых министров, вице-премьеров, депутатов и прочих «больших людей», они что-то говорят, речь течёт ровным бессмысленным потоком. А за этими речами скрывается молчание. Полное и однозначное молчание. Мафиозный закон «омерты» в действии».
