Исследователи музыки авторитетно утверждают (и с ними трудно не согласиться), что джаз-рок, представляющий собой «сплав», «синтез» джаза и рока, является одним из наиболее сложных и «навороченных» стилей в музыке ХХ и ХХI веков.
«Увлечено цветами,
как сердце мое могло
остаться со мною?
Разве не думал я,
что все земное отринул?»
Сайгё (из сборника стихов «Горная хижина»).
Уверен, что подкованные в музыкальном отношении читатели сами знают, что к чему в яркой истории джаза и в не менее ослепительной истории рока. Но, как ни странно, при всем изобилии «навороченных» стилей интерес к джаз-року никуда не пропадает, оставаясь стабильным и даже понемногу возрастает с течением времени. Появляются новые имена и весьма любопытные работы как джазовых, так и рок-музыкантов, уводящие нас по проторенным тропам классиков жанра в совсем неизученные области джаз-рока.
Думаю, что некоторые моменты, имеющие прямое отношение к теме нашего исследования, посвященного джаз-року, осветить лишний раз не помешает. Напомню основное: принято считать, что джаз родился в Новом Орлеане в конце 19 века. Его рождение произошло от творческого слияния функциональной оркестровой музыки (игра в кабаках по праздникам), музыки негритянских и креольских марширующих оркестров (свадьбы, похороны) со всем многообразием искусства гастролирующих менестрелей, виртуозно жонглировавших этническими мотивами своих музыкально одаренных африканских предков.
Рэгтайм (от «raggin’» – «придумывание на ходу») некоторое время был популярен. В начале ХХ века из смешения маршей, рэгтаймов (где знаковым является имя Скотта Джоплина) и блюзов начинает формироваться так называемый традиционный джаз. Джазовый бум совпал с изобретением граммофона. Символом джаза становится саксофон. К двадцатым годам ХХ века появляются первые мастера игры на саксофоне в основном из «белых» музыкантов. Новоорлеанский (хот-джазовый) стиль доминирует. К тридцатым и сороковым годам радио постепенно вытесняет граммофон.
Процесс развития джаза ускоряется так, что к середине тридцатых годов джаз уже в качестве основного жанра американской музыки тех лет активно прорастает в свинг, подразделяющийся на нью-йоркский свинг «малых оркестров» и свинг, исполняемый биг-бэндами. Соответственно из музыкантов выделяют Бенни Гудмена (из «белых») и Каунта Бэйси (из «черных»). Образуется характерная мода, стиль. Свинг в свою очередь буйно разветвляется, дав утвердиться к середине сороковых годов бопу (или бибопу) и кул-джазу.
Боп по своей сути явился революционной модернизацией новоорлеанского хот-джаза!
Боп провозгласил диктатуру беспрекословной свободы, культ свободной импровизации, новаторство в ритмике, гармонии, мелодике, форме. Джазмены принялись извлекать из своих инструментов дичайшие звуки, а барабанщикам дали такую волю, от которой опомниться им уже было не суждено. Неслучайно знаменитый литератор и битник Джек Керуак объявил бибоп источником «философии нового мира».
Не описать словами то, что начали вытворять «неофилософы» на сцене и в жизни, внося своеобразный протест и самоутверждение также в манеру говорить, одеваться, в проведение досуга, в свое поведение и быт (что, на мой взгляд, отчасти повлияло на современные крафтовые пивную или кофейную субкультуры, развившиеся в начале ХХI века). Например, трубача Ли Моргана после активного выяснения отношений с подругой просто пристрелили, не отходя далеко от сцены, и это был отнюдь не единичный случай…
Видимо, от бопа с его культовыми фигурами в лице умевшего непередаваемо надувать щеки Диззи Гиллеспи или виртуозного Чарльза Паркера и перешел к року в наследство весь нерастраченный авантюризм и тяга к покорению вершин духовной и музыкальной раскрепощенности, над которыми играючи парили Майлз Дэвис, Чарльз Мингус, Арт Блэйки и многие другие джазмены.
Расширение в бесконечность джазовой музыки через фри-джаз пятидесятых и шестидесятых годов было стремительным и недолгим. Впитавшее в себя философские мировоззрения битников и хиппи направление фри-джаза реализуется посредством еще большего стремления к музыкальной свободе.
Сесил Тэйлор, Телониус Монк, Орнетт Коулмен, Арчи Шепп, Джон Колтрейн провозгласили полное освобождение от «тирании» тактов, последовательностей аккордов, постоянных темпов и даже определенной высоты звука. Во фри-джазе привлекает полное свободомыслие. Здесь не принято задумываться над тем, что скажут другие. Джазмен говорит: «Я сыграл, значит – можно!». Дэвис и Колтрейн жили музыкой, дышали ею, что аллегорически и очень талантливо описано в повести Хулио Кортасара «Преследователь»…
Можно сказать так, что фри-джаз – не стиль и не жанр. Это – нечто иное. Сказочный мир, где автору дозволено воплотиться в собственное творение! В поп-музыке к такому идеалу нет смысла даже стремиться. Но если говорить о ритмических и стилевых особенностях рок-музыки, то именно ее лучше всего сопоставлять с джазом, как искусством, где впервые зародились профессиональные понятия «драйв», «свинг», «бит». Где от музыкантов требуется не просто развитое чувство ритма, а наличие специфической эмоциональной энергии и особого исполнительского чувства, а также умения передать, всю вырабатываемую гамму эмоций и чувств, слушателю (то есть нам с вами).
Продолжение следует.
