Версия // Власть // Юристы сравнивают происходящее на процессе между главным редактором газеты «Коммерсантъ» Михаилом Михайлиным и его тёщей с политическими процессами 37-го года

Юристы сравнивают происходящее на процессе между главным редактором газеты «Коммерсантъ» Михаилом Михайлиным и его тёщей с политическими процессами 37-го года

3248

Дело главного «коммерсанта»

Фото: Коммерсантъ
В разделе

Резонансное дело в отношении главреда «Коммерсанта» Михаила Михайлина набирает обороты. На днях прокуратурой был пересмотрен отказ в возбуждении уголовного дела против него, и теперь имеет перспективу новое судебное разбирательство. Сейчас документы возвращены в районный отдел полиции, где дело будет заново квалифицировано и принято к рассмотрению. Главному редактору инкриминируют ст. 116 ч. 1 (побои), по которой ему грозит до трёх месяцев лишения свободы.

В кратце суть дела такова. Бывшая тёща Михайлина Ольга Беляева утверждает, что, когда она находилась дома у дочери, где кроме взрослых был ещё внук Миша, Михайлин якобы ударил её ногой в спину, в крестцовую область. Вроде бы обыкновенное дело, которое попало на рассмотрение к мировому судье Ольге Игониной. Но в обыкновенном бытовом процессе вдруг оказался задействован мощнейший административный ресурс. По словам юристов, они не встречали такого давления даже в громких политических процессах, таких, как, например, «дело 6 мая» или Pussy Riot.

Это вызывает огромное удивление. Силы и средства, которые были втянуты в орбиту криминального скандала, поражают. Порой складывалось впечатление, что речь идёт не о бытовом конфликте, а о политическом процессе, сравнимом с 37-м годом прошлого века. Особенно настораживает в этом случае тот факт, что Михайлин – главный редактор «Коммерсанта», газеты, позиционирующей себя как лидера либеральной печати. Кроме того, он заместитель председателя Общественной комиссии по взаимодействию с судейским сообществом Москвы. О том, каким образом происходит это взаимодействие в связи с подробностями разбирательства, сегодня можно только догадываться.

Накануне новых судебных разбирательств корреспондент «Нашей Версии» встретился с адвокатом потерпевшей стороны Сергеем Жориным.

Перед законом все равны, но некоторые равнее?

– Сергей Викторович, вы защищаете Ольгу Беляеву, мать бывшей жены Михаила Михайлина, которой якобы он нанёс удар в спину. В её заявлении сказано: «От удара я отлетела к двери, сильно ударившись правым плечом о косяк. Эти действия Михайлина причинили мне физическую боль, у меня резко поднялось давление. Рука долгое время была синей и распухшей». После женщина обратилась в травмпункт, где факт ушиба был зарегистрирован, а в отдел полиции отправлена телефонограмма. Были какие-то проблемы в возбуждении уголовного дела?

– Это дело частного обвинения, и полиция отказала в возбуждении уголовного дела, рекомендовав обратиться в мировой суд. Что и было сделано. Там нам несколько раз отказывали в приёме документов по надуманным, формальным основаниям. Но в итоге все претензии были устранены, и суду ничего не оставалось делать, как принять к производству это заявление, возбудить уголовное дело и признать Михайлина подсудимым. Есть справка из травмпункта, куда Беляева обращалась, есть обращение в полицию, и есть постановление полицейских, где сказано, что усматриваются признаки состава преступления ст. 116 ч. 1. На первых двух заседаниях ничего не происходило, потому что судья нашего участка была в отпуске и её замещал мировой судья другого участка. Он просто тянул время, потому что сразу было ясно, что дело хлопотное, ввиду того, что Михайлин непростой человек.

– Я слышала, что, по словам окружения Михайлина, он внутри своего издания говорил, что у него есть серьёзный ресурс и он лично знаком с министром внутренних дел Владимиром Колокольцевым, с председателем Мосгорсуда Ольгой Егоровой, с пресс-секретарем Дмитрия Медведева Натальей Тимаковой он вместе работал, а пресс-секретарь Мосгорсуда Анна Усачёва тоже у него работала. Но это не должно давать ему никаких преференций. Поэтому тем более интересно узнать, как развивались события.

По теме

– После того как судья вернулась из отпуска, было назначено первое заседание. У нас был определённый план действий, чтобы доказать вину Михайлина в совершённом преступлении. Обычно это происходит следующим образом. В первом заседании определяется порядок исследования доказательств, порядок судебного процесса. Что и зачем следует. Как правило, сначала допрашивают потерпевшую, потом допрашивают свидетелей. При необходимости эксперты делают различные запросы в различные учреждения. Запрашивают медкарту по месту обращения в травмпункт; запрашивают материал проверки. В каких-то случаях допрашивают участкового; допрашивают врача, который проводил осмотр. В самом конце допрашивают подсудимого. Потом у него последнее слово. Потом суд уходит на приговор.

– То есть рассмотрение дела не происходит за один день? Я слышала от разных источников, близких к «Коммерсанту», что Михайлин на работе говорил, что первое заседание станет и последним. Что у него связи и всё схвачено.

– Закрыть дело за один день – такого просто не может быть. С точки зрения УПК, закона, беспристрастности, качества. Это просто невозможно всё вместить в один день! Мы должны были заявить ходатайства о запросе материалов из ОВД, проверки. Для нас они имеют большое значение. Потому что когда Михайлин давал объяснения в ОВД, то он фактически признал 99% фактуры нашего дела. Он сказал, что была какая-то силовая борьба, в результате которой он вытолкал тёщу за пределы комнаты. Нам всего лишь оставалось доказать, что Михайлин действительно ударил тёщу. И всё – обвинительный приговор. И вот когда мы заявили ходатайство, то судья стала очень долго с нами обсуждать, зачем нам оно нужно. Хотя очевидно, что нужно. Такие дела не рассматриваются без проверочных материалов. Это было первое и единственное ходатайство, которое она удовлетворила. Но очень странным образом: был отправлен факс в УВД, и уже через полчаса материал был в суде. То есть неслыханная скорость. Но в итоге этот материал так и не был приобщен к материалам уголовного дела.

«Фирменный стиль» судьи – отказ в ходатайстве

– По рассказам очевидцев сложилось впечатление, что судья нервничала, она неоднократно уходила в совещательную комнату и якобы созванивалась, вероятно, там с кем-то.

– Сложилось впечатление, что заседание суда в итоге пошло не так, как она это запланировала. И, возможно, кто-то ей действительно дал задачу закрыть дело сразу же на первом заседании. Но, как я уже сказал, сделать это невозможно. И можно предположить, что судья советовалась, что и как ей делать. Но самое интересное началось потом. Нам отказали во всех ходатайствах! Мы заявили ходатайство о вызове свидетелей. Среди них была подруга тёщи, к которой та пошла сразу после случившегося, и эта женщина видела, в каком состоянии Беляева, и видела гематомы. Нам отказали. Далее судья отказала в ходатайстве о запросе материала из травмпункта, мотивировав это тем, что у нас на руках есть справка. Но это совершенно разные вещи! Материал имеет большое значение, потому что там детально расписано, какие повреждения были причинены, каким способом и т.д. Материал этот стандартный и запрашивается всегда. Судья нам отказала. Мы заявили ходатайство о допросе врача-травматолога, который осматривал Беляеву. Потому что он может наверняка сказать, что и как было, какие повреждения, в результате чего и т.д. Это очень важно. Нам тоже было в этом отказано. Дальше мы заявили о вызове участкового, который проводил проверку и который брал объяснения непосредственно у Михайлина. Сами по себе объяснения Михайлина не процессуальны, их нельзя использовать в качестве доказательств. А вот показания в качестве свидетельств участкового, который расскажет о том, какие объяснения давались, в каких обстоятельствах, – это процессуальные действия, которые можно использовать. В этом нам тоже отказали.

Мы заявили ходатайство о проведении судмедэкспертизы вреда здоровью. Потому что если был причинён лёгкий вред здоровью, то это уже более тяжкая статья. Нам в этом тоже отказали.

По теме

Дальше мы заявили ходатайство о вызове свидетеля, который заявлен в заявлении. То есть саму Михайлину, его бывшую жену. Нам тоже в этом отказали. То есть, со слов судьи, для этого дела не имеют значения ни свидетели, ни вред здоровью причинённый. Тогда мы заявили ходатайство о запросе камер видеонаблюдения в подъезде, потому что Михайлин уже стал отрицать, что он вообще был в тот день по этому адресу. Нам тоже в этом отказали. То есть судья посчитала, что всё перечисленное вообще не имеет ровным счётом никакого значения для этого дела.

– То есть вам отказали в шести ходатайствах из семи? И это при том, что дело рассматривается в мировом суде, где судьи, согласно инструкции Мосгорсуда, должны оказывать содействие в сборе доказательств.

– Совершенно верно. Потом, когда начали определять порядок судебного разбирательства, тоже начались неожиданности. Мы предложили сначала допрашивать потерпевшую, а потом свидетелей. И здесь возник вопрос со стороны судьи: дайте ФИО всех свидетелей, которых вы хотите допросить. Я сказал, что могу дать данные только пяти свидетелей, а остальное будет зависеть от того, что они скажут. Весь список я говорить не буду и не обязан это делать согласно УПК. На это я получил ответ от судьи, что я обязан давать ФИО и конкретно, какое значение имеют эти свидетели. То есть судья таким образом давила. Потом судья спрашивает: какие свидетели пришли? Я отвечаю: сегодня никакие свидетели не пришли, потому что их не вызвали повесткой и они не знают о заседании. Судья говорит: ну, это ваши проблемы. И тут мы понимаем совершенно конкретно, что она реально хочет вынести приговор в первом же судебном заседании, что абсурд.

Судья предложила потерпевшей… полежать на полу

– Можно предположить, что Ольге Беляевой было нелегко присутствовать на процессе. Для человека, не привыкшего к судебным разбирательствам, нахождение в суде – уже стрессовая ситуация.

– Сначала Ольга Дмитриевна держалась, но потом, после того как нам отказали фактически во всех ходатайствах, ей стало плохо. Она стала задыхаться, у неё начала кружиться голова. Мы вызвали «скорую помощь». В этот момент, когда приехала «скорая», судья в очередной раз объявила перерыв. Врачи установили, что давление у Беляевой зашкаливает и ей просто нельзя больше находиться в зале для заседаний, а нужно срочно домой. Я объяснил врачу, что тогда дело просто закроют. Врач пошла к судье, чтобы объяснить той, что Беляевой нужно отдохнуть, где-то полежать. Судья на это, дословно, заявила: пусть тёща придёт в зал и там на полу полежит и отдохнёт! От таких слов врач была просто в шоке! Тогда медики приняли решение о госпитализации Беляевой, так как её жизни и здоровью угрожала опасность. В итоге Беляеву госпитализировали.

После этого судья возвращается в зал и как ни в чём не бывало заявляет: а где у нас потерпевшая? Я уже понимаю, что происходит просто фарс, и с таким же удивлением говорю: вы знаете, ее госпитализировали. Тогда судья заявляет: у вас есть документы, подтверждающие её госпитализацию? Я ответил, что госпитализация – это некое срочное мероприятие, направленное на недопущение летального исхода, там не до справок, при этом госпитализировали на ваших глазах. На это судья заявляет, что считает отсутствие потерпевшей неуважительной причиной, и мы продолжаем слушание. Это уже было просто за гранью добра и зла. Это нарушение всего на свете: УПК, прав потерпевшего… Человека госпитализировали из зала суда, а судья говорит, что это неуважительная причина, и мы продолжаем слушание. Хотя по закону она уже не может вынести постановление.

– Вам удалось доказать судье очевидную истину, что слушания надо перенести?

– Да, их перенесли. Но! На 9.00 следующего дня! Я заявил, что раз человек госпитализирован, то в 9 утра он не сможет быть. На что судья ответила, что её это не волнует, до свидания.

– И как в таких условиях проходило заседание на следующий день?

– Мы принесли справку и ходатайство об отложении слушания на 10 дней. Судья выносит решение перенести слушания на «через день». И так вот всё переносится. Беляева находится в больнице, а судья отказала уже во всех ходатайствах, каких только можно. Фактически нет никакой возможности доказать вину подсудимого. Мы также хотели допросить водителя Михайлина, который отвозил его после случившегося. Потом мы хотели сделать запрос на работу, есть ли у него там служебный автомобиль. Во всём абсолютно нам отказали, всё это не имеет никакого значения. По мнению суда, видимо, важно по-быстрому вынести оправдательный приговор Михайлину.

По теме

– По всей видимости, всё, что говорил Михайлин о своём могущественном ресурсе, – это правда. Действительно, ресурс ему помогает.

– Я вёл большое количество публичных, резонансных, в том числе политических, дел. Я представлял различные организации, и прокремлёвские в том числе, и молодёжные. С Немцовым, с Александром Подрабинеком было громкое дело. Я участвовал в процессах по шоу-бизнесу: Киркоров, Меладзе. Могу точно сказать, что нигде не было такого беспредела. Везде было несколько судебных заседаний, везде удовлетворяли, хотя бы частично, ходатайства. Везде тебя внимательно слушали. Даже в политических делах, где – теоретически – в интересах государства можно применить такой ресурс, этого не делается. А в данной истории это сделали. И сделали вызывающе. Ведь можно было это сделать аккуратно. Судья могла провести несколько заседаний, сделать видимость состязательности сторон и справедливости, а потом уйти в совещательную комнату и вынести оправдательный приговор. Но, по всей видимости, Михайлину недостаточно просто оправдательного приговора. Он же крутой. Ему надо всё сразу. Может, кто-то очень влиятельный ему пообещал: «Миша, я тебе всё это сделаю за один день…»

Причём судья, что удивительно, в начале заседания заявила Беляевой буквально следующее: я вас предупреждаю, что если суд вынесет оправдательный приговор Михайлину, то в отношении вас может быть возбуждено уголовное дело по ст. 306 за заведомо ложный донос! Я вообще такого не слышал! То есть это говорит судья, и это звучит как угроза.

И никого не волнует, что говорит закон о демократических основах построения правосудия, равности всех перед законом. Просто на это наплевали и дали всем уже неприкрыто понять: ребята, вам несдобровать. И всего лишь это бытовуха! А если Михайлина кто-то сверху зальёт, если он в ДТП попадёт небольшое, где его машину поцарапают? Что он, каждый раз будет такой колоссальный ресурс подключать?

– Есть ли возможность заявить отвод судье?

– Мы уже планировали это сделать, но просто не успели, потому что Беляеву госпитализировали и на этом процесс закончился. Но что характерно, отвод судье принимает сама же судья. То есть берёт наше ходатайство, уходит в совещательную комнату, возвращается и говорит: отказать! Тем не менее мы скорее всего это заявим, поскольку уже нет никаких сомнений, что никакого объективного процесса не будет. И совершенно не ясно, о каком демократическом построении государства может идти речь при таком решении судебных вопросов.

Комментарии

Как должны функционировать механизмы частного обвинения через мировых судей, нам рассказали авторитетные юристы

Сергей Пашин, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», заслуженный юрист России:

– Мировые судьи вводились для того, чтобы разгрузить федеральные суды. И эту функцию они исполнили. Большая часть уголовных и гражданских дел рассматривается именно мировыми судьями. Мировые судьи приносят много пользы. Они и к населению поближе – есть же местности, где доехать до федерального судьи очень проблематично: 200 вёрст на оленях, а то и на вертолёте. К тому же на решения мировых судей жалоб поступает гораздо меньше, чем на решения федеральных судей. Мировой судья ближе к населению. При большом желании судья может иногда даже консультировать стороны. Если это гражданское дело и если это дело частного обвинения и уголовное – скажем, клевета, побои, соседи подрались, – то мировой судья разъясняет им право на примирение. У него есть такая обязанность. Он им как представитель государства разъясняет, что чем тащить друг друга в суд, лучше договориться.

Денис Дворников, член Общественной палаты РФ, исполнительный директор Общественного комитета «За открытость правосудия»:

– Институт мировых судов сегодня востребован и нуждается в дальнейшем развитии. Главное его преимущество – это близость к тем людям, чьи споры они рассматривают. Сам смысл мировых судов связан с задачей примирения сторон, что выгодно отличает их от районных судов. Мировые суды – это капиллярная сетка нашего правосудия, в их ведении самые мелкие, бытовые дела, которых огромное множество. Если бы все эти дела рассматривались в обычных судах, нагрузка на них была бы колоссальной.

Геннадий Чекмарёв, доцент кафедры гражданского права Военного университета Минобороны:

– Если говорить в общем, не касаясь частностей, то с появлением института мировых судей система выиграла, однозначно. Количество судей увеличилось, а поскольку наша система общественных взаимоотношений всё больше завязывается на суды и меньше – на какие-то общественные механизмы разрешения споров, то, когда судей стало больше, многие вопросы стали решаться более оперативно. И качество решения мировыми судами этих дел в целом стало более высоким, если сравнивать их с районными. Конечно, как и в любой системе, здесь есть множество недостатков, в частности перегруз. Но даже принимая это во внимание, в целом позитива больше.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 27.05.2013 16:35
Комментарии 0
Наверх