В этом году Россия отмечает столетие избирательного права — 17 октября (по старому стилю) 1905 года Николай II своим указом создал Государственную думу. Эту дату можно считать точкой отсчёта для российской демократии. Нынешний юбилей проходит на фоне трагикомичных рассуждений одних о том, что демократические завоевания последних лет ликвидированы, и циничных разглагольствований других: у нас, дескать, особая государственническая традиция, а значит, и демократия должна быть не такой, как везде. При этом мало кто помнит, что царский манифест от 17 октября был мерой вынужденной. Хотя свободы и права именуются «дарованными», их буквально выбивали из самодержавия революционеры той поры. Выбивали довольно кровавым способом. В итоге глава российского правительства Сергей Витте прямо сказал Государю: либо либерализация, либо революция... А вот перестроечные «завоевания» никто не завоёвывал, они действительно были дарованными. Может быть, именно поэтому их так легко, без боя сдали. Об особенностях российской демократии — той, столетней давности, и нынешней — мы беседуем с известным депутатом Государственной думы Владимиром Рыжковым.
– 6 декабря по старому стилю были впервые опубликованы нормы выборов, а было ли это началом избирательной истории России? До этого у нас действительно не существовала демократическая традиция?
— До этого в русской истории никогда не было парламента, не было гарантированных политических свобод — собраний, слова, многопартийность и так далее. Дума, которая была провозглашена в самом манифесте, была первым русским парламентом. Земские соборы, как и Новгородское вече, можно назвать парламентом только с большой натяжкой. Некоторые элементы управления в Великом Новгороде напоминали средневековое городское самоуправление, но при Иване III они были уничтожены. Новгородцев депортировали и даже истребляли. Город специально заселили москвичами, чтобы не осталось людей, помнящих, что такое городское самоуправление. Земские соборы сейчас приукрашивают. На самом деле они собирались по разнарядке и просто одобряли то, что писал царь и его бояре.
— Есть ли сейчас на политической арене аналоги дореволюционных партий?
— Партии начала XX века были гораздо лучше: у них была сильная, яркая идеология. Кадеты, конституционные демократы, предлагали мощную программу преобразования России из абсолютной монархии в конституционную монархию британского типа, и так как это была прежде всего профессорская партия, куда входили блестящие умы России — Милюков, Набоков и так далее, — её программа была исключительно грамотно сделана. Эсеры, социалисты-революционеры, детально проработали аграрную программу, которую потом у них позаимствовал Ленин. Октябристы, Союз 17 октября, аналог «Единой России», занимали лояльную по отношению к царю позицию, но были очень умны и предлагали либеральные экономические реформы. Всё это были идейно подготовленные партии, которые имели в своих рядах блестящих политиков и ораторов. При этом они были достаточно массовыми: сотни тысяч людей участвовали в партийной жизни. Нынешние партии гораздо циничнее, ориентированы на интриги, у них нет ярких политиков, хороших программ. Если бы мне предложили голосовать, я, безусловно, голосовал бы за старые русские партии.
— Наш нынешний парламент ругают за полную подчинённость администрации президента, а разве первые Думы были независимыми?
— Царские думы по своим правам и возможностям были очень слабым парламентом. Накануне первого заседания Думы 27 апреля 1906 года царь издал Основные законы Российской империи, это фактически была конституция, которая учреждалась царём, а не представительным органом. В ней права Думы были сильно ограничены. Например, была статья 90, по которой царь мог в любой момент остановить заседание Думы и принять любой закон. А потом заново избранная Дума должна была его утвердить, если она этого не делала, то закон всё равно действовал. Система выборов была очень сложная, запутанная, многоступенчатая. Не было прямых выборов, существовали сословные квоты, разные для дворян, буржуазии, крестьян. Равенство было нарушено в пользу аристократии. Но тем не менее даже в этих условиях на волне революции Первая дума получилась оппозиционной царю, потому что народ голосовал за радикальных кандидатов. То есть оппозиционные общественные настроения были в Первой и Второй думах отражены достаточно полно. Победила кадетская партия, Москва и Петербург в Думе практически полностью были представлены кадетами. Как и сейчас, Дума не формировала правительство. Правда Столыпин с согласия царя вёл переговоры с кадетами, чтобы сформировать правительство на основе кадетской партии, и царь дал согласие на формирование правительства думского большинства. Но тогдашнее кадетское большинство во главе с Милюковым заявило такие неприемлемые для царя требования, что в итоге через три месяца Первая дума была распущена. Потом была распущена и Вторая дума. Между вторым и третьим созывом Столыпин радикально изменил избирательный закон, сделал его ещё антидемократичнее. Это был так называемый июльский переворот 1907 года. Ещё больше были поражены в правах большие города, увеличилась квота дворян, система выборов была усложнена, чтобы царь получил своё большинство. В результате в Третьей и Четвёртой думах было царское большинство. Не случайно Четвёртую думу в народе называли «холуйской», то есть абсолютно лояльной к царю, что не спасло его от отречения в 1917 году, когда именно председатель Думы и другие руководящие лица принудили его к отречению.
По словам украинского лидера, операция, нацеленная на смещение его с поста президента страны, которую якобы готовит Россия, запланирована до конца текущего года.
— Действительно, история повторяется как фарс, много параллелей с последними 15 годами...
— Да, можно провести параллели с царским временем: в 1989 году прошли выборы народных депутатов СССР. Причём была квота Академии наук, квота комсомола, квота Комитета советских женщин, квота КПСС, а рядом с этим — свободные выборы в округах, где была конкуренция, но тоже ограниченная. Перед тем как попасть в бюллетень, надо было пройти через несколько собраний избирателей, где под контролем парторганов решалось, допустить в бюллетень или не допустить. То есть был промежуточный фильтр под контролем КПСС. Но всё равно, несмотря на эти фильтры, на Съезде народных депутатов 89-го года был Сахаров, Ельцин, около 30% демократов, которые смогли прорваться через это «сито». В 1993 году мы окончательно отказались от советского избирательного законодательства и скопировали немецкую систему, когда половина избирается по партийным спискам, половина — по одномандатным округам. Я до сих пор считаю, что она оптимальная. С одной стороны, она позволяла каждому избирателю иметь своего депутата, и в то же время формировалась партийная система. А вот последние изменения, сделанные уже при Путине, когда ликвидировали одномандатные округа и остались только партийные списки, — крайне неудачная реформа. Теперь у наших граждан не будет своего конкретного депутата в Думе, Дума становится более абстрактной, безответственной, непонятно, кто же будет защищать интересы конкретных людей. К тому же повышен барьер с 5 до 7%, а чем больше барьер, тем больше голосов людей пропадает. Математическая статистика говорит, что при таком барьере не учитывается 40—50% голосов, то есть половина граждан страны не будет представлена в следующей Государственной думе. Понятно, почему это делается: очередной российский авторитарный режим стремится к полной монополии на власть.
— Как, по-вашему, выглядит технология этого процесса?
— Для этого уничтожили одномандатные округа, где могли избираться независимые политики. Понимая, что эти независимые политики пойдут в оппозиционные партии и будут избираться от них, подняли барьер, чтобы эти партии не прошли. Если демократические партии барьер не преодолевают, их голоса достаются победителю, а победитель ясен заранее — это «Единая Россия». Это примитивная логика воров-«медвежатников», когда вместо того, чтобы конкурировать идеями, политическими программами, ликвидируются условия для политической конкуренции. То, что сделал Путин, — это примерно то же самое, что сделал Столыпин в 1907 году, изменив процедуру выборов. Избирательный переворот уже совершён, все предпосылки для манипулирования уже созданы: отменены округа, введён 7-процентный барьер, ужесточено законодательство о партиях. В следующем году их число сократится втрое. Огромная масса поправок в закон о выборах позволяет легко фальсифицировать выборы: не допускаются наблюдатели от общественных организаций, избиркомам позволено переписывать протоколы, широкая дорога открыта выносным урнам, открепительным талонам и прочим способам подтасовывать результаты. Следующие выборы не будут честными: по таким правилам честные выборы провести просто невозможно.
— Если сегодняшняя ситуация схожа с той, что была 100 лет назад, значит, мы движемся к Великой Октябрьской революции «дубль два»?
— Да, нас ждёт революция. Уже сейчас происходит дискредитация высших органов власти. Совет Федерации после реформы полностью потерял доверие, народ не понимает, что такое Совет Федерации, если большинство его членов москвичи, не имеющие никакого отношения к регионам, которые они якобы представляют. Дума после монетизации и жилищной реформы тоже стремительно теряет авторитет. Когда она будет избрана по партийным спискам и половина страны увидит, что её представители не прошли в Государственную думу, этот авторитет будет не просто нулевой, а минусовый. Таким образом, остаётся только президент, а что произойдёт со страной, если его авторитет упадёт? То же, что произошло, когда упал авторитет Николая II: распад страны и гражданская война. Российская власть сегодня идёт по той же трагической траектории, по которой шёл последний русский царь.
— И когда ждать катастрофы?
— В октябре 2017 года, к столетию Великой Октябрьской, потому что, по оценкам международного энергетического агентства, нефти у нас осталось ровно на 12 лет. И последствия будут как 100 лет назад, потому что нынешняя наша экономическая модель — «нефть в обмен на шмотки и продовольствие». Когда «чёрное золото» закончится, страна останется без гроша. Народ начнёт штурмовать Зимний с той лишь разницей, что в октябре 1917-го хотели захватить правительство, которое там заседало, а в 2017-м захотят растащить картины музея, чтобы продать их иностранцам и прокормить свои семьи.
