Европейскому мультикультурному обществу вынесли приговор. Первой отметилась канцлер ФРГ Ангела Меркель: «Попытки построить мультикультурное общество в Германии, в котором представители различных культур будут жить в полном согласии, полностью провалились». Недавно аналогичное высказывание позволил себе премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. «Доктрина мультикультурного государства… с треском провалилась, – заявил британский премьер. – В рамках доктрины государственного мультикультурализма британские власти поощряли раздельное существование культур. Это привело к недостатку национальной идентичности, что спровоцировало интерес молодых британских мусульман к экстремистским идеям… Если мы хотим преодолеть эту угрозу, пора перевернуть страницу с провалившимися методами прошлого». Впрочем, прозрение политиков – дело понятное. Куда интереснее то, что задолго до означенных событий, если быть точным, то почти 12 лет назад, русский философ Виктор Николаевич Тростников предсказал сценарий краха мультикультуры и увидел явные признаки надвигающейся катастрофы. «Наша Версия» приводит анализ британского общества. К сожалению, тезисы этой работы актуальны по сей день. Больше того, как показывают практика и высказывания крупнейших политиков, не только и не столько для Великобритании…
Должен признаться: я любил англичан с самого детства. Не знаю, как и почему в моём воображении сформировался образ невозмутимого британца с удлинённым лицом и носом с горбинкой, который в огне не горит и в воде не тонет, бороздит океаны и пересекает джунгли, везде чувствуя себя как дома. Со временем этот образ обогащался новыми замечательными чертами, о которых я узнавал в школе. Это были: упорство в достижении цели (Ливингстон), изобретательский талант (Стефенсон), весомый вклад в мировую науку (Ньютон, Фарадей, Максвелл) и, наконец, неукротимая любознательность, заставляющая пускаться в дальние путешествия и открывать новые земли (капитан Кук, адмирал Дрейк). А в студенческое время я пережил страстное увлечение Киплингом и понял, что, когда индиец почтительно кланялся сагибу, в нём говорило не раболепие, а искреннее признание того, что британец – человек более сильный духом. После этого прошло много лет, и мне самому пришлось побывать в Англии. Скажу сразу: англичане мне понравились и в общем укрепили моё к ним уважение. Я столкнулся там с людьми мужественными, неприхотливыми, организованными, умными, обладающими прекрасным чувством юмора, любящими свою землю и умеющими о ней заботиться. Но моему взору открылись и червоточины, от которых нельзя было отмахнуться как от наносного и случайного – это была реальность жизни Великобритании конца ХХ столетия.
ПЕРВОЕ ОГОРЧЕНИЕ я испытал прямо при въезде в Англию. Мы приплыли на пароме из Остенде в Дувр, где должны были сесть на электричку, но как раз в тот день была забастовка железнодорожников, и нас повезли на автобусах. С волнением я следил за дорожными знаками – когда же мы въедем в легендарный Лондон? Вот мы пересекли его границу, едем по улицам, справа и слева дома, на тротуарах люди. Но что такое: эти люди почти все... чёрные! Может, мы по ошибке попали в Найроби? Нет, всё правильно, это Лондон, но та его восточная часть, которую не видит тот, кто приезжает на поезде, а она заселена в основном неграми. Нет, я ничего не имею против африканцев, но почему они не у себя, а здесь? Пусть цветут все цветы, но каждый сорт на своей грядке – так ведь гораздо красивее, чем перемешивать флоксы с календулой и настурциями.
Второе огорчение ждало меня при отбытии на континент. На вокзале моё внимание привлёк сидевший недалеко молодой человек. Остановив на нём взгляд, я почувствовал, как моя душа наполняется тихим восхищением. Он был не просто изумительно красив, синеглаз, тёмно-рус, высок, элегантен, строен и обаятелен – он был ещё и изумительно благороден, аристократичен. В нём просвечивало то, что называют породой, которую нельзя ни подделать, ни сыграть в театре, ибо она вырабатывается десятками поколений титулованных предков – мужчин, выраставших в рыцарских турнирах и военных походах, и женщин, выраставших в холе и роскоши. Только многовековая селекция могла произвести этот прекрасный человеческий экземпляр: роза сама собой не появится в шиповнике. И эта роза настойчиво пыталась поделиться чем-то задушевным с сорняком, который грубо пресекал эти попытки. Сорняком был плюгавый восточный человечек, скорее всего пакистанец, который не желал вступать в беседу с англичанином и злобно рявкал что-то вроде «отстань» или «замолчи». Да, юноша был нетрезвым, может быть, даже это было погибшее существо, но это должно было вызвать лишь острую жалость, ибо то, что в нём погибало, было украшением человеческого рода. Пакистанец, однако, был абсолютно нечувствителен к его красоте и аристократизму, не испытывал к нему жалости и отмахивался от него как от назойливой мухи. А тот, нисколько не обижаясь, с удивительной мягкостью продолжал свои старания высказать этой обезьяне что-то заветное и даже, к моему удивлению, сказал I have respect to you, показав мне, что пьяная формула «Вася, я тебя уважаю» является не специфически русской, а может быть международной. Созерцать происходящее было для меня мучением, мысли одна горше другой теснились в моём уме. Предок этого юноши, думал я, возможно, сражался при Пуатье рядом с «чёрным принцем» Эдуардом, изменяя европейскую и мировую историю, а он унижается перед туземцем, у которого ещё дед ползал на брюхе перед сагибами. Что же это творится? В Евангелии сказано: «Блаженны кроции, яко тии наследят землю», а здесь не кроткие, а наглые хотят унаследовать не ими построенный прекраснейший город мира и уже начинают чувствовать себя в нём хозяевами...
Развитие мегаполисов на сегодняшний день является ключом к решению ряда экологических проблем, считает мэр Москвы Сергей Собянин. При высокой концентрации населения эффективность расходования энергии значительно выше, чем в небольших городах.
Сцена на вокзале крепко мне запомнилась, время от времени оживая в моём сознании, но я не думал, что она так символична. Дошло это до меня лишь тогда, когда во время косовского конфликта Англия из кожи вон лезла, чтобы понравиться мусульманам-албанцам: громче всех кричала о необходимости бомбить и бомбить сербов натовской авиацией. Сюжет, который я наблюдал в зале ожидания вокзала Виктория, разыгрался теперь в масштабе целой нации: бывшие сагибы лебезили перед теми, кого раньше держали в страхе, и всячески старались показать им, как они их уважают. Но, как и в сцене на вокзале, никакого ответного уважения не последовало – вернувшись в Косово, албанцы тут же развязали геноцид против оставшихся там христиан, откровенно игнорируя призывы английских «миротворцев» не делать этого. Этого и следовало ожидать: когда к рабу начинаешь относиться как к равному, он моментально смекает, что теперь тебя можно сделать рабом, а самому стать господином. Других форм взаимодействия между людьми он не представляет.
Я любил вас, англичане, и «любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем». Но она угасает и, более того, начинает сменяться презрением. А как же иначе, если, торжественно провозгласив в своём гимне «британцы никогда не будут рабами», вы стали если ещё не рабами, то прислужниками не только американцев, но и магометан? Если вашу столицу оккупировали выходцы из ваших бывших колоний? Если демонстрации протеста против этой оккупации подавляются вашей же собственной полицией? Если в своих лондонских штаб-квартирах исламские фундаменталисты открыто собирают деньги на поддержку террористов? Если они избивают ими же приглашённых русских журналистов на глазах некогда грозных ваших «бобби», на которых им теперь наплевать? Вы же, наверное, до сих пор поёте свой гимн, так как же вы не краснеете при этом? Последней вспышкой вашей британской гордости было сражение за Фолкленды, а с тех пор вы, как нация, уже себя не защищаете. Да, the love is blinde, но не настолько, чтобы могла всё выдержать, а вы подвергли мою любовь слишком суровым испытаниям. Того, кто потерял своё достоинство, любить невозможно, а вы сами втоптали его в грязь, не просто позволив графине с психологией базарной торговки обливать помоями последний оплот национальной чести – королевскую семью, – но визжали от восторга, поддерживая эту травлю. Такова печальная история моей любви. На этом можно было бы и закончить, но у темы есть продолжение. Я думал над тем, п о ч е м у англичане дошли до жизни такой, и, кажется, нашёл ответ, которым и хочу поделиться с читателем.
ГОВОРЯ СОВСЕМ КОРОТКО, они сделали своё дело, исчерпав на этом все свои внутренние силы, и теперь хотят пристроиться к какой-то внешней силе. Они суетятся, нервничают и взволнованно убеждают тех, в ком видят силу – американцев и мусульман, – что они ещё хоть куда.
История – вещь беспощадная. Она – не предоставление человеку пространства и времени для прохождения круга земных радостей, а исполнение Божьего Промысла. В нашей жизни присутствуют страдания, болезни, тяжкий труд, насилие, обиды, разочарования, смертная тоска и сама смерть, и всё это, как справедливо утверждает Кант, может быть оправдано только выходящим за рамки самой этой жизни высшим смыслом, который включает в себя эмпирическую действительность как небольшой фрагмент. И конечно, эта объемлющая данность должна быть такой, чтобы человек был способен соприкоснуться с ней либо ещё в этой жизни, либо в будущей, либо в той и другой, иначе нам не было бы до неё никакого дела и логическим оправданием несения тягот земного существования она быть не могла бы. В этом случае единственно разумным поведением было бы совершение самоубийства при первых же признаках наступления старости с её болями и немощами. Но мы его не совершаем, и это свидетельствует о том, что инстинктом мы знаем о существовании высшего смысла нашего бытия. На уровне сознания это знание даёт нам религия, для которой высший смысл бытия является главным предметом изучения. Само слово «религия» означает «восстановление связи» – связи между «этой» жизнью и «той». Особенно полную картину такой связи раскрывает христианское учение. Оно провозглашает абсолютность потустороннего бытия – вечного Царства Божьего, где «несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечна», – а следовательно, и его абсолютную приоритетность над земным бытием. Отсюда следует, что подлинное, онтологическое значение имеет только то, что содействует утверждению Царствия Божия, а то, что ему не содействует или противодействует, не онтологично, а значит, не удерживается в бытии и выводится «во тьму внешнюю». Этим раз и навсегда решается проблема «теодицеи» («оправдания Бога»): удаление из бытия того, что небытийно, не только естественно, но и неизбежно, поэтому не может быть названо жестокостью. Бог не жесток, а бесконечно милосерден, и Его бесконечное милосердие состоит в предоставлении каждому человеку и каждой нации возможности принять участие в утверждении Его Царствия и тем самым обрести подлинную бытийность. Жестоким Он может показаться лишь в глазах того, кого удаляют из бытия, но его восприятие заведомо ложно, так как, теряя бытийность, он теряет и разум.
Согласно данным опроса, россияне, если бы могли вернуться на десять лет назад, посоветовали бы себе больше учиться и действовать решительнее. В исследовании принимали участие граждане в возрасте 30, 40 и 50 лет.
По каким признакам субъект может определить, что он работает на Промысел? Если это индивидуум, то главными признаками служат мир в душе, спокойная уверенность в себе, чувство собственной правоты, отсутствие внутреннего напряжения и страха. Человек, чья деятельность угодна Богу, постоянно получает от Него поддержку, которой не может не замечать. Если же речь идёт о нации, то подтверждением её соработничества Богу служит прежде всего наличие у каждого её члена радостного чувства принадлежности к великому коллективному «Я», выполняющему свою провиденциальную миссию, то есть любовь к Отечеству и гордость быть его сыном. Второй признак – успехи в исполнении этой миссии, появление перед нацией как бы зелёного света на её пути.
ТЕПЕРЬ ПОДРОБНЕЕ О ТОМ, что случилось с англичанами. В течение нескольких веков они делали дело, угодное Богу, пусть даже этого и не сознавая, и поэтому им всё удавалось. Вышним Произволением им была отведена в истории определённая роль, и пока они её играли, они были великой нацией. Теперь, когда роль сыграна и занавес опустился, ясно, в чём она состояла. Она была аналогична той, какой была в своё время роль древних римлян: подготовка единого информационного пространства для проповедования истины. Если бы к началу Новой Эры Рим не создал всеевропейскую латинскую империю, распространение христианства на этих просторах натыкалось бы на политические, правовые и языковые барьеры и оказалось бы невозможным. Создание Pax Romana, как это сейчас очевидно, было необходимым условием христианизации континента, и в этом смысле кесари были провиденциальными фигурами, чем, видимо, и объясняется лояльное отношение к ним апостолов («Будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа» – ап. Пётр; «Ибо начальник есть Божий слуга» – ап. Павел). Когда же романские народы выполнили своё предназначение, они были устранены с исторической сцены монголоидными гуннами, а потом германцами (в числе которых были и англы), которые при содействии Папского престола основали на территории бывшей Римской империи западную постхристианскую цивилизацию.
Любопытно, что эта цивилизация была предречена пророком Даниилом, жившим за шесть столетий до Рождества Христова. «И вот зверь четвёртый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей (до этого пророку привиделись в образе животных египетская, восточная и римская цивилизации. – В. Т.), и десять рогов было у него. Я смотрел на эти рога, и вот вышел между ними ещё небольшой рог, и три из прежних рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно» (дан. 7,7). Если кто усомнится, что четвёртый зверь Даниила – современный Запад, пусть взглянет на долларовую купюру, где изображён пирамидальный «рог» с человеческим глазом наверху, и прислушается к высокомерным интонациям провозвестников «нового мирового порядка», регулируемого долларом. Но если такова интерпретация нового рога, то становится понятным и значение трёх исторгнутых рогов: это три последние империи Запада, подготовившие «новый мировой порядок» и уступившие ему место, – Австрийская, Наполеоновская и Британская. Последняя особенно много сделала в русле этой подготовки, поэтому англичане и сами чувствовали себя молодцами и были таковыми в глазах остальных. Их подвиг действительно был велик: они сделали доступными все уголки земного шара, обустроили в европейском духе свои многочисленные колонии, проложили там дороги, завели газеты, укоренили свои критерии и ценности и в конце концов навязали всему миру в качестве эсперанто свой язык. Эту программу гомогенизации планеты, которую сами британцы воспринимали как благородное дело сближения народов, патетически выразил всё тот же Киплинг: «И мечта, родившись в Кью, станет плотью в Катмандью, вора Клепмэна накажет Мартабан». И эта программа действительно была осуществлена: сегодня слово, сказанное в одном месте земного шара, может быть тут же услышано во всех других его местах. Интернет поставил здесь последнюю точку, и она в то же время является жирной точкой на исторической миссии англичан. Как римляне, сделавшие Европу однородным полем распространения Истины Христа, стали после этого ненужной нацией, так и британцы, сделавшие таким полем весь мир, лишились всякой значимости и завоёвываются теперь своими бывшими рабами. Остановить этот процесс невозможно – скоро они потеряют не только Ольстер, но и Лондон, где через сто лет на вопрос сына «а почему тут так много конных памятников?» смуглый папаша ответит: «Потому что раньше здесь жили англичане». Истерический происламизм Тони Блэра есть не что иное, как попытки убедить всех в том, что это будет не капитуляция, а добровольное решение. Это – агония Британии. Но это уже частная проблема самих британцев. Их судьба сейчас не более интересна, чем судьба отработанного пара. Нам интересно другое: для кого они создали мировое коммуникационное пространство, кто войдёт в него со вселенской и последней проповедью? Не ради же «нового мирового порядка» оно создавалось, это было для отвода глаз. Не может же быть, чтобы оно готовилось для той чепухи и пошлости, которую несёт этот «порядок». Думаю, читатель уже знает ответ. Да, это нас призывает Господь к исполнению заключительной исторической миссии перед приходом антихриста и концом времён. Ради неё Он уберёг нас от, казалось бы, неизбежного слияния с Европой, превратившейся ныне в Вавилонскую блудницу. Этой блуднице и будет противостоять наша проповедь добра и веры. Сегодня мы остались единственной нацией на свете, сохранившей в народном сознании нравственные установки, коренящиеся в Христовом Откровении. Мы хранили их, получив от Византии, но своего всемирного слова ещё не произнесли, ибо до сих пор не было технических условий для его услышания повсюду. Теперь такие условия созданы. Это значит, что XXI век будет веком России – светоча Вселенной. Время англичан кончилось, наше время только начинается.
