Коэн – фигура, без сомнения, культовая! Он – музыкант близкий по уровню Бобу Дилану, Джонни Кэшу, Нилу Янгу. Его поэзию и прозу вроде «Книги томления», «Любимой игры» и «Прекрасных Неудачников», сравнивали с творчеством Джойса, Берроуза, Пинчона, Сартра. В свои 82 года он повидал много чего в жизни, выступив в самых разных амплуа.
Он представал перед нами в качестве поэта, прозаика, актера, добровольца, идущего на войну, неутомимого любовника (в том числе Дженис Джоплин), буддийского отшельника, на протяжении 5 лет жившего в дзенском монастыре направления Риндзай неподалеку от Лос-Анджелеса и готовившего еду на всю общину. И, конечно, неподражаемого музыканта, безукоризненного певца оптимистичной депрессии, светлой и прозрачной меланхолии, грустной любви, несостоявшихся попыток самоубийства, невысказанных слов, потерянных во времени образов и невыплаканного озера слез.
В день кончины Коэна мне хотелось бы вспомнить его первое и последнее выступление в России, которое состоялось 7 октября 2010 года. Припоминаю, что очередь на первый в истории российский концерт Леонарда в Государственном Кремлевском Дворце растянулась на километр. Что неудивительно, так как выступление Коэна ожидалось в России давно. Порой казалось, что увидеть его живым в России, никогда не получится. Немудрено, что послушать его пришли тысячи поклонников. Размазавшись по Александровскому парку гигантской гусеницей, скопище людей, как и всякий живой организм, жило по своим правилам. Толпа была разношерстной и разновозрастной. Преобладали настроения праздника и предвкушения события. Они, безусловно, оправдались впоследствии сполна.
Само шоу, состоявшее из двух отделений с антрактом, в основном было начинено композициями с альбома «The future» 1992 года. Первая часть стартовала с узнаваемой «Dance me to the end of love». Отмечу, что сценография шоу Коэна образца 2010 года была лаконичной. В приглушенном свете выделялись лишь темные силуэты музыкантов и их инструменты, среди которых были замечены мандолина, саксофон и контрабас. В круге света оставались в основном лишь сам Коэн и сестры Вэбб (The Webb Sisters). Изображения Коэна, сестер и музыкантов периодически выводились на два больших экрана, расположенных по бокам сцены. Звук первого отделения был сосредоточен на нежных голосах сестер и хриплом баритоне Коэна, который медитативно начитывал знакомые многим тексты, нанизывая их на мастерскую игру музыкантов, словно колечки дыма на шпагу.
Вторым номером зазвучала маршеобразная «The Future». «Верни мне крэк и анальный секс, верни мне абсолютный контроль, верни мне Сталина и Святого Павла, верни мне Христа, верни мне Хиросиму. Убей еще одного нерожденного младенца – к чему нам дети? – я видел будущее: там – убийство!» - такова суровая поэзия будущего по Коэну. Выписанная жестко, скептично, без иллюзий и соплей, но спетая с большим чувством, «The Future» является настоящей жемчужиной любого выступления Коэна. Недаром эта апокалипсическая композиция в свое время запомнилась многим из нас, шокирующе прозвучав в саундтреке к фильму «Прирожденные убийцы», снятого Оливером Стоуном по сценарию Квентина Тарантино. Во время московского исполнения «The Future» сестры Вэбб, все время концерта весьма грациозно, но статично протанцевавшие около микрофонов, неожиданно прошлись «колесом».
Органические продукты питания, пищевые добавки, натуральная косметика, одежда, зеленая бытовая химия, товары для животных и растений, биоупаковка, детское питание organic, биокосметика для детей, одежда и игрушки – все это и многое другое ждет посетителей будущей выставки. Запланирована деловая программа, мастер-классы, розыгрыши призов.
Выступая, Коэн был расчетливо скуп в движениях. В свои тогдашние 76 лет он двигался легко и даже грациозно. Он играл с публикой, словно вышедший из неземного мира праведник и пуританин, а та заворожено сдавалась на милость поэта и просто внимала. Коэн на сцене наделен абсолютной властью, но он ей не злоупотреблял. Леонард был выразителен и убедителен в каждом лаконичном жесте.
Он играл разные роли – ироничные и сентиментальные, но, в принципе это всегда одно и то же лицо – артистичное, угловато-выразительное. Что отлично подчеркивалось дальнейшим исполнением «Everybody knows», трогательной «Chelsea Hotel No.2» (где по тексту песни плавно вырисовываются минет, неубранная постель, лимузин, признание собственного ничтожества, но все компенсируется живым присутствием музыки). Первую часть завершали нежная «Waiting for the miracle» и бесконечная «Anthem», которую сопровождала церемония представления аккомпанирующих Коэну в этом туре музыкантов.
Вторая часть шоу была не менее захватывающей. Леонард продолжал выступать в четко отработанной роли несуетного актера-декламатора, добавив к ней важную составляющую образа Коэна-музыканта. После «Tower of song», наигранной одним пальцем на клавишах, Леонарду вынесли его фирменную электро-акустическую гитару «Godlin». Настал черед «Suzanne» (где Коэн поет о прекрасной жене друга и городе Монреале), «Avalanche», «I’m your man», могучей «Hallelujah» (которую по легенде он писал в течение 5 лет). При исполнении «Take this waltz» (являющей собой интерпретацию стихотворения Гарсии Лорки «Маленький венский вальс»), Коэн вновь представил своих музыкантов, заслуженно сняв перед каждым из них шляпу.
Важной была ремарка Коэна, смысл которой звучал приблизительно так, что присутствующие на концерте находятся в «привилегированном положении, наслаждаясь музыкой в то время, как в мире, столько несчастья и горя». Муза Коэна сполна проявила свой меланхоличный норов при игре на «бис». «So long, Marianne», «First we take Manhattan» и финальная «Closing time» вполне передали ощущение схлопнутого времени, в котором смешались воедино ноты и слова, ирония и пафос, сентиментальность и цинизм. По Коэну – надежды, в принципе, нет! Лишь нежность сочится из каждой поры спетого куплета.
Ощущение от концерта осталось хрупким, почти невесомым, волшебным. Его хотелось продлить. Можно, конечно, сопротивляться такой постановке вопроса, но поэзия и музыка Коэна впитали в себя главные черты современной цивилизации: жестокость, холодность, одиночество, мечты о покое, о теплых отношениях между мужчиной и женщиной, о дружеском плече. Коэн говорит о том, что мы живем внутри войны, тщетно мечтая о мире: творить его человек разучился. Вдох – битва, выдох - несбыточная мечта о мире. Так и было построено шоу – волнами напряжения и расслабления под музыку, способную довести вас до катарсиса, до состояния внутреннего молчания, а быть может и до оргазма. Находясь под впечатлением, я переслушивал имеющиеся у меня диски Коэна, вроде «Songs of love & hate» (1971), «Сohen live» (Selected tracks) 1994, «Ten new songs» (2001) еще в течение нескольких дней после концерта. Сегодня я их также поставил на проигрыватель. Снова и снова ловя и пробуя, томящиеся в его песнях нюансы на вкус…
Редакция «Нашей Версии» скорбит об утрате легендарного поэта и музыканта Леонарда Коэна и выражает сочувствие в связи с кончиной его родным и всем поклонникам.
