25 июля 1980 года не стало Владимира Высоцкого. О великой личности сложено немало легенд, и, к сожалению, многие из них касаются пагубных пристрастий, от которых якобы страдал Владимир Семёнович. Михаил Буянов, психиатр, президент Московской психотерапевтической академии, председатель Российского общества медиков-литераторов, профессор, лечивший Владимира Высоцкого, постарался развеять хотя бы часть мифов о выдающемся поэте и актёре.
–Михаил Иванович, как получилось, что вы встретились с Владимиром Высоцким?
– Знаете, рассказы психиатров о своих пациентах не очень-то весёлые, хотя и более оптимистичны, нежели, допустим, рассказы патологоанатомов. И тем не менее это специфический взгляд. В середине ноября 1965 года меня вызвал к себе главный врач Московской психиатрической больницы № 8 им. Соловьёва (сейчас это клиника неврозов) Василий Дмитриевич Денисов и сказал примерно следующее: «К нам по требованию райкома партии поступил пациент – какой-то артист какого-то малоизвестного театра. Вся беда в том, что сейчас в этом театре проходят репетиции спектакля и скоро должна состояться премьера, а без этого артиста спектакль не появится. Я вас прошу, чтобы каждый вечер вы возили его на репетиции и на спектакли и строго смотрели за ним, потому что он алкоголик. Сюда будет приходить машина – либо «скорая помощь», либо такси, – и вы будете каждый раз часов в пять-полшестого отвозить его в театр». Это был Театр на Таганке, к тому времени я слышал о нём. И каждый вечер в течение двух или трёх недель я стал возить Владимира Высоцкого (а это был он) в этот самый театр на его спектакли.
– Надо же, попали в легендарный театр по роду службы. Наверное, уж насмотрелись спектаклей. И что там тогда давали?
– Тогда репетировали и вскоре поставили спектакль «Павшие и живые», который мне, естественно, нравился. Но я туда ездил не как зритель, а как врач, которого попросили выполнить свои обязанности. Высоцкий в больнице лежал в таком полубеспокойном отделении, где были алкоголики, психопаты, невротики и подобного рода люди. Он и вёл себя, как всякий алкоголик. То есть норовил достать водку, подговаривал персонал, чтобы они покупали ему водку, персонал всё это доносил нам, спиртное забирали, ругались с ним и так далее. Никто из нас не знал, что он какой-то там артист, потому что это было задолго до того, как появилась его слава. Но поражало, что такой молодой человек уже давно алкоголик, со всеми свойственными им импульсивными поступками: неожиданно куда-то убегал, чего-то хотел, дурацкие шуточки и тому подобное. Причём в роду у него алкоголиков не было. Но и обращало на себя внимание то, что он был выше, чем просто алкоголик. Было видно, что это талантливый и очень умный человек, когда речь не касалась его распущенности, потому что алкоголизм в основном это распущенность. То есть болезни там на копейку, а распущенности на рубль.
– Каким же он был, когда не был «распущен»?
– Это был очень любознательный и любопытный человек, который всё время чем-то интересовался. Например, больница находилась возле Донского монастыря, и один раз, когда мы с ним садились в такси, он, глядя на монастырские стены, спросил меня: «Психиатры – верующие люди?» Я сказал: «Конечно, верующие. Мы верим в то, что дважды два – четыре, что после лета бывает осень». Он поморщился: «Да нет, я серьёзно, а в Бога-то вы верите?» Я и говорю: «В каком смысле – в Бога? В то, что Христос воскрес, или в то, что всё земное сотворено неизвестно кем за шесть дней, и в прочую небывальщину? Нет, мы разумные люди и живём разумом. А те, кто живёт только эмоциями, то есть дети, экзальтированные дамочки и некоторые артисты, которые обязаны в силу своей профессии передавать настроение публике, конечно, более склонны ко всяким чудесам». Тогда я сказал ему, что мы люди, так сказать, другого класса, а до атеизма ещё надо дорасти. Высоцкий часто меня спрашивал о религии, потому что его интересовал мой взгляд. Мы говорили и на другие темы, и всё же наши разговоры были редкими.
Как долги чиновничьих «прокладок» по ОМС загнали больницы в финансовую яму, и что теперь делать онкобольным
– Ну да, и вы и он были на работе...
– Я занимался своим делом, и он должен был настраивать себя на репетиции. Но несколько раз я совершил ошибку. Например, в первый же день я не усмотрел, и он пошёл якобы в туалет. Там у него была спрятана водка, он напился и еле-еле во время спектакля бормотал свои слова. После этого Николай Лукьянович Дупак, директор театра, сказал: «Михаил Иванович, вы уж следите за ним. Это такой парень, который обманет кого угодно».
– А вы не сдружились с Высоцким?
– Нет, нельзя сказать, что мы сблизились, но было видно, что он ко мне относится с уважением. Ведь я не снисходил до него как до актёра, а относился к нему только как к пациенту. Беда Высоцкого заключалась не только в том, что он пил и принимал наркотики (это был его добровольный выбор), но ещё и по той причине, что А поскольку он, как и все алкоголики, искал себе и водку, и наркотики, чтобы ему просто и легко было в жизни, то и общался он с такими врачами, которых мы и за людей-то не считали. Это в основном были сотрудники разных «скорых помощей», которые занимались продажей наркотиков. Потом, после смерти Высоцкого, большинство из них умерли так, как и положено всей этой наркоторговой шпане. Кто-то покончил самоубийством, кто-то спился...
– То есть Высоцкому с врачами не везло, как и всем нам сейчас…
– Конечно, ему не везло по этой части. Он перебывал в большинстве психиатрических больниц Москвы. Редко кто из психиатров или медсестёр не знал о нём как о пациенте. Он лежал и в Кащенко, и в Сербского, но толку не было. Ведь он любой ценой стремился напиться. Но его пьянство носило импульсивный характер и заменяло ему пароксизмы творчества, снимая те беды и горестные Переживания, которые у него были. Ведь он был очень талантливым человеком, выдающимся талантом! Но современники, особенно тогда, в 1965 году, не признавали в нём этот талант. Его не принимали в Союз писателей. Тогда там верховодили никому не нужные бездарные бюрократы. Ему не давали рекомендацию в Союз писателей, да, собственно, его и поэтом-то не считали.
– Да, а спеть к ним прийти – это пожалуйста.
– Они любили, чтобы он приходил к ним на вечеринки и пел песенки, но больше его никак не воспринимали. Да и никто его, к сожалению, не воспринимал, потому что большое видится на расстоянии. И я не мог сразу оценить его поэтические способности, но для меня он в первую очередь поэт. В те времена долго и ожесточённо спорили, кто является наилучшим и наибольшим выразителем эпохи: Евтушенко, Рождественский либо ещё какие-то поэты. Но прошли десятилетия, и об этих поэтах все почти забыли. Зато всем стало ясно, что настроение эпохи выражал вот этот алкоголик, человек, который, казалось бы, опустился ниже трамвайной линии: Владимир Семёнович Высоцкий.
– А потом вы с ним встречались?
– Редко, и это было связано вот с чем. Поскольку он мне уже осточертел своими алкогольными выходками, то я, имевший уже большой опыт гипнотерапии алкоголиков, один раз решил у него выработать в гипнозе рефлекс на себя, чтобы в моём присутствии у него возникал страх при одной только мысли о том, что он может выпить. За два сеанса я у него выработал этот рефлекс, и Высоцкий при мне не только не пил, но и старался не думать об этом вообще. Но когда его выписали, его тогдашняя жена Людмила Абрамова всё-таки приглашала меня. Например, она звонит и говорит: «Вознесенский вернулся из-за границы и в ресторане ВТО устраивает сабантуй. Володя сказал, что приедет после спектакля, но только без меня. Я вас очень прошу прийти туда, потому что в вашем присутствии он точно пить не будет». И я несколько раз ходил на эти междусобойчики. При мне он держался очень хорошо, но видно было, что моё присутствие его очень сильно раздражает. Потому что врачей он побаивался, иронизировал над ними.
– Про религию больше не говорили?
– Однажды после такого сабантуя он меня спросил: «Есть или нет жизни после смерти?» Я говорю, после смерти жизнь есть, но только у других, а у нас уже не будет. А все, кто говорит иначе, вовлекают себя в фантазии, это всё художественная литература. Я чувствовал, что эти темы его очень интересовали.
– Существует теория, что все величайшие таланты якобы помешаны…
– К сожалению, в нашей стране это часто обсуждается. В 1864 году итальянский психиатр Чезаре Ломброзо выпустил книгу «О гениальности и помешательстве», в коей объявил, что все великие таланты – сумасшедшие. Тогда этому Чезаре Ломброзо было всего 35 лет, то есть он был молодой парень и толком ещё ничего не знал. Потом всю свою жизнь он опровергал эти взгляды. Да и жизнь показала, что всё это совсем не так. Возьмите русскую поэзию – кто у нас был алкоголиком? Ну Аполлон Григорьев, ну Блок, ну Есенин. И всё! Ни Маяковский, ни Пастернак, ни Цветаева, ни Пушкин не были ни душевнобольными, ни алкоголиками. Да и душевнобольных всего-то два человека было: Достоевский – эпилептик и Гоголь, похоже, шизофреник. Все остальные были здоровые. Выпивают многие, ну и что? Когда мы восхищаемся творчеством Есенина ли, Высоцкого ли, выдающихся наших поэтов, то мы и должны восхищаться творчеством. А в том, как они жили, лучше, чтобы мы с вами с них не брали пример. Они шли по такому пути, сжигая и губя себя. Принесло ли это пользу их творчеству, ответить невозможно. Но ясно только одно: сейчас, когда прошли годы, видно, что Высоцкий возвышается над всеми, как исполин.
