Версия // Общество // Верещагино Пермского края стоит на краю пропасти

Верещагино Пермского края стоит на краю пропасти

16955

Град обречённых

Большинство рабочих Верещагина заняты неполный рабочий день Фото: Екатерины Ерасовой
В разделе

Можно перекрывать федеральные трассы и требовать немедленного вмешательства властей. Можно тихо ждать своей участи, спиваться от безделья и безденежья целыми кварталами, городами. К сожалению, к счастью ли, но наши сограждане зачастую выбирают второй путь, и по всей стране разбросаны десятки, если не сотни населённых пунктов, где социальные катастрофы стали нормой жизни. Или, как в городе Верещагино, где побывал корреспондент «Нашей Версии», чем-то настолько неотвратимым, что люди ждут катастрофы так, как если бы речь шла о чём-то совершенно естественном. Скажем, о смене времён года.

«Пойду в организацию «Гортоп» – по городу топ-топ», – ответила мне жительница города Верещагина в Пермском крае Лидия Пинаева, когда я спросил её, что она будет делать, если её, не дай бог, уволят. «Что от меня зависит?», «Что я могу сделать?» – говорят другие верещагинцы. Это при том, что на некоторых предприятиях люди получают на руки 3–4 тыс. рублей и без огорода здесь не выжить.

Город появился больше века назад. Сначала это была станция железной дороги Пермь – Котлас, но в 1915 году пристанционную деревню переименовали в Верещагино. Официально – в честь художника-передвижника Верещагина, который сделал в здешних местах остановку. Хотя местные считают: не делал он ничего, просто паровоз сломался, вот и застрял живописец в этой, мягко говоря, глуши.

Как бы то ни было, если не с паровозами, то с железной дорогой у города связано даже чересчур многое. Железная дорога – до сих пор нерв города. Почти в буквальном смысле слова: вдоль неё проходит одна из главных улиц – Карла Маркса (вторая главная – Ленина), на которой находятся чуть ли не все местные предприятия. Это и «железнодорожные» – завод по ремонту путевых машин («Ремпутьмаш»), вагонное депо, – и другие – например, комбинат хлебопродуктов и молочный комбинат.

Предприятия эти, свидетельствует интернет-энциклопедия «Википедия», не щадят экологию: из-за них на каждого жителя города приходится почти 2 тонны вредных выбросов в атмосферу. А запылённость и загазованность в центре города в несколько раз превышает допустимые нормы.

Впрочем, о вреде окружающей среде здесь не говорит никто. Лишь бы заводы работали. Тем более что год от года их становится всё меньше. Ещё до кризиса, в «период экономической стабильности», канули в Лету птицефабрика, мясокомбинат и завод пластмассовых изделий, лишив рабочих мест почти тысячу человек. Сегодня людей в трудоспособном возрасте, которые не имеют работы, во всём Верещагинском районе почти 7 тыс. человек. Это при том, что население района составляет 43,5 тысячи. Наверное, поэтому, приехав в Верещагино в рабочий день, замечаю, что на улицах вроде как слишком людно. Кроме того, люди здесь более загорелые, чем в моей родной Перми! Как мне объяснят потом, причина смуглости в том, что все выходные, да и будни тоже люди проводят на огородах. Пожалуй, главное, чего здесь можно добиться, – это уехать отсюда, судачат старожилы, хотя бы в краевой центр, а ещё лучше в Москву, Питер.

Марина Завьялова, которую вызвали в отдел кадров «Ремпутьмаша» для «беседы с журналистом», спрашивает, на какой стул можно присесть (пришла в рабочей одежде). Присаживается, опускает голову. Да, именно так, никакой конспирации, всё совершенно официально: руководство завода вынуждено с прискорбием сообщить, что инженер по охране труда попала под сокращение – работает до приказа, который должен выйти 13 июля. И делать из этого секрет, запираться от журналистов бессмысленно: повлиять на ситуацию заводоуправление не в состоянии.

Дома Завьялову ждёт только сын-второклассник. Помогать небольшой семье, говорит Марина Владимировна, некому. В своё время работница завода окончила Пермскую государственную сельскохозяйственную академию по специальности экономист-менеджер. До «Ремпутьмаша» работала в районном управлении образования.

По теме

Олег Лукиных, также попавший под сокращение, говорит, что работу, которая может прокормить, в Верещагине не найти. У самого Олега Владимировича тоже есть семья – «две девки и жена»: «Когда-то я окончил речное училище в другом городе, получил диплом штурмана-механика. Дурак, что не пошёл работать по специальности. Приятель, с которым я там учился, на следующий год уже выйдет на пенсию!»

Тех, кого не сократили, или уволили «по соглашению сторон», или трудоустроили на менее оплачиваемую работу на том же предприятии. Правда, ни Завьяловой, ни Лукиных её ещё не предлагали.

Тех, кого не сократили, перевели на неполный рабочий день. А как иначе – заказы на продукцию предприятия сократились настолько, что, чтобы выполнить план, достаточно всего 200, максимум 300 человек. В штате же сейчас почти 600 сотрудников.

Тем временем на вопрос о дальнейших планах инженер Завьялова отвечает коротко: «Жду 13 июля».

Пешком дохожу до другого предприятия – Верещагинского комбината хлебопродуктов. На месте комбината ещё в царское время было кладбище. В 1929 году тут появился местный Союзхлеб, куда с округи свозили продовольствие. С тех пор надежд на лучшую жизнь здесь, несмотря ни на что, не хоронят.

Профработник Елена Сусатина то и дело берёт трубку и крутит телефон – никто из рабочих не соглашается «поговорить с представителями прессы». «В цехах-то все кричат о своих проблемах, а здесь сказать ничего не могут!» – вздыхает Сусатина. Видимо, сотрудники, большинству из которых здесь за 40, держатся хотя бы за те рабочие места, которые есть, и на рожон не лезут.

Наконец в кабинет заходит мастер комбикормового завода комбината Лидия Пинаева. Женщина рассказывает, что в день зарплаты получает 3 тыс. 800 рублей. Чтобы свести концы с концами, пришлось даже сменить жилплощадь на более дешёвую.

Елена Сусатина объясняет: если раньше средняя зарплата здесь составляла почти 10 тыс., то сейчас упала до 7,5 тысячи. На руки выдают не больше 4 тысяч. Плюс аванс – 1 тыс. рублей. На остальные деньги можно отовариться в местном магазине или пообедать в столовой.

Кстати, побывав в этой столовой, из гарниров мы увидели только каши. Вот и получается: и на обед каша, и на ужин тоже каша…

По словам Лидии Александровны, она работает тут 26 лет – такого не было никогда.

«В этом году у комбината юбилей – 80 лет, – продолжает аппаратчик крупоцеха Тамара Патракова. – Раньше перед праздником все только и делали, что его обсуждали, покупали наряды. Сейчас говорят лишь о том, где взять деньги».

Кстати, юбилей этот, говорят рабочие, «помог» получить им хоть какие-то деньги: недавно администрация комбината выдала людям двухмесячный долг по зарплате. Отметим, не сама, а после того, как её оштрафовала за нарушение трудового законодательства районная прокуратура.

Сегодня комбинат выпускает 30% докризисного количества продукции. Причём, поясняют здесь, заказы на крупу и муку есть. Но дело в том, что год назад предприятие стало частным и лишилось государственных поставок сырья. А денег, чтобы купить его самим, здесь нет: комбинат и так влез в долги.

На «радикальные меры» (читай сокращения) администрация комбината пока не пошла. Да и сотрудники теперь могут целыми днями сидеть без дела – «ждать зерно», как это здесь называется. А чем меньше производят, тем по трудовому договору и меньше получают.

Сколько так продлится, на комбинате не знают. По мнению Сусатиной, предприятие могут в любой момент, например, отключить от электричества за долги.

Похожая ситуация, кстати, сложилась и в другом районном центре Пермского края – Лысьве. Этот город, как и 10 лет назад, в «лидерах» Прикамья по безработице, наркомании и проблемам, связанным с ветхим жильём.

Правда, последние годы там активизировались два предприятия – металлургический завод и завод тяжёлого электрического машиностроения «Привод». На их конкуренции, говорят жители, в городе всё и держится. Даже в Новый год ставят две главные ёлки – обе у проходных конкурентов.

По теме

Впрочем, криминальное прошлое, видимо, так и не забыто в этом районном центре.

С апреля, когда в крае появилась «Программа дополнительных мер по снижению напряжённости на рынке труда», в Лысьве, как и везде в Прикамье, граждан стали трудоустраивать на общественные работы.

Но именно в этом городе 30 «общественников» вместе с сотрудниками правоохранительных органов патрулируют улицы. Оружия им, конечно, не выдают, но они записывают приметы преступников, да и вообще, говорят власти Лысьвы, «поддерживают морально».

Некоторые горожане, кстати, после общественных работ захотели идти учиться на милиционеров.

Но вернёмся в Верещагино. Такие работы есть и здесь. Безработные занимаются косметическим ремонтом помещений и даже заготавливают корма для скота.

Правда, признаёт начальник отдела муниципального развития администрации Верещагинского района Татьяна Пестова, люди идут трудиться неохотно. В местном центре занятости даже стало меньше посетителей: граждане боятся, что им предложат эти самые общественные работы. Зарегистрированных безработных, к слову, в районе в 10 раз меньше, чем на самом деле (официальная безработица составляет 3,3%).

Значит, будет ещё меньше. Только вот кто от этого выиграет, кроме статистики?

«Общественники», отметим, получают в месяц минимальный размер оплаты труда (помноженный на уральский коэффициент – всего 4,5 тыс. рублей). Предприятия, на которых выполняются работы, тоже получают поддержку из федерального бюджета. Но она, отмечает профработник Сусатина, не решит финансовых проблем её комбината.

А решились бы эти проблемы, если бы власти выкупили бассейн, который находится сейчас в собственности предприятия.

С водой у верещагинцев вообще особые отношения. В районе, а именно в посёлке Соколово, берёт исток главная река Западного Урала – Кама. Но в самом Верещагине водоёмов почти нет. «А с теми, что есть, куча проблем, – жалуется горожанка Вера Александровна, с которой я разговорился в коридоре районной администрации. – Вот снова пришла сказать, что наш пруд засорён и купаться там невозможно. Но сколько сюда ни хожу, всё безрезультатно!» Чиновники же отвечают, что, мол, таких прудов в районе много и всё сразу не почистить.

Не случайно именно здесь появился бассейн – один на несколько районов края. В городе проходят межрайонные соревнования по плаванию. «Не одним нам нужен бассейн, а отвечаем за него только мы!» – разводит руками Сусатина.

По расчётам чиновницы Пестовой, стоимость бассейна – 51 млн. рублей: «Это только чтобы его выкупить. Основные же затраты нужны будут на содержание! Ни у районного, ни у краевого бюджета таких денег пока нет».

Хотя, признаёт Пестова, эти деньги очень помогли бы комбинату хлебопродуктов: «Но большинство наших предприятий – частные. Они порой не дают нам сведения о себе, которые мы запрашиваем. Чем мы можем им помочь?» Продолжая рассказывать, как власть в районе может (или не может?) помочь промышленности, начальник отдела снова упоминает фразу «общественные работы» – кроме них, власти предложить предприятиям ничего не могут.

«Пока рабочие на комбинате не дойдут до точки кипения, возмущаться они не будут, – считает Елена Сусатина. – Собирать их на какие-либо митинги бесполезно». Людям кажется, что они бессильны: действительно, не пойдут же они сами искать зерно для родного комбината – все проблемы можно решить только сверху!

Так и живёт город: без денег, с плохой экологией и с мыслью о том, что в одночасье всё может стать ещё хуже. Рабочие молчат, власти занимаются общественными работами, а промышленники – экономией расходов, в том числе и на сотрудниках.

Повезло, пожалуй, только беременным женщинам, которых на улицах Верещагина на первый взгляд тоже больше, чем в Перми.

Пермь

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 13.07.2009 19:42
Комментарии 0
Наверх