С 1996 года в соответствии с президентским указом 22 июня в России отмечается День памяти и скорби по жертвам Великой Отечественной войны. При этом удивительно, что даже по прошествии семи десятилетий с момента её окончания общее количество павших продолжает оставаться неизвестным. В преддверии скорбной даты «Наша Версия» пообщалась с теми, кто занимается поиском останков советских солдат, и узнала, почему даже приблизительное число погибших не получится установить никогда.
Ответ на вопрос, какой ценой далась стране победа в Великой Отечественной войне, менялся такое количество раз, что многие историки нынче относятся к перспективе установления точной цифры примерно так же, как к поискам Атлантиды. Есть отчего. Как известно, сразу после войны Сталин говорил о 7 млн погибших. При Хрущёве эта цифра увеличилась до 20 миллионов. В горбачёвские времена статистика потерь выросла до 25 млн, затем стало принято говорить о 27 млн павших. Наконец, четыре месяца назад представители движения «Бессмертный полк» на слушаниях в Государственной думе заявили: СССР потерял в боях 42 млн человек.
Каждый раз провозглашаемая новая цифра вроде бы подтверждается документами и статистическими выкладками. Почему же ни одна из них не превращается в доказанную истину, порождая очередные споры?
Несметная армия
Казалось бы, посчитать потери довольно просто. Для этого надо точно знать лишь две цифры – общую численность сражавшихся на войне, а также число погибших, умерших в госпиталях, пропавших без вести и т.д. Однако, если в других странах – участницах Второй мировой статистику подвели уже давно, в нашей дела с подсчётами обстоят неважно.
Причиной всему стал полный бардак в учётной документации, обусловленный военным хаосом. Об этом в своё время публично заявил директор архангельского центра «Поиск» Игорь Ивлев, изучивший тонны архивных бумаг. «Учёт прохождения солдатами этапов службы почти везде уничтожили. Книги призыва по мобилизации составили куцые и неполные. От 5 до 8% лиц, ушедших воевать из того или иного региона, не учтены нигде и никак. Миллионы воинов в начале войны более чем полгода не имели никаких официальных документов. Учёт потерь личного состава в войсках оказался, прямо скажем, паршивым. Первичные источники учёта в военкоматах по ним уничтожены, они не вошли в книги призыва, не попали в донесения. Наконец, в 50-х годах военное ведомство по чьей-то вредительской инициативе уничтожило первичный учёт рядового состава в военкоматах», – писал он, объясняя, почему подсчитать численность бойцов в войсках нынче просто невозможно.
Нет, в целом известно, какая армия воевала на каком фронте, что позволяет историкам делать свои расчёты. Однако по факту это всё равно что гадать по звёздам. «Например, известно, что на Крымский фронт незадолго до его катастрофы направлялись подкрепления из курсантов военных училищ, – поясняет руководитель ростовского областного клуба «Память-поиск» Владимир Щербанов. – Но при этом они не проходят ни по одному дошедшему до нас документу, и потому посчитать их невозможно. Также многие штабные архивы погибли в результате разгрома частей в ходе окружений – особенно это касается периода 1941–1942 годов. Это сотни тысяч человек и имён».
Имя твоё неизвестно
Не посчитать и погибших. И это уже не списать на сумятицу военного времени – крест на памяти о павших солдатах поставили уже в мирный период.
4 марта 1965 года вышла директива Генерального штаба Вооружённых сил СССР за № 322/10310. В целях увековечивания памяти павших в боях за Родину военкоматам страны предписывалось составить карточки на погибших, уточнив их имена и места захоронения, после чего передать сведения местным властям для занесения данных на памятники. При этом директива предписывала не составлять карточки на пропавших без вести, что уже выводило за рамки учёта гигантское количество человек. Одновременно уже составленные карточки после формирования итоговых списков разрешалось уничтожить.
В немецком правительстве сегодня подтвердили, что Германия до до сих пор не получала каких-либо официальных запросов от Польши и других стран в связи с их планами направить Киеву танки Leopard 2.
Всё это обусловило ситуацию, о которой знают военные и чиновники, но говорить о которой вслух решаются только поисковики, – сегодня практически нет никакой гарантии, что в братской могиле лежит именно тот солдат, чья фамилия указана на мемориале. «При проверке оказалось, что на 40% братских могил, имеющих списки погибших, среди фамилий находятся имена не только тех, кто погиб и был захоронен в данном месте, но и фамилии уроженцев этих населённых пунктов, не вернувшихся с войны, – рассказывает Владимир Щербанов. – Поэтому сегодня уточнить имена солдат в братских захоронениях пытаются отряды Поискового движения России. И как теперь восстановить имена захороненных? К тому же мы говорим не о единичных случаях. К примеру, в Матвеево-Курганском районе Ростовской области, где проходил знаменитый Миус-фронт, учтено в сегодняшней картотеке 50 братских могил, в которых захоронены 23 340 человек. А имена известны только 10% из них. И ещё вопрос, точно ли это количество солдат похоронено в этих братских могилах».
«В годы войны был строжайший приказ указывать место гибели и захоронения павших, – комментирует руководитель туапсинского филиала поисковой организации «Кубанский плацдарм» Алексей Кривопустов. – Но в условиях боёв, отступлений и общей неразберихи командиры зачастую писали что попало. Потому порой просто поражаешься тому, что указывается в списках. Так, в списках безвозвратных потерь по четвёртому батальону погибшей под Туапсе 9-й стрелковой бригады место захоронения указывается как «Туапсинский район, юго-восточнее Туапсе». Хотя боевые действия велись севернее и северо-восточнее Туапсе, а юго-восточнее находится Чёрное море».
«Ежегодно мы поднимаем и перезахораниваем сотни останков, но, к сожалению, стоит признать: всех павших мы никогда не сможем найти и достойно перезахоронить, – добавляет Владимир Щербанов. – Взять тот же Ростов-на-Дону, где шли тяжелейшие бои. По архивным спискам погибших мы имеем имена около 130 тыс. солдат и командиров, хотя, только по официальным (подтверждённым) данным, погибло порядка 350–370 тыс. бойцов. И даже эта цифра не окончательная. Где остальные? Про некоторые захоронения мы знаем, где они. Например, есть сведения о захоронениях, располагавшихся в центрах городов и не перенесённых. Но кто разрешит сегодня вскрывать дороги и проводить раскопки, чтобы выяснить, сколько наших бойцов там лежит?»
Ни петлички, ни лычки
Но, может быть, бог с ней, со статистикой? Какая, в конце концов, разница, сколько человек потеряла страна – 20 млн или 40? Всё равно никого уже не вернёшь… Гораздо важнее, чтобы все павшие обрели свой последний покой. Говорил же великий Суворов, что истинный конец войне наступает, лишь когда похоронен её последний солдат.
Не выйдет. Порой хоронить нынче просто некого.
«Я расскажу о мукомольных заводах, – говорит Алексей Кривопустов. – В военное и первое послевоенное время были созданы или восстановлены такие. Семь десятков лет назад страна не знала современных химических удобрений. Поля удобрялись костной мукой. Животных, реже – рыбы.
В начале 2000-х умирала одна очень старая женщина. В 50–60-х она работала приёмщицей на заготпункте у станции Гойтх. По её словам, на станции всегда стояли два вагона – для костей. Подразумевалось, что это кости животных. Но все знали, чьи это косточки. Чтобы вовсе уж не кощунствовать, не принимали только черепа. Подтверждением её слов – работа поисковиков. Ещё будучи подростком, работая с отрядом на Шаумянском перевале, мы удивлялись тому, что среди наших находок – сплошные черепа да мелкие кости. Крупных не было. То же самое по сей день. У найденных нами «верховых», то есть слегка засыпанных землёй убитых солдат, полностью отсутствуют крупные кости скелета».
Приводит Кривопустов и другие данные. По утверждениям поисковика, в своё время Министерство обороны затеяло большую «перетасовку» братских могил. «С помощью техники и солдат такая могила, скажем у села Гунайка, вскрывалась. Останки вместе с землёй грузились на самосвалы и вывозились в другое место. Всё это сваливалось в подготовленные ямы, засыпалось и разравнивалось. Известное братское захоронение становилось неизвестным, – поясняет Кривопустов. – Вероятно, это делалось, чтобы скрыть масштабы потерь, иного объяснения я дать не могу».
«Это делалось для того, чтобы сократить сотни тысяч одиночных и братских могил, оставшихся после войны, за которыми просто некому было ухаживать, потому резон в таком решении имелся, – полагает Владимир Щербанов. – Но на практике вышло иначе. К тому времени в земле в братских захоронениях ещё оставалась биомасса, работать с которой не было никакой возможности… Потому часто в таких случаях брали лишь фрагменты тел и их переносили в братскую могилу. Прочие останки оставались лежать там же, хотя учитывали могилу полностью перенесённой. При таких «укрупнённых» захоронениях говорить об установлении точных имён и количества захороненных вообще не приходится».
Слов нет.. кроме нецензурных :-(...