Версия // Общество // Необдуманное затопление торфяников не принесёт результатов и обернётся новыми катаклизмами

Необдуманное затопление торфяников не принесёт результатов и обернётся новыми катаклизмами

7703

Да ну его в болото!

Заливать торфяники без системы – дорого и неэффективно Фото: Сергей Тетерин
В разделе

Московской области выделяют 300 млн рублей на обводнение горящих торфяников. Это, конечно, не те 20–25 млрд рублей, которые просил на решение проблемы торфяных пожаров подмосковный губернатор Борис Громов, но главное другое – проблему осушенных торфяников начали решать. Правда, учёные и эксперты указывают на опасность поспешных решений, с одной стороны, и на возможное охлаждение пыла властей с приближением осенних холодов – с другой.

Уже на следующее утро после распоряжения Путина о выделении средств в Подмосковье начали заливать торфяники в Егорьевском и Коломенском районах. Для этого проложены трубопроводы из реки Оки протяжённостью 20 и 15 километров, сообщила начальник Управления информации МЧС РФ Ирина Андрианова. Между тем профессор кафедры физики и мелиорации почв факультета почвоведения МГУ, доктор наук Феликс Зайдельман считает, что заливать осушенные торфяники водой для предотвращения пожаров нецелесообразно. Необходимо воссоздавать мелиоративные сооружения, которые позволят регулировать водный режим в соответствии с ситуацией, говорит учёный.

«Я думаю, есть очень серьёзная опасность, что мы огонь погасим, но превратим эту территорию в «комариное царство», – говорит Зайдельман. – Я бы не стал так кардинально ломать природу. Я бы направил эти миллиарды рублей, которые рассчитали на затопление, на реконструкцию мелиоративных систем».

Напомним, что власти Московской области разработали проект федеральной целевой программы по обводнению торфяников. По словам Громова, только на обводнение торфяников Шатурского района потребуется 4,5 млрд рублей, а всего программа рассчитана на 20–25 млрд рублей в течение трёх-четырёх лет. Технически выверенное обводнение одного гектара торфяников стоит 2 млн рублей, сообщила координатор проектов международного бюро по сохранению водно-болотных угодий Татьяна Минаева. В Подмосковье 70–80 тыс. гектаров осушенных торфяников, подсчитал Зайдельман. То есть их грамотное обводнение обойдётся в 140–160 млрд рублей. Хотя, по мнению руководителя лесной программы «Гринпис России» Алексея Ярошенко, на обводнение торфяников в Подмосковье нужно примерно столько, сколько выделило федеральное правительство, «если делать по уму».

Если «по уму», то нужно учитывать, что болота в Подмосковье разные, предупреждает Зайдельман. Так, болота в восточной части Московской области, в Мещёре, состоят из метровой или двухметровой толщи торфа, которая лежит на слое хорошо водопроницаемого песка толщиной 20–25 метров.

«Потери воды на заполнение этой ёмкости будут очень большие. Это надо реку поворачивать, чтобы затопить», – говорит учёный. На западе Московской области и в большой степени на севере болота состоят из относительно маломощных песков на тяжёлых суглинках, и там в процессе затопления будет образовываться «верховодка», слой воды на поверхности. Там же, на западе, в районе Дмитрова, есть третий массив болот –

массив Яхрома, который возник на напорных водах.

«Это очень большой массив, там, наверное, тысяч семь-восемь гектаров осушенных земель. Там вообще лить бессмысленно», – говорит Зайдельман.

По теме

С ним согласен директор Института водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян.

«Нужно понять, откуда брать воду, как, в каких количествах. Для этого нужны изыскательские и проектные работы. Прежде чем они будут проведены, нельзя сказать, сколько нужно денег для того, чтобы реализовать саму эту программу, – говорит учёный. – Я очень сильно боюсь, что ничего этого сделано не было. И что после пожаров может наступить какой-нибудь водный катаклизм».

Среди возможных «водных катаклизмов» не только нашествие комаров, но и возможное подтопление множества подмосковных поселений. В первую очередь опасность подстерегает садовые товарищества: в большинстве случаев им отводились как раз недавно осушенные торфяники. Однако не исключено, что переселяться придётся и жителям коттеджных посёлков, и жильцам многих новостроек. Причём не факт, что переселение произойдёт не за их счёт. Ведь в случае подтопления домов, например после сильных дождей, это может быть признано и форс-мажором. Вряд ли государство оставит граждан совсем уж на произвол судьбы, но ситуация, при которой владельцу коттеджа предложат 2 млн рублей компенсации, возможна – сделано же такое предложение погорельцам.

Сегодняшние проблемы с торфяными пожарами – результат выполнения двух грандиозных проектов: плана ГОЭЛРО и программы «Нечерноземье».

В 20-е годы торфяники начали осушать для нужд строящихся электростанций – та же Шатурская ГРЭС работала на торфе. По тем временам это был инновационный проект для молодой республики, отрезанной от угольных разработок Донбасса. Однако после того как в 60-е годы были открыты огромные нефтегазовые месторождения Западной Сибири, электростанции стали переходит на мазут, а затем и на газ. И торфяные разработки были заброшены.

Второй этап интереса к торфяникам начался в 70-е годы. Советская экономика так и не смогла обеспечить зерном и продуктами своих граждан. Более того, стала падать урожайность. Традиционные чернозёмные угодья истощались. А на целине солнце превращало землю в пыль, которую свирепые степные ветры буквально сдували: частицы целинных земель находили даже в стратосфере. В этих условиях появилась идея использовать как сельхозугодья осушенные торфяники, ведь торф — тоже удобрение. Однако эпоха планового хозяйства шла к концу, у совхозов и колхозов не хватало ни средств, ни материальных ресурсов, ни рабочих рук на освоение новых земель. Вскоре грянула перестройка, и о программе забыли.

«Дело ведь не только в самих торфяных болотах и не только в торфяниках, – говорит Данилов-Данильян. – Это неотъемлемые элементы всей экосистемы средней полосы. И лес, который растёт вокруг этих болот, нормально существовать без болот не может. Кроме того, большинство малых рек Средней России берут начало с верховых болот. И вот эта катастрофа малых рек, о которой часто говорят – просто исчезновение многих из них или деградация большинства, – связана, в частности, с осушением торфяников».

Теперь нужно не просто залить осушенные пространства водой – нужно воссоздать экосистему. Так, даже обводнение нужно проводить в виде возвращения постоянной подпитки торфяников водой.

Для этого можно использовать уже существующие мелиоративные системы – сеть дренажных каналов, созданную для осушения болот, считает Зайдельман. По его словам, именно такие системы позволили избежать пожаров во время активной разработки торфа в Подмосковье, в частности в районе Шатурской ГРЭС. По его словам, система была устроена таким образом, что в случае пожаров все разработки, где добывался торф, немедленно затапливались, а затем воду сбрасывали и продолжали разработку торфа. «Такие системы надо построить. Это не очень дорого. Это было бы грамотно, это было бы инженерное решение», – считает Зайдельман.

Однако такие универсальные оросительно-осушительные системы существуют не везде. В большинстве случаев дренажные системы устроены таким образом, что вода уходила с болота самотёком. Теперь, для того чтобы использовать её для орошения, необходимо подавать воду насосами, говорит Данилов-Данильян. К тому же большая часть этих сооружений уже заросла лесом и кустарниками, осыпалась, так что их и не найдёшь.

По теме

Наконец, лето – далеко не самое лучшее время для проведения обводнения, считает Данилов-Данильян.

«Вплоть до 70% стока рек средней полосы России приходится на весеннее половодье – это апрель-май, может быть, частично июнь захватывается в более северных районах. Плюс осенний пик стока, когда идут дожди. А маловодье – это летняя межень и зимняя, когда ничего не тает и только из подземных источников река питается водой», – объясняет учёный.

По мнению Зайдельмана, некоторые земли незачем «топить», их достаточно немножко «подлечить» и развивать на них сельскохозяйственное производство. Только не так, как это делали в СССР и России: осушали болото и начинали выращивать урожай прямо на пожароопасном слое сухого торфа.

«У нас так называемая чёрная культура, то есть мы осушили болото, распахали торф и дальше получаем урожай с такого чёрного болота. Торф у нас открыт в отличие от зарубежных вариантов, где очень широко применяют меры, чтобы перекрыть поверхность торфяных почв слоем минерального грунта, – объясняет учёный. – Почему Германия не горит, почему Польша не горит, почему Дания не горит? Потому что они предпринимают мероприятия по защите торфа. И с поверхности укладывают слой песка. Он небольшой по мощности, сантиметров 15–20, но этот слой хорошо предохраняет от пожаров».

Насколько трудно и насколько эффективно возвращать торфяники в первоначальное состояние и вовлекать их в сельскохозяйственный оборот, видно из опыта Белоруссии.

В 2004 году республика пережила приблизительно то же, что сейчас переживают жители Москвы и центральной части России. После этого в 2006 году Программа развития ООН разработала проект по восстановлению водно-болотной экосистемы на 17 нарушенных и выработанных торфяных болотах общей площадью свыше 40 тыс. гектаров. В 2007 году в рамках проекта разработана программа министерства лесного хозяйства Республики Беларусь по восстановлению нарушенных торфяников. В ней содержатся концепция и рекомендации по использованию нарушенных торфяников, определены критерии использования нарушенных земель, а также обоснован комплекс мероприятий по формированию водного режима на восстановленных торфяниках.

В рамках проекта планируется заболотить территории, переданные в лесной фонд министерства лесного хозяйства, на которых выращивание леса по тем или иным причинам нерентабельно или не приносит должного экономического эффекта. В дальнейшем в зависимости от паводковой ситуации в регионах уровень воды можно будет регулировать. На заболоченных территориях проводится постоянный мониторинг. В его ходе, кстати, выяснилось, что болото вырабатывает даже больше кислорода, чем лес. В то время как осушенный торфяник является источником парниковых газов.

Первые результаты выполнения программы обнадёживают. К моменту начала программы в Белоруссии насчитывалось 400 тыс. гектаров осушенных торфяных болот и неэффективно используемых сельскохозяйственных земель, находящихся в критическом состоянии. При этом в 2000-е годы среднегодовое количество пожаров на торфяных болотах составляло 11,5 тысячи. В этом году белорусские торфяники, несмотря на жаркое лето, не горят. Правда, как отмечает Данилов-Данильян, там в отличие от нас не ликвидировали лесную охрану.

Похоже, проблема торфяников с нами надолго. А значит, нужно создавать программу не просто предотвращения пожаров, а восстановления деградировавших торфяников. Программу долгосрочную, на 10–50 лет, с различными комплексами мероприятий. Где-то лучше восстановить болотную экосистему и устроить там охотничье хозяйство или заповедник, где-то – помочь лесу вырасти на землях бывших торфяников. Вернуть в оборот заброшенные сельхозугодья, решить проблему с дачами, стоящими на осушенных торфяниках.

Насколько власти готовы к разработке такой программы? Пока эксперты настроены скептически. По их мнению, нынешние предложения и планы забудутся уже осенью, когда пожары сойдут на нет.

«В 2002 и 2006 годах, когда были сильные лесные пожары, мы готовили специальную программу для управления сельского хозяйства Московской области, но в октябре начались дожди, всё потухло, и сразу не оказалось лишних денег, программа сошла на нет, – вспоминает директор Всероссийского научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации Борис Кизяев. – Могут и на этот раз к осени передумать,

заявить, что система не так уж эффективна».

А, по словам Ярошенко, Если же систему обводнения не создать, то заливаемые сейчас водой торфяники довольно быстро высохнут и снова загорятся, предупреждают учёные. И выделенные сейчас деньги буквально сгорят.

Впрочем, некоторый оптимизм вызывает предложение Владимира Путина подчинить Федеральное агентство лесного хозяйства (Рослесхоз) напрямую правительству. Теперь нужно ждать смены руководства ведомства, увеличения его финансирования и, главное, корректировки Лесного кодекса, считают эксперты.

Ликвидация лесничеств и экологической службы оказалась огромной ошибкой, считает директор Института лесоведения РАН Андрей Сирин. «Сейчас Путин предлагает исправить свою же собственную ошибку – восстановить единое и самостоятельное лесное ведомство, напрямую подчиняющееся правительству», – говорит он.

В ходе реформ из 80 тыс. лесников было уволено 60 тыс., напоминает глава Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов Александр Исаев. Насколько быстро удастся восполнить эти потери с учётом восстановления самостоятельности Рослесхоза, Исаев не знает. «Важно, чтобы служба действительно была сформирована, чтобы она обладала всеми правами, чтобы эта правительственная инициатива не была реализована лишь наполовину», – считает он.

Ярошенко убеждён, что главный сегодня вопрос – о законодательстве. При сохранении действующего Лесного кодекса организовать в лесах нашей страны полноценное лесное хозяйство невозможно. Не менее важный вопрос – о восстановлении лесной охраны и обеспечении её необходимыми ресурсами из федерального бюджета. Штат гослесохраны должен включать не менее 20 тыс. человек, отметил Ярошенко. Бюджет этой структуры эксперт определяет в 20 млрд рублей в год, а весь бюджет ведомства – от 40 до 50 млрд рублей.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 16.08.2010 11:58
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх