50 лет назад, в мае 1972 года, Советский Союз с официальным визитом посетил президент США Ричард Никсон. Его восьмидневное пребывание в СССР стало не только символом разрядки напряжённости между двумя государствами, но и вершиной профессионального искусства советских дипломатов, нашедших способ превратить врага пусть не в друга, зато в заинтересованного в отношениях партнёра.
К началу 70-х годов отношения между США и СССР переживали очередной кризис. Ещё не забылось, как в 1962 году Вашингтон и Москва едва не начали ядерную войну, сумев остановиться лишь в самый последний момент. Вскоре после благополучного разрешения Карибского кризиса США, не желая допустить укрепления советского влияния в Юго-Восточной Азии, ввели свои войска во Вьетнам. Однако в 1969 году пост президента США занял Ричард Никсон. Одним из главных лозунгов его предвыборной кампании, во многом обеспечивших победу, стало прекращение войны во Вьетнаме. Сегодня уже очевидно, что мир заботил Никсона меньше всего – просто, будучи профессиональным политиком, он правильно понял настроения общества и умело сыграл на них.
«Брежнев был потрясён и бледен»
На этом фоне американские и советские дипломаты начали негласно наводить друг с другом мосты. В Москве понимали: в Белом доме сидят вовсе не голуби мира и США в любом случае останутся для СССР главным врагом, а желание Никсона дружить обусловлено исключительно прагматическими причинами. Как писал легендарный посол СССР в США Анатолий Добрынин, вашингтонские политики видели, в каком тупике оказались. Во-первых, вьетнамская авантюра сильно ударила по экономике. Во-вторых, Западная Европа к тому времени начала активно контактировать с Советским Союзом и в США боялись, что Старый Свет начнёт самостоятельно договариваться с Москвой.
В свою очередь, в Кремле также не хотели обострения отношений. Глава советского МИДа Андрей Громыко недаром любил повторять – мол, лучше 10 лет вести переговоры, чем один день воевать. Причиной такой позиции во многом стал тот факт, что военное могущество СССР выглядело безупречно только в пропаганде. Несмотря на всю мощь Сухопутных войск, Москва всё ещё существенно уступала НАТО по количеству ядерных зарядов, что делало возможное военное столкновение фатальным. Так, Генштаб представил руководству СССР свой анализ последствий ядерной войны, в случае если первый удар будет исходить от США. По расчётам военных, сразу должны были погибнуть 80 млн человек, также уничтожено будет 85% промышленности. Брежнев и Косыгин пребывали от услышанного в явном шоке.
Не меньшую роль сыграло и другое обстоятельство. Генерал Андриан Данилевич вспоминал: по плану следовали учения с запуском трёх баллистических ракет с имитацией ядерных боеголовок. Брежневу показали кнопку, которую он должен нажать, чтобы отдать приказ на пуск. «Когда пришло время нажать кнопку, – рассказывал Данилевич, – Брежнев был потрясён и бледен, его руки дрожали». Генсек несколько раз переспросил министра обороны Гречко: «Это точно только учения?» Будущий герой анекдотов сам прошёл войну и помнил, что это такое.
В результате, играя на интересах американцев, Добрынин сумел договориться о целом ряде взаимовыгодных позиций. Вершиной этих закулисных переговоров стало предложение советника президента США по национальной безопасности Генри Киссинджера установить «конфиденциальный канал», по которому американский и советский лидеры могли бы негласно обмениваться мнениями в случаях срочной необходимости. Так в 1971 году между Кремлём и Белым домом была проложена линия прямой связи. И хотя в советских газетах Никсона и его администрацию продолжали клеймить как поджигателей мира и убийц вьетнамских детей, Вашингтон и Москва тайно готовили визит Никсона в Советский Союз. В апреле 1972 года Киссинджер негласно прибыл в столицу СССР – о визите не знал даже американский посол Джейкоб Бим. Финальную точку в вопросе, стоит ли принимать Никсона (как раз в это время американцы провели мощную бомбардировку вьетнамского порта Камфа, в результате чего под удар попал советский торговый корабль), должны были поставить на заседании Политбюро. «Военное руководство во главе с Гречко вместе с Подгорным были против встречи, – писал Добрынин. – Сомневался главный идеолог Суслов. Косыгин с Громыко выступили за встречу. Брежнев колебался». В итоге было решено, что жертвовать ради Вьетнама всеми выгодами, которые несло сближение с Америкой, смысла нет.
«Спор, длившийся годами, был решён за полминуты»
Порядка 4,3 миллиона жителей столицы успели принять участие в голосовании на выборах президента России. Соответствующие данные приводит Мосгоризбирком.
В 16:00 22 мая 1972 года самолёт с Никсоном на борту приземлился во Внукове. «У трапа его встречали Подгорный и Косыгин, некоторые министры, а также малочисленная группа «представителей трудящихся». Американцы бомбили территорию Вьетнама, и это не могло не отразиться на атмосфере встречи», – писал личный переводчик Брежнева Виктор Суходрев. В связи с этим в отличие от визитов других высоких гостей москвичей не стали выводить на тротуары Ленинского проспекта приветственно махать флагами проезжающему кортежу. Наоборот, на всякий случай улицы зачистили так, чтобы на них не было даже случайного прохожего.
Не обошлось и без перегибов. Не желая, чтобы высокий гость увидел Москву неухоженной, в столице срочно навели красоту. Покрасили Пашков дом, благоустроили Калужскую площадь, а на углу Моховой снесли ветхие дома XVIII−XIX веков, высадив на их месте деревья, за что образовавшаяся площадка (сейчас на ней стоит памятник князю Владимиру) получила у горожан прозвание «лужайка Никсона». Как шутили москвичи, за всё это американскому президенту стоит присвоить звание почётного гражданина города.
Уже в день приезда Брежнев и Никсон встретились с глазу на глаз. Как вспоминал Суходрев, генсек сперва жёстко прошёлся по американской политике во Вьетнаме, однако затем многозначительно заметил – дескать, ради высших интересов советское руководство пошло на то, чтобы эта встреча состоялась. Никсон – политический лис не меньший, чем Брежнев, – принял условия игры. Через три часа два лидера расстались внешне почти друзьями.
Официальные переговоры продолжались четыре дня. За это время представители СССР и США успели подписать беспрецедентное для советско-американских отношений число важнейших документов, главными из которых в политическом плане стали Договор об ограничении стратегических вооружений и Договор об ограничении систем противоракетной обороны, а в экономическом – Соглашение о торговле. Последнее открывало для СССР дорогу к американским передовым промышленным технологиям, а США позволяло наладить стабильный экспорт. Кроме того, были подписаны соглашения о сотрудничестве в области экологии, медицины, науки и космического пространства. Также – на чём советская пресса не акцентировала внимание – была достигнута договорённость о выплате советской стороной долгов по ленд-лизу. «Расхождения в оценках составляли почти миллиард долларов: США настаивали на сумме в 1,2 млрд долларов, мы предлагали 200 млн долларов, ссылаясь на большие жертвы СССР во время войны. Как на аукционе, стали отрывочно называть свои цифры: Косыгин – повышая, а Никсон – понижая. За полминуты спор, длившийся годами, был ими решён компромиссом: они «встретились» примерно на половине пути – 600 млн долларов», – писал Анатолий Добрынин. Со своей стороны, американцы закрывали действовавший келейно под эгидой ЦРУ Институт по изучению истории и культуры СССР, а также отпустили работавшего в ООН советского переводчика Василия Маркелова, задержанного незадолго до визита Никсона при передаче денег инженеру авиационной компании за чертежи нового истребителя.
По воспоминаниям Виктора Суходрева, пребывание Никсона выглядело так, будто приехал старый друг. Брежнев катал Никсона на катере по Москве-реке (затем катер подарили гостю), угощал его русскими блюдами, после чего Никсона отправили в путешествие по Советскому Союзу. Увы, вскоре пришла пора разочарований. Сперва американское оружейное лобби переиграло Никсона, протащив поправку Джексона – Вэника, которая привела к разрыву торгового соглашения. Затем «другу Ричарду» и вовсе пришлось покинуть свой пост. Тем не менее конструктивные деловые отношения, налаженные советскими дипломатами с их американскими коллегами, сохранялись ещё долгие годы, позволяя решать немало проблем и напоминая о том, что настоящая суть дипломатии заключается в умении превращать в друзей даже самых заклятых врагов.
