Версия // Культура // Армен Джигарханян: Скажу вам честно – я не верю в Бога

Армен Джигарханян: Скажу вам честно – я не верю в Бога

3901
Фото: ИТАР-ТАСС
В разделе

Армен Джигарханян мудр и весел. И ещё не по-актёрски скромен. Многим, очень многим есть чему поучиться у него. Однако он почему-то считает, что ему надо учиться у них. Ещё вспоминает любимого друга, Фила, с которым разговаривает даже после его смерти.

–Армен Борисович, что для вас Родина – СССР, Армения, Ереван, какой-то городской квартал, улица, дом?

– Не могу сказать точно. Потому что это моё личное, мною придуманное, и я это ношу в себе. Сейчас я скажу про одно, а через мгновение будет казаться, что что-то другое. То есть я имею в виду, что это настолько серьёзно, что словесный ответ просто невозможен. Могу только сказать, что всё это, по-моему, придумано. И люди придумывают, что вот, мол, есть квартал, улица, дом, тра-ля-ля и так далее. Но ничего этого вообще нет. Ни у кого нет, и у нас с тобой тоже. А если бы мы это знали, то были бы людьми, как говорится, первый номер. Я не могу ответить на этот вопрос, потому что в ответе есть тайны, любовь и так далее.

– А что вам сейчас больше всего вспоминается?

– Много чего. Очень много. И я не знаю, как всё это приходит и что открывает. Но говорить про это – тоже врать. Вот и получится опять ерунда. Это должно быть необходимым внутри. Воспоминания – очень тяжелая вещь, особенно для человека, который работает в искусстве. И иногда даже не понимаешь, правда это или нет. И ещё важен настрой: одно дело, если я «отчитываюсь» перед вами, и это намного хуже. Главное, что я должен отчитаться перед самим собой. Но что из этого получится, не знает никто.

– Но если всё-таки вплывают воспоминания, то что это – роли, люди или, например, ваш кот Фил, у которого, как вы мне говорили в одном интервью, вы учились жить?

– Да, своего кота я часто вспоминаю. Я общаюсь с ним, что-то рассказываю, а он меня слушает. Или не слушает. Или я слушаю его. И это очень и очень важно! Чем дольше я буду жить на свете, тем эта тайна станет ещё более основной для моей жизни. Именно тайна.

– И часто вы вспоминаете кота?

– Миллионы раз. Я разговариваю с ним, иногда жалуюсь. Он может послушать, но может взять и куда-то уйти. И всё это очень хорошо.

– А что он вам сказал в воспоминаниях?

– Кто – Фил? Да много чего. Недавно, например, меня за нос укусил. Или что-то рассказал. Я поплакал, и он поплакал со мной. Поверьте, я ничего не выдумываю. Что касается именно Фила и этого счастья – это просто необъяснимо.

– Конечно. Ведь животные – это такая загадка. У меня собака первый раз появилась, когда я был в зрелом возрасте. И вдруг сразу удивительно расширились горизонты жизни.

– Умница! Так и есть. И сразу живёшь в каком-то другом мире. Ты сказал очень точную вещь. Ведь животные столько знают, и мы стольким с ними можем поделиться… Они могут верить нам, а могут и не верить.

– А вы хотели бы к чему-то вернуться, что-то возвратить или пусть всё остаётся как есть?

– Нет, не хотел бы возвращаться. Думаю, что я ничего нового не сделаю, всё равно буду терять, забывать и в конце концов понимать, что это ушло из моей жизни. И что я уже вру, и они врут, и мы врем. Для меня всё это очевидно. Так что я не нуждаюсь в том, чтобы придумывать себе какие-то истории. Скажу вам честно: я не верю в Бога. У меня есть мой кот – и это мой Бог. Но у меня нет того, когда головой о стенку. Я очень люблю моего Фила. Иногда он приходит, и мы с ним разговариваем. А иногда уходит – и всё, его нет.

По теме

– Наверное, биться головой о стенку – это не самое главное. Бывает, что «богобоязненные» люди побьются головой о стенку, а потом выходят из церкви и творят зло.

– Никто ничего не знает, а мы все куда-то пробиваемся. Всегда говорят, что Бог вот-вот откроет нам тайну. И мы ждём этого, хотя знаем, что он её не откроет. Но всё равно ждём и будем обманывать себя и других. Я очень люблю Чехова, по-моему, он гений. Он сказал страшные по своей правдивости вещи о том, что человек остался один. И я всегда этого боюсь. Боюсь того, что буду что-то говорить, а мне будут смотреть в лицо и смеяться.

– А что вас сейчас заботит? От чего вы отдыхаете?

– Жизнь потихонечку уходит. Я ни с кем не прощаюсь, не произношу пронзительные слова, но знаю, что что-то кончается и что-то должно произойти. И я к этому не готов, как и никто из нас. Но зачем пыхтеть и говорить какие-то вещи, которые на самом деле окажутся абсолютной ерундой? Я встречаюсь с молодыми, хорошими, талантливыми актёрами (или не актёрами), мы сидим, разговариваем, помогаем друг другу, иногда ругаемся. И мы должны знать, что больше всего предают в театре. И делают это беспринципные и абсолютно бессмысленные люди, которые бросают что-то на ходу и просто идут дальше.

– И к предательству привыкнуть нельзя.

– Я и не привыкаю. Мне очень жалко нас самих, потому что мы ничего не знаем и ничего не узнаем.

– Вы сейчас живёте на два дома – Россию и США…

– Нет, США для меня не имеют такого статуса. Я очень люблю эту страну, она хорошая, но не чувствую, что я из этого дома. Они совсем другие.

– А в чём разница между нашими странами и людьми?

– Я скажу очень простую вещь: американцы не врут и говорят всё прямо в лицо. Я имею в виду большинство нормальных людей, а не какое-то чучело.

– А как же их легендарные фальшивые улыбки?

– Ерунда собачья! Если вы хоть один раз поговорите с американцем, который фальшиво улыбается, то сразу поймёте эту фальшь и просто пойдёте дальше. Но они – ребята гибкие.

– А вам не кажется, что некоторые голливудские звёзды больше раскручены, чем талантливы?

– Я очень хорошо знаю Америку, и там есть великие артисты, которых не надо раскручивать. Например, Аль Пачино, Роберт Де Ниро…

– …про которого вы говорили, что у него даже глаза меняются.

– Да, и они, как актёры, нам очень много дают. Вот я – актёр, и я знаю, что могу многому у них научиться.

– Но и тому же Де Ниро тоже есть чему поучиться у вас.

– Хорошо, хорошо… Но, как говорится, давайте сейчас мои суточные отдадим ему. Он очень хороший артист, и у него очень хороший класс. Когда я вижу его игру, то чувствую, как он разговаривает со мной на очень высокие темы. Мне очень интересно смотреть на него, и я не боюсь, что он соврёт, что-то выкинет или придумает. Конечно, я знаю, что и у него есть проблемы, но с ним безумно интересно.

– Вот вы хвалите Де Ниро. А он бы вас похвалил? Чаще всего американцы знают только себя. Как думаете, он знает русских актёров?

– Думаю, что нет. А может, и знает, может, ему и рассказали.

– На основе своего актёрского курса во ВГИКе вы создали театр. Вы просто не смогли расстаться с ребятами и выпустить их из гнезда в жизнь?

– Нет, не смог. Это же очень трудная и интересная вещь, весь этот переход от ученичества к тому, когда они начинают созревать. Они вдруг становятся другими и что-то меняют в себе. Но это очень тяжело. Гораздо проще тем нынешним «звёздам», которые играют только лицом. То есть лицом хлопочут. Но гораздо сложнее тем артистам, которые что-то делают с собой – и тогда с ними что-то происходит. Кстати, к таковым принадлежат опять же Де Ниро и Аль Пачино. Они вырывают куски из своего сердца.

– А из наших такие есть? Или были?

– Конечно, есть. Но им хуже платят.

– Вспомнить хотя бы Смоктуновского или Николая Гриценко.

– Да, они были великими. Русский театр – хороший театр, и в нём очень хорошие актёры. Причём многие, а не только те, кого ты сейчас назвал. И сейчас у нас есть много таких актёров, которые вдруг могут что-то из себя вывернуть. Ты этого не ждал, а он так повернул, что у тебя в душе перевернулось. У нас есть сильные ребята, и я их люблю.

– А когда вы набирали курс, на что обращали внимание? Ведь ребята и девчонки приходили буквально с улицы.

– Им надо очень долго просыпаться, а мне надо их разбудить. А когда они проснутся, у них должен пойти нерв, должны открыться какие-то тайны.

– Вы их знаете уже давно, со времён поступления. А сейчас уже театр…

И что, что-то в ком-то просыпается?

– Нет. К сожалению, больше идут к плохому. Потому что просыпаться тяжело. А тут ещё вопросы: дадут зарплату или не дадут, получат звание или нет? И они уже становятся дешевле. Я иногда кому-то говорю: «Ну сделай же это, не бойся, раз ты так хорошо играешь. Раз ты так неожиданно делаешь эту паузу, что со мной что-то начинает происходить». Но всегда найдутся люди, которые скажут: не надо, не надо, ведь Популькин и так хороший артист.

– Сейчас среди актёров стало меньше стремления к творчеству, к надрыву своей души?

– Сейчас у них этого нет.

– Только материальное возобладало?

– Даже не это. Просто в них возобладало пижонство: давай-ка только заварку сделаем и всё замажем.

– Наверное, как в нынешних телесериалах. Сейчас разговариваю с вами, а по главному каналу страны после информационной программы идёт нечто фальшивое, от чего просто уши вянут.

– Вот-вот. Появляются какие-то люди, а потом уходят. И не поймёшь, то ли они хорошие, то ли не очень. А ведь русские актёры – это хорошие люди. Но я никак не могу их узнать. Они стали какие-то косые или кривые, что-то глазами наигрывают, делают что-то для того, чтобы я испугался и со стула упал. Но я уже давно не пугаюсь. А ведь они владеют мастерством, но боятся его применить. Или, может, им так говорят, мол, не трать себя. Но, может быть, и не надо каждому играть на всю железку… Тут рот открыл, тут зубы не видны – и ладно. Поверим средненькому.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 01.03.2010 11:47
Комментарии 0
Наверх