Родственники погибших от рук террористов людей требуют принять закон, который закреплял бы за ними статус жертв терактов. Год назад президент России поручил Минюсту разработать законопроект, который урегулировал бы выплату компенсаций и одновременно установил бы этот самый статус, но воз и ныне там. Курировать процесс работы над законопроектом должен был Совет Федерации, и его спикер клянётся, что сделал всё возможное, вот только «пока эта идея не нашла поддержки ряда ведомств». Звучит как-то двусмысленно: что же это за ведомства, столь эффективно противостоящие инициативе главы государства?
Когда глава Совета Федерации Сергей Миронов полгода назад на встрече с региональными журналистами пытался объяснить, почему некоторые ведомства откровенно динамят принятие важного закона, да ещё и инициированного главой государства, у него это вышло не слишком внятно. Мол, они «не отвергают идею принятия закона как такового, а ссылаются на множество юридических и морально-этических моментов, затрудняющих решение» и пока «всеобъемлющего решения не найдено».
Непосредственные разработчики законопроекта о статусе жертв терактов за основу взяли аналогичный американский закон, принятый в 1996 году, который позволил американцам судиться с государствами, поддерживающими террористов, по мнению Госдепартамента США. Долгое время закон не работал, и на практике его применили лишь в 2003 году, когда федеральный суд США признал Иран виновным в поддержке движения ХАМАС, организовавшего в 1997 году теракт в Иерусалиме, в ходе которого были ранены восемь американцев. Пострадавшим присудили ни много ни мало 400 млн долларов, а для исполнения решения суда были заморожены иранские счета. За три года работы фонд, созданный конгрессменами специально для выплат компенсаций жертвам терактов, выплатил семьям погибших и пострадавших более 7 млрд долларов. В среднем выходит по 2 млн за погибшего и по 400 тыс. за раненого.
Что же плохого в том, что пострадавшие и их родственники смогут получить от установленных судом обидчиков приличные деньги? Всё дело в том, что российские и американские реалии несколько расходятся. Против американцев совершают теракты в подавляющем большинстве случаев представители других стран. В России же ситуация будет прямо противоположной. Представители одной российской республики будут вынуждены выплачивать отступные другой – скажем, Ингушетия будет платить Северной Осетии из-за того, что её жители нередко устраивают в соседней республике взрывы и погромы.
Есть и ещё одна опасность, и она заключается в том, что пострадавшие республики могут заставить раскошелиться не только соседей-обидчиков, но и федеральный центр. А суммы выплат, как видно из американского примера, могут быть совсем немаленькие. Вот и противятся «некоторые ведомства» принятию соответствующего закона изо всех сил, понимая, какие последствия оно может повлечь.
В свою очередь, сенаторы, начиная работать над законодательством о помощи жертвам терактов совместно с депутатами из Северной Осетии, попытались усовершенствовать правовую базу исходя из абстрактных представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо, а вовсе не из суровой реальности, которая может обернуться непредсказуемыми последствиями для Москвы.
Представители Crocus Group сообщили, что выплаты пострадавшим и семьям погибших при теракте в «Крокус Сити Холле» начнут производить 23 сентября. Установлено 12 категорий пострадавших.
Глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров – один из тех, кто всячески продвигает принятие закона о жертвах терактов. На прошедшем в августе нынешнего года форуме «Машук-2010» он разъяснил причины своей заинтересованности: «Те, для которых эта тема не столь важна, вспоминают о ней только по поводу. Мы о ней помним с первых моментов, когда эта идея появилась. Она появилась не только после Беслана… Основная цель закона – гарантировать социальную поддержку лицам, пострадавшим в результате террористических актов, ничего больше. Над проектом этого законодательного акта работали долго. Он прошёл ряд экспертиз. Сегодня он находится на рассмотрении в комитетах Государственной думы РФ, и я искренне не понимаю, почему дело идёт так медленно».
Медлят по двум причинам, о первой было сказано выше. Вторая такова: в предложенном законопроекте не определены понятие «жертва террористического акта» и её статус, нет чёткого разграничения полномочий федеральных и местных органов власти по оказанию помощи пострадавшим от терактов, не определён размер компенсаций. Поэтому даже среди властей Северной Осетии насчёт его полезности и готовности нет единого мнения. К примеру, заместитель председателя парламента Северной Осетии Азамат Хадиков считает, что пока документ защищает главным образом интересы госслужащих: военных, представителей спецслужб и МЧС – тех, кто предотвращает теракты.
«В 21-й статье закона «О противодействии терроризму» чётко прописаны размеры компенсации и порядок выплат лицам, участвующим в борьбе с терроризмом, и их родственникам, – поясняет Хадиков. – В отношении простых граждан царит полная неразбериха».
Неразбериха царит не только в законотворческих коллизиях, но и в статистических данных. На официальном уровне никто не знает даже приблизительного числа граждан России, которые пострадали в результате действий террористов. Сопредседатель общественной организации содействия защите пострадавших от терактов «Норд-Ост» Татьяна Карпова не так давно жаловалась, что в своё время столичная мэрия наотрез отказывалась назвать цифры погибших во время теракта на Дубровке, поэтому сотрудникам её организации приходилось самим ездить по кладбищам и составлять списки по надгробным плитам.
Неофициальная же статистика может ввести в ступор: по самым скромным оценкам коллег Карповой из ряда аналогичных общественных структур, количество жертв терактов в России колеблется от 20 до 50 тыс. человек. А теперь возьмите ручку и сосчитайте, сколько там американцы начислили своим жертвам терактов...
Между тем в Северной Осетии митинги в поддержку закона о статусе жертв терактов проходят примерно раз в две недели – последние два состоялись 31 октября и 13 ноября. Народу на них было немного, зато представителей властных структур – наоборот. В пикетах стояли представители администрации главы республики, парламентарии и даже служащие местных правоохранительных органов. Если учесть, что, по некоторым оценкам, народу было порядка 100 человек или даже меньше, появляется некоторая ясность, кому и зачем это может быть нужно. Впрочем, принятие закона так или иначе неизбежно, ведь поручения президента необходимо выполнять. Важно лишь не пороть горячку, помня о том, что дьявол таится в деталях.
Но не пороть горячку сложно. Есть немало общественных структур, настоятельно требующих скорейшего принятия закона, и доводы силовиков их не убеждают. Прежде всего это «Голос Беслана» во главе с Эллой Кесаевой. Именно её подопечные стояли в недавних пикетах бок о бок с представителями североосетинских властей. Слушать они ничего не хотят, рубя свою правду и не интересуясь мнением оппонентов.
«Голос Беслана» уже несколько лет добивается принятия закона о жертвах терроризма, – заявила Кесаева корреспонденту «Нашей Версии». – Мы требуем закон о статусе жертв терактов, а не благотворительных подачек. Жертвы теракта 11 сентября в США получили по 17 млн долларов. Там проблему решали так: выдали компенсацию, а люди сами решали, что делать с деньгами. Это и есть социальная политика».
Доводы можно понять. Один из инициаторов принятия закона, экс-президент Северной Осетии Александр Дзасохов, объясняет, почему его сторонники иногда настроены очень решительно: «Единовременные компенсации после происшествий с «Невским экспрессом» были увеличены со 100 тыс. рублей, которые были выплачены бесланским семьям погибших, до 1 млн рублей. Выходит, что цена у смерти разная. Бесланским родителям этого не понять». Как же быть, чтобы и родственников погибших не обидеть, и государственных интересов при этом не ущемить?
«, – считает Дзасохов. – А опыт стран, наиболее подвергшихся террористической угрозе – Испании, Италии, Израиля, – позволяет это сделать».
