Октябрь 2005-го в России стал месяцем насилия над иностранными студентами. Начали говорить о всплеске ксенофобии, экстремизма и иже с ними, как будто раньше в России всего этого не было. Кто-то стал обвинять во всём СМИ: это, мол, они всё раздувают. «Версия» попыталась понять, действительно ли мы имеем дело с осенним обострением, или резкий скачок преступности против иностранцев связан с чем-то ещё.
Началось всё с убийства в Воронеже перуанского студента Энрике Анхелиса Уртадо. Его и двоих его товарищей зверски избили 9 октября. 18 октября в Курске шестеро подростков напали на учащегося из Малайзии. На следующий день в Москве — на студента МГУ из Конго, а 20 октября в Ростове-на-Дону — из Камеруна, 22 октября в Питере — из Китая. В тот же день и опять в Воронеже избили албанского студента, а 25 октября в Нижнем Новгороде — ещё одного. Статистика, согласитесь, печальная.
По данным социологов, 60% населения страны разделяют ксенофобскую идеологию и поддерживают тезис «Россия — для русских». Если выстроить группы риска по степени нетерпимости к ним расистов, то получим примерно такую последовательность: в первую очередь характерны настроения чеченофобии, далее — ненависть к представителям других кавказских республик, затем — к представителям Средней Азии, потом следуют иностранные студенты, за ними евреи, цыгане и так далее.
При этом ненависть к одним «чужакам» может сказаться на других: «бьют не по паспорту, а по морде». Молодёжные экстремистские группировки зачастую смутно представляют себе, кто их жертва. Обычно они просто собираются, а там как пойдёт, «противник» выбирается спонтанно. Директор Московского бюро по правам человека Александр Брод рассказал «Версии», что были случаи, когда избивали русских с кудрявыми волосами и карими глазами: «Для скинхедов важно выделить из толпы человека, не похожего, по их критериям, на русского».
По данным бюро, растёт не только численность преступлений на расовой почве, но и их жестокость: «Если раньше чаще ограничивались избиениями, то сейчас стараются убивать. А если бьют, то жёстче и изощрённее. Видимо, это связано с ростом ксенофобии в обществе в целом».
Эксперты в один голос отмечают появление в последние два-три года опасной массовой тенденции: с радикальными молодёжными группировками начинают сотрудничать некоторые политические партии, поддержка которых укрепляет позиции экстремистов. «Политики активнее спекулируют на этой идее, будучи заинтересованы в том, чтобы у них был подготовленный электорат и своего рода помощники, — продолжает Александр Брод. — Бывает, их даже привлекают к предвыборным кампаниям».
При этом «наверху» проблему экстремизма признали лишь пару лет назад, и как следствие правоохранительные органы не поспевают за ростом преступлений на почве расизма. Как одну из причин роста национализма в последние годы президент Центра развития демократии и прав человека Юрий Джибладзе называет злоупотребление со стороны политиков и властей образом врага: «Иногда враг указывается вполне конкретный, но зачастую это абстрактные высказывания политиков о внешних и внутренних «врагах России», за которыми каждый может увидеть что хочет. Иногда под врагом номер один подразумеваются международные исламские террористические сети или Запад и Америка. Какое-то время назад недругом были объявлены олигархи. Таким образом, значительная часть политики основывается не на решении реальных проблем и консолидации общества, а на создании образа врага, на расколе общества. Это вносит свою лепту в ксенофобские настроения».
В Минтруде подсчитали, что в скором времени в России увеличится спрос на протезы: их потребуется не менее 60-70 тысяч в год. В основном инвалидам нужны протезы ног, на протезы рук приходится около 12%.
В недавних нападениях Александр Брод не видит закономерности: «Вряд ли можно говорить о резком росте активности радикальных молодёжных группировок в октябре. Всплески обычно наблюдаются после крупных терактов».
Откуда тогда живой интерес к этой проблеме в октябре? По мнению Юрия Джибладзе, убийство иностранца из дальнего зарубежья всегда вызывает больший общественный резонанс, нежели ксенофобские преступления в отношении других нерусских, потому что к насилию в отношении людей кавказского происхождения или из Средней Азии уже привыкли. К тому же на убийства иностранцев активно реагирует дипломатический корпус.
Но вот перед агрессивными бандами экстремистов положение что таджика, что африканца одинаковое. Особенно незащищёнными чувствуют себя студенты-иностранцы. Их старшие соотечественники, бизнесмены и дипломаты, которые работают в России, в основном ездят на машинах, поэтому не так уязвимы. А вот студентов гораздо легче подкараулить.
Как результат — массовый отток иностранных студентов из России. В том же Воронеже по сравнению с предыдущим годом количество студентов сократилось на 100—150 человек. Неудивительно: в прошлом году там уже был убит студент Амару Лима из южноафриканской Республики Гвинея-Бисау. После очередных событий этой осени посольства многих стран заявили, что не будут рекомендовать гражданам своих стран выезжать на учёбу в Россию. А три года назад большая группа китайских студентов, человек 50, покинула Орёл. Мотивировали они это тем, что больше не могут обучаться в России — их постоянно преследовали, избивали и грабили.
Очевидно, что проблема ксенофобии в России ненова, но от этого не менее актуальна. Странно только, что внимание к ней привлекается лишь после таких жестоких преступлений. А между тем хуже всего от экстремизма нам самим. Он лишает поддержки российские вузы, отпугивает от России зарубежных инвесторов. Вспоминается короткая, но ёмкая фраза одного иностранного студента: «Это проблема России. Мы-то поучимся и уедем, а вы останетесь...»
