Сотни российских заводов начали выпускать продукцию для армии, освоив производство оружия, техники и боеприпасов. Для многих из них это не просто способ выжить, а шанс закрепиться в новой нише: после окончания боевых действий они смогут производить востребованную и конкурентоспособную военную технику. Или всё-таки нет?
Переход на военные рельсы идёт по двум схемам. С одной стороны, в процессе участвуют крупные профильные предприятия вроде Уралвагонзавода, исторически производившие бронетехнику, – оказавшись в условиях санкций и снижения гражданских заказов на фоне увеличения военных они лишь перестраивают загрузку. С другой стороны, появились десятки и сотни новых игроков, которые, увидев возможность, с нуля запустили производство для нужд армии. Их плюсы – скорость и гибкость, минусы – слабая сертификация, ограниченные ресурсы для масштабирования и зависимость от зарубежных компонентов, что создаёт уязвимости при перебоях поставок.
Назад к истокам
Как сообщал вице-премьер Денис Мантуров, всего выпуском оборонной продукции занято свыше 850 предприятий. Основной вклад вносят крупные производства, в силу обстоятельств вернувшиеся к выполнению задач, ради которых они некогда и создавались. Так, Ульяновский автозавод, прежде производивший внедорожники для Советской армии, освоил выпуск легкобронированных машин для транспортировки личного состава и техники. Хотя по уровню защиты и электроники такие машины уступают специализированным броневикам, после завершения конфликта эти разработки могут найти применение в МЧС, полиции и т.д.
Другим примером перестройки под оборонные заказы стал КАМАЗ. Теперь помимо грузовиков завод активно производит шасси для ракетных комплексов, платформы для систем ПВО и беспилотные транспортёры. Особое внимание уделяется автоматизации – часть технологий затем может быть использована в автономных грузовиках и системах «умной логистики».
Авиазавод «Иркут», сосредоточенный прежде на выпуске учебных самолётов, также увеличил долю военных проектов, запустив производство беспилотных летательных аппаратов средней дальности. Это направление является одним из наиболее перспективных: наработки в аэродинамике, создании композитных материалов и систем дистанционного управления могут быть адаптированы для гражданских дронов, авиации малого класса и сельскохозяйственных БПЛА.
Не менее активно перестраиваются предприятия радиоэлектроники. Компании вроде «Ядра», «Спектр-Д» и ряда региональных технопарков наладили выпуск микропроцессоров, систем навигации, средств связи и радиоподавления. Их продукция востребована не только в армии, но и в гражданском секторе: в телекоммуникациях, транспорте и промышленной автоматике.
Вложился – получи
По оценкам экспертов, эффективность и устойчивость «военной конверсии» напрямую зависят от глубины технологического участия предприятий. Важно, чтобы заводы не просто занимались сборкой, а инвестировали в развитие технологий, создавая уникальный продукт. Такие предприятия имеют шанс остаться конкурентоспособными и после, поскольку приобретают новые компетенции, которые можно монетизировать и на гражданском рынке.
Артисты культбригады Москонцерта вновь приехали в Единый пункт отбора на военную службу по контракту, который открылся в российской столице весной прошлого года.
Однако это требует не только больших финансовых вложений, но и наличия компетенций. Потому многие предприятия ограничиваются лишь быстрой «перекройкой» техпроцессов. Выпуск дешёвых компонентов и сборка по упрощённым схемам дают быстрый эффект, но по качеству и надёжности готовые изделия часто не сопоставимы с продукцией специализированных заводов. Потому эксперты предупреждают, что появившиеся во множестве мелкие инжиниринговые бюро, сосредоточенные на сборке FPV-дронов и простых наземных роботов, рискуют не пережить снижение оборонных заказов. Ведь они во многом зависят от импортных комплектующих и не имеют долгосрочной технологической базы.
Пример беспилотников наглядно демонстрирует обе тенденции одновременно. С одной стороны, за последние годы в России резко увеличилось количество компаний, занятых производством БПЛА. Массовый рост производства привёл к тому, что армия получила сотни образцов ударных и разведывательных аппаратов. С другой стороны, именно массовость «гаражного» производства выявила узкие места. Ряд отчётов и расследований указывает на то, что качество большинства изделий отстало от стандартов: есть вопросы к надёжности двигателей, к системам управления, к отказоустойчивости и помехозащищённости. Европейская и американская разведка фиксирует использование в ряде российских образцов китайских двигателей и компонентов, что повышает уязвимость в условиях санкций и контроля экспорта.
Снова конверсия?
В итоге возникает дилемма. Производственные линии, развёрнутые под запросы армии, помогли быстро нарастить количество боеприпасов, дронов и простых узлов. Но однажды количество заказов снизится. Если компании уже сейчас не займутся разработкой уникальной продукции, которая будет востребована в том числе за рубежом, есть опасность, что производства придётся закрыть. Может ли промышленная мобилизация превратиться в долговременное преимущество и даже вывести страну в число экспортёров? Теоретически – да, но на практике это потребует выполнения множества условий. Помимо инвестиций придётся провести сертификацию продукции по международным стандартам и создать сервисную сеть, без которой экспорт сегодня практически невозможен. Также нужен стабильный доступ к критическим компонентам и технологиям: полное импортозамещение или устойчивые альтернативные каналы поставок. В условиях санкций эти условия реализовать сложно, но не невозможно – многое зависит от времени и ресурсов, которые будут вложены в индустриальное развитие.
При этом сама идея о том, что военная промышленность является «локомотивом» инноваций, устарела. Практика показывает, что переквалификация гражданских заводов под военные заказы действительно даёт им хорошие навыки, но не гарантирует способность создавать прорывные гражданские продукты. Потому в последнее время идёт обратный процесс: гражданские технологии нередко опережают военные, а армии с опозданием берут на вооружение то, что уже долго использовалось в гражданском секторе. Примеров тому множество – от «дышащих» тканей, которые первыми начали использовать спортсмены и туристы, до лёгких БПЛА с подвесными камерами, чьи возможности военные оценили только недавно. А пример «Старлинка», ставшего чуть ли не главным средством обеспечения надёжной связи на уровне взвод – рота по обе стороны фронта, вовсе подтвердил: государству намного выгоднее покупать и поддерживать финансово уже готовые продукты, которые производители разрабатывают сами в условиях жёсткой конкуренции. А не тратить гигантские деньги на создание образцов, которые в итоге то ли появятся, то ли нет.
Как у них?
Несомненно, гражданским предприятиям выгодно работать на военных. В странах с развитыми промышленными и оборонными комплексами, таких как США и Германия, тесная кооперация между гражданскими и военными отраслями является нормой. Компании, работающие в гражданском секторе, активно участвуют в оборонных контрактах, что приносит им значительные прибыли и способствует развитию инноваций.
В США компания Lockheed Martin в 2023 году получила контракты на сумму 70,8 млрд долларов, что составило около 9% от общего объёма федеральных расходов на оборону. General Electric создаёт компоненты для авиационной и ракетной техники, Boeing – боевые самолёты, Raytheon Technologies – радары и зенитно-ракетные комплексы. В свою очередь, немецкая Porsche SE вложила средства в производителя дронов Quantum Systems, разрабатывающего как гражданские, так и военные беспилотные летательные аппараты.
