Весной в Австрии почти половина избирателей проголосовала за кандидата в президенты от партии, созданной бывшим нацистом. Политика страха однозначно восторжествовала в Ассаме, штате на северо-востоке Индии, где Бхаратия Джаната - партия премьер-министра Нарендра Моди, пришла к власти в первый раз на явно ксенофобной платформе. Одновременно журналисты-расследователи в Дели предоставили новые доказательства причастности БДП к массовым убийствам мусульман в штате Гуджарат в 2002 году. Но к сожалению, мы живем в то время, когда подобные скандалы не являются чем-то из ряда вон выходящим.
Желание осудить
Родриго Дутерте, избранный президентом Филиппин, пришел к власти благодаря поддержке «эскадронов смерти Давао». Даже в самой старой демократии в мире кандидат в президенты открыто выступает за пытки.
Нео-консервативный обозреватель Роберт Каган, который когда-то хотел, чтобы свобода и демократия распространялись за рубежом силой, теперь поднимает тревогу против фашизма на родине. Все наши резолюции «никогда вновь» после катастрофического развития политики ненависти в ХХ веке теперь оспариваются миллионами разгневанных избирателей.
Желание осудить их вместе с их очевидными гаммельнскими крысоловами иногда бывает просто непреодолимым. Разве эти простофили ни о чем не узнали из политики истерии в прошлом? В конце концов редкий месяц проходит без выхода книги или фильма о катастрофических результатах правления Муссолини в Риме, восторженных митингов Гитлера в Нюрнберге и культурной революции Мао.
Но глобальный подъем фашизма должен вызывать другие, более жесткие вопросы, а именно: что мы говорим, когда речь заходит о фашизме? И извлекли ли западные демократы, считающие, что фашизм был порожден другими людьми в других странах, уроки из истории?
Они могут быстро отметить очевидный факт о Мао - он страдал от мании величия. Но могут ли они объяснить, почему культурная революция, праздник мстительного гнева, направленного на власть имущих, по крайней мере первоначально, охватила миллионы китайской молодежи?
Неприятные неожиданности
Многие либералы, а также неоконсерваторы на Западе, использовали бесхитростные понятия, чтобы охарактеризовать радикальность своих противников. Этот самоиммидж получил новый импульс в 1991 году, когда рухнула «Империя зла». Впрочем, история оказалась далека от завершения, поскольку сразу же после этого возникли неприятные неожиданности. Но даже этнические чистки в сердце Европы по-настоящему популярного сербского лидера Слободана Милошевича не поколебали убеждение, что ядовитая демагогия была чем-то произошедшим в другом месте.
Снисходительный термин "исламо-фашизм", который получил широкое распространение после терактов 11 сентября, сделал фашизм идеологией исключительно нескольких религиозных фанатиков в афганских пещерах, а не современным массовым явлением. Беспечно связывая фашизм с несколькими плохими парнями, и описывая своих сторонников как жертв злых манипуляторов, Запад отдалился от понимания того, почему и как демократические страны могут вернуться к этому снова.
Запад просмотрел, как демагоги вернулись к власти, добиваясь не столько деспотической власти, сколько выстраивая новые отношения между правителями и управляемыми. Они проницательно использовали потребность общества в новом режиме, умело вовлекая массы в политику. Именно так фашистские, итальянские и советские режимы убедили значительно больше простых людей, что они были на пороге чего-то необычного.
Сделать все сразу
Восторженность широких масс, в свою очередь, подкрепила убежденность националистических лидеров в том, что находясь на переднем крае, они смогут решить проблемы, с которыми не смогли справиться другие правящие элиты. В конце концов, как мы все хорошо знаем, они пытались сделать все сразу, что стало причиной множества различных бедствий.
Но по прошествии длительного времени, и благодаря инновациям, демагогам удалось обратиться к недовольству, которым пренебрегли находившиеся у власти политики. Обещая сверхчеловеческие действия, они вылили презрение на политические и экономические системы, которые заставили множество людей чувствовать себя беспомощными.
Консервативный американский писатель Аллан Блум прозорливо предупреждал в начале 1990-х годов о триумфалистском убеждении, будто бы либеральный капитализм похоронил фашизм и тоталитаризм. «Если начнется поиск альтернативы, - писал Блум, - я склонен предполагать, что у фашизма есть будущее».
В слишком многих частях мира это будущее уже наступило. Те, кто верит в идеалы демократии, не имеют иного выбора, кроме как исследовать фашизм с особым вниманием. И особенно к тому факту, что он питается недовольством существующей демократии.
чью голову он поднимает?