Мастер мирового детектива Эдуард Тополь выпустил свою 25-ю книжку «Интимные связи, или Смотрите сами: пять небольших романов», в которой рассказывается, как и почему русские женщины покоряют сердца мужчин во всём мире. Мы, в свою очередь, спросили Тополя о русских женщинах, о его кинопроекте и о том, какие юношеские забавы подарили миру автора знаменитых романов «Журналист для Брежнева», «Красная площадь», «Россия в постели» и «У.Е. Откровенный роман».
– Эдуард Владимирович, так почему русские женщины привлекают сердца мужчин во всём мире?
— Это исторический факт. Я ничего не придумал. Как известно, русские женщины всегда пользовались признанием за границей. Принцы, короли, падишахи... Даже в такой Мекке секса, как Таиланд, двое наследных принцев потеряли шансы на трон, потому что женились на наших соотечественницах. И я в новой книжке рассказываю об этом. А также о знаменитой истории любви «железного канцлера» Бисмарка к 20-летней русской княгине Трубецкой, которая в пору их знакомства была уже замужем за князем Орловым. Их роман продолжался 14 лет.
Чем русские женщины покоряют сердца мужчин во всём мире? Теперь у меня есть некоторый опыт взгляда со стороны — из Америки, где у меня семья. Могу с уверенностью сказать: русские женщины умеют не просто любить, то есть отдавать своему возлюбленному и душу и тело, но и — в древнем значении этого слова — «жалить». Не жалить жалом, а жалить, жалеть.
— В России считается: жалеет, значит, любит...
— Именно так. В одной из книг вашего покорного слуги («Русская дива». — Ред.) этот вопрос разбирается исторически, на основе рукописи Ахмеда ибн Фадлана, которая датируется 922 годом. Ахмед ибн Фадлан приехал в Древнюю Русь как представитель персидского шаха. За несколько десятилетий до того, как Русь крестилась (а в ней тогда было множество княжеств), один князь согласился, чтобы его вотчина приняла мусульманство, если ему помогут бороться с врагами. И тогда персидский шах дал ему некую сумму денег, а через два или три года отправил посла Ахмеда ибн Фадлана выяснить, куда они подевались. Посол не нашёл ни денег, ни князя (такова, видимо, судьба всех кредитов, которые дают России — исчезают они моментально). Тем не менее Ахмед ибн Фалдан объехал всю Россию и отовсюду отправлял своему владыке письма, именно они и стали важным историческим документом о жизни Древней Руси. И в нём можно найти замечательное описание жертвенности русской женщины. Только не тех, которых сейчас называют русскими, а древних женщин-русов — от них остались только несколько слов и имя. Так вот, посол стал свидетелем одной истории. Когда умер один из влиятельных русов, его тело должны были сжечь на корабле в Итиле, столице Хазарского государства. А так как у него было 10—15 красивых возлюбленных, родственники, согласно обычаю, спросили у этих женщин, кто пойдёт в огонь за любимым мужчиной. И на глазах Ахмеда ибн Фадлана одна из девушек сказала: «Я пойду». Красивая история.
Сочетание чисто физической красоты с душевной щедростью, умением жалеть и любить — вот что отличает русских женщин от пластиковых женщин западного мира. Кстати, сейчас я вижу, что новое поколение юных российских красавиц тоже приобретает эти черты. Но я в своей книге написал не про них, а про тех, кто сохранил в себе умение сострадать, любить и жалеть.
— Ваши романы — «Журналист для Брежнева», «Красная площадь», «Чужое лицо» — читали мужчины. В последнее время вы пишете всё больше о любви, о женщинах. Почему?
Голливудская актриса Эмбер Херд решила написать книгу о своем непродолжительном браке с актером Джонни Деппом, который недавно выиграл у нее суд по делу о клевете.
— Становлюсь мудрее. И считаю, что это главнее. Книги вообще не пишутся по расчёту. Да, можно написать заказную статью, но посвятить год жизни написанию чего-то по расчёту тяжело и, по-моему, невозможно. Алексея Толстого вынудили переписать «Петра Первого» — он это сделал потому, что хотел выжить в сталинской России. Но это крайний случай. Меня же никто не заставляет. И я пишу только то, что меня самого гложет, греет, чем я могу заниматься и день и ночь. Чем я болею. Вот заболел я «Норд-Остом»...
— Да, я помню ваше состояние, когда книга «Роман о любви и терроре» была уже написана. Вы переживали, как и когда она выйдет, какие будут отклики...
— Я этой темой заболел в то утро, когда произошёл штурм «Норд-Оста». И понял, что я обязан об этом написать. Для меня это была как проверка: справлюсь — не справлюсь. И я положил 14 месяцев своей жизни на то, чтобы книга состоялась. Вообще, написать книгу — это как привить себе вирус, холеру например, а потом пытаться вылечиться. И уже нельзя сказать: сегодня я не больной, у меня нет температуры, поэтому пойду погуляю. Нет, пока я не написал книгу целиком, у меня не было ни отгулов, ни выходных.
Наверное, поэтому, как мне кажется, книга и состоялась. И я знаю (не буду хвастать именами государственных мужей), что они читали её с карандашом в руках. А я из рук Юрия Михайловича Лужкова получил награду под названием «Вместе с Россией». Это не денежный приз, а огромная лира, килограммов на 12, бронзовая, на ней выгравировано: «Эдуарду Тополю за вклад в развитие русской литературы за рубежом. От правительства Москвы».
— Сколько вы отдыхали, прежде чем приступить к «Интимным связям»?
— По-настоящему бывает так: когда книга написана, чувствуешь, что больше в жизни ничего не осилишь: ты уже весь пустой, как вытряхнутая наволочка. Образно говоря, я, переплыв океан в штормовую погоду, лежу бездыханный на берегу, нет сил встать даже. И, конечно, тут надо отдышаться. Но я не лежу в шезлонге месяц. Книга написана, я сажусь в самолёт, лечу в Москву, в издательство, или собираю материал для новой, прикидываю, чем вскоре опять заболею. Так проходит время...
— Вы сейчас здоровы?
— (Улыбается.) Да, сейчас я здоров. Спасибо! И вернулся в кино. В моей новой книжке пять романов, один из них имеет название «Монтана». И здесь я не только автор сценария, но и сопродюсер проекта. Надеюсь, что мне удастся хотя бы чуть-чуть контролировать качество этого художественного фильма.
— Это потому, что вам не понравился сериал по вашему роману «У.Е.» с Андреем Краско в главной роли?
— Последняя роль Андрея Краско... К сожалению, картина мне не понравилась. И там нет фамилии автора сценария — я её снял. Этим всё сказано. Та интерпретация сценария, которую позволили себе редакторы, переделав его за моей спиной, без моего ведома, меня не устроила. И я отказался прикрывать своей фамилией то, что они написали.
— А съёмки «Монтаны» когда начинаются? И уже известно, кто играет?
— Съёмки должны начаться в середине декабря. А кто будет играть?.. Я предполагаю, но пока озвучить не могу. Режиссёр — Юрий Грымов. И это взаимное решение. Юрий искал остросюжетный сценарий уже давно. И когда прочёл роман «Монтана», согласился его ставить. А мы из разных кандидатур режиссёров тоже выбрали его... И пока то, что мы делаем со сценарием по его просьбе, меня устраивает. Он талантливый и профессиональный режиссёр, и подтверждений слухам, что он капризный и деспотичный, я не вижу. Стучу по дереву.
— К вашему юбилею на страницах нашей газеты было опубликовано интервью, которое вы взяли у себя самого. Сформулируйте сегодня вкратце, кто вы?
— Не думаю, что что-то сильно изменилось. (Задумался.) Я считаю, что по-прежнему достаточно эмоционален, чтобы продолжать писать. И это главное в моей жизни. «Плавать по морям необходимо, жить не так уж необходимо», — говорили древние греки. Ко мне однажды подошла женщина и попросила вместо автографа написать, какое у меня кредо жизни. Я вначале оторопел, а потом эти слова и написал. Это эпиграф к моему роману «Чужое лицо». Когда я это высказывание вычитал лет 40 назад, то подумал, что оно про меня. С тех пор держу его за пазухой.
— Откройте писательский секрет. Первое слово, которое пишет Эдуард Тополь, начиная книгу?..
— Возьмите мои книжки, они все начинаются с разных слов... Но секрет вам открою. Когда-то я работал в газете «Социалистический Сумгаит», это была моя первая журналистская работа. Нас там было четверо журналистов, кто делал всю газету — восемь полос три раза в неделю. Мы были молодые и придумали для развлечения два прикола. Прикол первый. Любого человека, когда он входил к нам в редакцию, мы просили сказать какую-нибудь фразу. Он её произносил, и тогда каждый из нас должен был начать свой материал с этой фразы. Но так, чтобы главный редактор этого не понял. Прикол второй. Мы друг друга стали называть Петями. И ко всему прочему на спор соревновались: в чьём материале больше встречается имя Петя, но опять же так, чтобы главный редактор, который не писал, а только читал и подписывал газету в печать, не понял этого. И мы так изощрялись — искали в отделах кадров окрестных заводов и предприятий ребят с именем Петя, писали о них очерки, делали из них Героев Соцтруда и т.д. Когда же я перешёл из этой маленькой городской газетки в республиканскую «Бакинский рабочий» и там вышел мой первый материал, мне позвонили из «Социалистического Сумгаита»: «Эдик, ты уважил нас!» Я туда, в свой первый материал, засунул имя Петя... Но в книгах такие вещи делать смешно.
