«Пик пройден». «Вышли на плато». «Нет, пока на плато не вышли». По довольно хаотичным сообщениям чиновников о ходе эпидемии складывается ощущение, что власти только делают вид, что стопроцентно контролируют ситуацию. И ответственность чиновники при любом удобном случае охотно перекладывают на народ: всё зависит от вашей самоизоляции, а не от нашего управления.
Конечно, наша власть не может признаться, что от неё тут мало что зависит, – слишком большой масштаб эпидемии. Хотя с такой большой эпидемией справиться не может никто, даже китайцы. Эпидемия – это как землетрясение. Как цунами. Справиться с ней действительно невозможно. Можно только смягчить её последствия и какие-то моменты её проявления.
В ситуации с эпидемией я чисто по-человечески сочувствую нашей власти. Потому что она всегда имела дело с почти стопроцентно управляемым населением и со стопроцентно управляемой ситуацией. Недаром у нас телевизор всегда побеждает холодильник. Не бывает у нас ситуации, когда люди способны противостоять государственной пропаганде и говорить, что всё на самом деле не так. Так что власть у нас привыкла к очень покорному населению. Наша власть за долгие годы, начиная с царских времён, привыкла к тому, что любая ситуация у нас конструируется в пропаганде. А в советские времена ЦК партии каждый пятилетний план корректировал в среднем 350 раз, то есть примерно один раз в неделю. Так что «перевыполнение» было предопределено.
А тут вдруг не получается! Слишком уж коварен оказался COVID. В первый раз за историю нашей страны власть столкнулась с ситуацией, которая неуправляема в принципе. Поэтому она и мечется, и говорит беспорядочно про пик и плато, а доктор наш Мясников объясняет секрет «русского чуда», почему у нас так много заболевших и так мало смертей. Недоверчивый народ говорит: а может, это потому, что вы смерть от короны называете смертью от инфаркта, инсульта, рака, диабета, насморка и триппера? Народ уже ничему не верит, конечно. Но тут я хочу успокоить власть: из того, что народ не верит власти, из этого ничего не следует. Он ей, собственно говоря, никогда не верил. И никогда, кроме периферийных случаев Стеньки Разина или Емельки Пугачёва, он никогда не шёл на власть с вилами и лопатами. Это важно. Всякий раз, когда власть рушилась в России, она рушилась сама. И в 1917 году она рухнула сама – большевикам осталось, как шакалам, только дожрать умирающую российскую власть.
А то, что власть всю ответственность за заражения спихивает на народ, так она всегда так делала. И посадки в эпоху сталинского террора объясняли так: не шпионили бы вы на Японию, никто бы вас и не сажал, не прятали бы вы хлеб, никто бы вас и не раскулачивал. Так что вы сами козлы, а я хороший д’Артаньян в белом и за вами тут убираю. Никакая власть не ведёт себя иначе.
И уж тем более не показывает свою растерянность – это вне правил игры.
