В российских судах вскоре начнут искать объективную истину, а применение презумпции невиновности изрядно сократится. Такова цель поправок в Уголовно-процессуальный кодекс, внесённых в Госдуму. «Наша Версия» попыталась поставить себя на место всех участников будущих судебных процессов, чтобы понять, чем грозят юридические нововведения каждому из них.
Сама идея изменений действующего УПК впервые была высказана в статье сотрудника Следственного комитета Георгия Смирнова в 2011 году. Автор сокрушался, что переход от советского кодекса к российскому сопровождался утратой многих важных положений, в частности исчезла норма о так называемой объективной истине. Сначала на статью Смирнова особого внимания не обратили, однако уже через полгода аналогичную мысль выразил могущественный глава СК Александр Бастрыкин. В начале 2012 года он даже специально завёл личный блог на сайте ведомства, где разъяснил смысл предлагаемых нововведений. По мнению Бастрыкина, современное российское судопроизводство пытается слепо копировать англосаксонскую модель, добиваясь состязательности сторон в судебном заседании. Суду в этом случае отводится роль беспристрастного арбитра, следящего за тем, чтобы стороны обвинения и защиты соблюдали процедурные правила. Никаких доказательств вины или невиновности подсудимого суд собирать не должен – это обязанность возложена на представителей сторон. В этой связи глава Следственного комитета напомнил, что исторически для России характерна иная модель судебного процесса – так называемая франко-германская. Она предполагает активное участие судьи в сборе доказательств по делу, ставя во главу угла не формальную победу одной из сторон, а максимально полное выяснение картины произошедшего – ту самую «объективную истину». «Идея же о невозможности достижения объективной истины относится к чуждому современной науке философскому течению, называемому агностицизмом, – пишет глава СК в личном блоге. – Крайнее проявление этого течения – скептицизм – основывается на отрицании всякого смысла в познании вследствие невозможности истинного знания». В итоге все предполагаемые изменения в УПК были оформлены в виде законопроекта, который был опубликован на сайте Следственного комитета для обсуждения. Однако обсуждения как такового не случилось – о предложениях главного следователя быстро забыли.
Судьям придётся подробно изучать материалы дела
Вновь к необходимости законодательного оформления «объективной истины» Александр Бастрыкин вернулся в декабре прошлого года в своём выступлении перед депутатами Госдумы – глава СК подчеркнул, что новый порядок позволит эффективнее рассматривать уголовные дела. Через месяц депутат-единоросс Александр Ремезков, заместитель председателя думского Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, внёс законопроект, разработанный в СК, в парламент. На этот раз внимание экспертов и журналистов привлёк даже не сам проект, а пояснительная записка к нему. В ней, в частности, говорится, что презумпция невиновности «может быть применена лишь в случае невозможности достижения по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к её отысканию». При этом в пояснительной записке ничего не говорится о том, как планируемые нововведения повлияют на ежедневную работу судей. Сейчас каждый судья в среднем рассматривает порядка 30 дел в неделю. Непонятно, как изменится нагрузка на судью, если он будет не только оценивать доводы защиты и обвинения, но и подробно изучать материалы дела и лично «принимать все меры к установлению объективной истины». Нет речи и о переподготовке судейского корпуса, равно как и о возможном изменении установленных сроков рассмотрения дел.
Стало известно, что Верховный суд Норвегии принял решение об отмене оправдательного приговора, который ранее был вынесен Андрею Якунину, сыну бывшего главы железнодорожной монополии Владимира Якунина.
Защиту заставят собирать доказательства
Возвращение в УПК нормы об «объективной истине» выгодно в первую очередь стороне защиты, уверен автор инициативы, старший инспектор Следственного комитета, кандидат юридических наук Георгий Смирнов. По его словам, в России существует стадия досудебного следствия, в ходе которой следователь самостоятельно собирает доказательства по делу. Таким образом, к моменту начала процесса сторона обвинения оказывается лучше подготовленной, нежели сторона защиты, поскольку обладает большим объёмом доказательств. «В случае, когда одна из сторон недоработала и возникает неполнота доказательств, суду предлагается проявить активность», – комментирует Смирнов смысл поправок. – Справедливость в нашем понимании заключается не в том, кто лучше подготовился и более аргументированно озвучил свою позицию в суде, а в том, какие обстоятельства были на самом деле». По мнению сотрудника СК, зачастую назначаемый обвиняемому бесплатный адвокат уклоняется от выполнения своих обязанностей, «поэтому у нас такой большой процент обвинительных приговоров». Однако адвокат Игорь Симонов считает, что законопроект нацелен на сокращение применения презумпции невиновности, когда любое сомнение толкуется в интересах обвиняемого. По его словам, «сейчас в пользу защиты работает то, что не всегда квалифицированные, может быть, следователи допускают ошибки на стадии собирания доказательств, – и то эта ситуация не позволяет выносить суду оправдательный приговор». С ним солидарен и бывший судья Дорогомиловского районного суда Александр Меликов. «Тут всё поставлено с ног на голову, не адвокаты, а следователи плохо работают», – уверен он. Меликов сомневается, что предлагаемая норма, по которой судья будет заставлять адвоката собирать доказательства для установления истины по делу, окажется эффективной, поскольку возможности защиты существенно уступают в этом плане возможностям следствия. «Несмотря на то что формально адвокатский и следственный запросы равны, государственные – и не только – структуры зачастую адвокатские запросы попросту игнорируют», – констатирует экс-судья. По словам Александра Меликова, «вынесение оправдательных приговоров у нас не приветствуется», а потому судьи боятся их выносить.
Направление дела на доследование говорит о недоработках прокуратуры
Выделение из Генпрокуратуры в 2007 году Следственного комитета и последующая аппаратная борьба между этими двумя ведомствами привели к значительному сокращению полномочий прокуратуры в сфере надзора за следствием. Нововведения эту ситуацию никак не меняют, отмечает Меликов, хотя направление дела на доследование ради «установления объективной истины» свидетельствует в том числе и о недоработках прокуратуры. «Прокурору это всё-таки минус, потому что он подписал это обвинительное заключение. Получается, что следствие сработало плохо, а вы их пропустили в суд», – отмечает экс-судья. Комментируя слова председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина о несоответствии англосаксонской модели судопроизводства российским традициям и реалиям, Меликов подчёркивает, что в США прокурор может отказаться представлять обвинение в суде, если следствие плохо собрало доказательства, и процесс может обернуться проигрышем прокуратуры. Да и в Европе с её франко-германской моделью, по мнению Александра Бастрыкина, «свойственной для России», оправдательные приговоры составляют в среднем 15–20% от всех судебных решений, тогда как в России – менее 1%.
Следствие окажется в выигрыше
Изменения в УПК фактически исключат возможность проигрыша следствия в суде – по новым нормам в случае недостатка доказательной базы судья будет обязан не оправдать подсудимого, а отправить дело на доследование, применение которого будет существенно расширено. Соответственно сократится и без того ничтожное количество оправдательных приговоров. Когда норма об «объективной истине» ещё существовала в УПК, следователь хотя бы в теории был обязан собирать всесторонние доказательства по делу. «Затем его фактически обязали доказывать вину, освободив от поиска доказательств невиновности», – отмечает Александр Меликов. По его словам, раньше примерно половина отправленных на доследование дел обратно в суд не возвращалась – это была своеобразная форма оправдательного приговора. «Однако применение нормы о доследовании потому и было в своё время сокращено Конституционным судом, что судья, возвращая дело на доследование, фактически принимал сторону одной из сторон процесса – стороны обвинения, которой предоставлялась преимущественная возможность собрать доказательства вины», – отмечает он. Сейчас норма возвращается. Но, по мнению Меликова, Конституционный суд вскоре столкнётся с наплывом соответствующих исков со стороны защиты и норма о доследовании будет скорее всего отменена.
