Патриарх Кирилл призвал принять федеральный закон, устанавливающий наказание за склонение женщин к абортам – ранее такие нормативные акты ввели власти Мордовии и Тверской области. Также он заявил, что запрет абортов «по мановению волшебной палочки» улучшит демографию в стране. Позицию предстоятеля РПЦ поддерживают многие чиновники и депутаты. «Наша Версия» вспомнила, как в СССР уже запрещались аборты и к чему это привело.
Молодая советская республика стала родоначальницей многих новаций, в том числе и в сфере интимных отношений. Именно в РСФСР осенью 1920 года был издан первый в мире законодательный акт, легализующий аборты. В принятом Наркомюстом и Наркомздравом постановлении «Об охране здоровья женщин» говорилось: «Допускается бесплатное и свободное производство операции в обстановке советских больниц, где обеспечивается её максимальная безвредность».
Вводя аборты в легальное поле, Совнарком руководствовался целым рядом причин. Во-первых, за отмену всех законов, преследующих аборты, выступал лично Ленин, в духе современных феминисток называя возможность распоряжаться своим телом безусловным правом каждой гражданки. Во-вторых, в рамках новой идеологии женщина рассматривалась как активный член общества, в связи с чем право самой решать – рожать ребёнка и сидеть дома либо же идти на производство – отвечало интересам властей. Наконец, глава Наркомздрава Николай Семашко подчёркивал: мол, поскольку женщины всё равно будут избавляться от нежелательной беременности, пусть лучше делают это в больничных условиях. На фоне того, что рождаемость в РСФСР демонстрировала устойчивый рост, аборты не казались таким уж значительным социальным фактором.
Больше доход – дороже аборт
Однако довольно скоро стало ясно, что количество абортов год от года растёт. Так, если в 1924 году в Москве было зарегистрировано 14 тыс. абортов, то в 1927-м уже почти 46 тысяч. Во многом этому способствовала не только доступность абортов, но и крайне низкая культура контрацепции. Так, в популярной медицинской литературе на полном серьёзе указывалось, что «прерывание полового акта вредно отражается на нервной системе мужчины и часто ведёт к половым извращениям», а у женщин вызывает тяжёлые нервные расстройства и катар матки. В результате власти начали потихоньку закручивать гайки. Поначалу врачам негласно рекомендовали под любыми предлогами отказывать в производстве аборта женщинам, ждущим первенца. А в 1930 году операция по искусственному прерыванию беременности превратилась в платную медицинскую услугу. При этом её стоимость зависела от размера дохода в пересчёте на члена семьи. К примеру, при доходе от 31 до 40 рублей аборт стоил 25 рублей, при доходе от 41 до 60 рублей – 35 рублей и так далее. Имеющие же от 500 рублей в месяц должны были заплатить за операцию 300 рублей. От платы освобождались женщины, нуждающиеся в прерывании беременности по медицинским показаниям, а также жёны красноармейцев, не имеющие постоянного заработка.
Однако эта мера позволила в лучшем случае удержать число абортов на прежнем уровне, да и то ненадолго. Тем временем в СССР начался голод. По результатам 1933 года численность населения страны впервые сократилась. Понимая, что через поколение строить коммунизм станет некому, в Кремле задумались о введении полного запрета абортов.
В Московской области запретили оплату проезда в общественном транспорте наличными через водителя, билеты теперь можно приобрести только в кассах или автоматах.
Антиабортный пиар
Как водится, этому предшествовала мощная пропагандистская кампания. Весной 1936 года в газетах начали появляться публикации, в которых обсуждалась проблема абортов. За ними следовали письма читателей – таким образом сформировалась общественная дискуссия. Впрочем, проходила она по предусмотренному сценарию. К примеру, как подсчитала доктор исторических наук Елена Стяжкина, на страницах газеты «Социалистический Донбасс» было высказано порядка 80 мнений относительно запрета абортов. И хотя большинство голосов принадлежало женщинам, по итогу выходило так, что их аргументы представали «частнособственническими» и «мещанскими». «Формировалась картина, в которой мужчины выступали в роли «сознательных граждан», сразу понявших правильность правительственного курса. Позиция женщин, которые не поддерживали абортивное табу, приобретала вид «уклона», «ошибки» и почти сразу получала от «сознательных собеседников» клеймо неправильной», – отмечала Стяжкина.
Затем в дело вступили «сознательные женщины» в лице многодетных общественниц. Домохозяйка Хомякова радовалась, что является матерью 11 детей, и призывала положить конец абортам. А гражданка Мачковская, родившая шестерых, убеждала женщин рожать, поскольку это раньше с детьми было тяжело, а «сейчас все трудности отпали и о всех детях, как отец родной, беспокоится наш родной и любимый Сталин». Одновременно страницы прессы наводнили истории в стиле нынешних «мыльных опер». Так, журнал «Работница» приводил рассказ своей читательницы: «Несмотря на то, что у меня была ежегодная беременность, я не бросала общественную работу. Муж помогал в том, что брал детей из яслей. Но ему это надоело и он поставил вопрос: или семья или партия и общественная работа. Я сказала – партия. Муж начал пить, гулять с другими женщинами. Я ушла от мужа, он платит алименты».
Впрочем, за рамками организованной кампании звучали не столь благостные мнения. Сообщалось, что группа жён рабочих предприятий города Макеевки, собравшись дома у руководительницы депутатской группы М. Шулепко, высказалась за сохранение абортов. «Представьте себе, девушка молоденькая, у неё учёба, ребёнок свяжет её. Такие будут сами себя калечить». Кроме того, против тотального запрета абортов выступили медики. Понимая, что большинство женщин на аборт толкает не желание быть свободной, а комплекс социальных причин, врач Родинская предложила давать разрешение на операцию исходя «из материального положения семьи, количества и возраста детей, квартирных условий». А ленинградская больница им. Куйбышева представила результаты опроса пришедших на аборт женщин, выглядевшие весьма показательно. Большинство объяснений выглядело примерно так: «Уже имеет одного ребёнка, больше детей иметь не хочет, так как живёт на площади 12 кв. м», «Уже имеет ребёнка, вместе с мужем зарабатывает 204 руб., боится, что не смогут прокормить», «Уже имеет двух детей, мужа забирают в армию, третьего не сможет сама воспитать».
7912 выкидышей
28 июня 1936 года в «Известиях» вышло постановление ЦИК «О запрете абортов». Как указывалось в нём, поскольку ни в одной стране мира женщины не пользуются такими благами, как в СССР, правительство, идя навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин, постановило запретить производство абортов, за исключением исключительных случаев – угроза жизни и здоровью матери, а также при наличии заболеваний, передающихся по наследству. Одновременно сообщалось, что за производство абортов врачам отныне грозит до 2 лет тюрьмы, а женщинам, решившимся прервать беременность – общественное порицание, а при повторном аборте – штраф до 300 рублей. На самом деле это было не такое уж слабое наказание. Получалось, что женщина должна была впредь утвердительно отвечать в анкетах на вопрос, была ли она под судом и следствием. Таким образом, это могло повредить ей в дальнейшей жизни и карьере.
Ничего удивительного, что за всем этим последовало то, о чём предупреждали многие. «В первой половине 1936 года в ленинградских больницах было произведено 43 600 операций по прерыванию беременности, а во второй половине того же года, после принятия закона, всего 735, – пишет доктор исторических наук Наталия Лебина. – В целом за 1936–1938 годы число абортов сократилось втрое. Но рождаемость за это же время повысилась всего в 2 раза. Зато нормой в советском обществе стали криминальные аборты. По данным секретной записки ленинградских органов здравоохранения в обком ВКП(б), датированной ноябрём 1936 года, за весь 1935 год в городе было зарегистрировано 5824 неполных выкидыша, а только за три месяца 1936 года, прошедших после принятия закона о запрещении абортов, – 7912».
Историк Александр Снегуров назвал исторические книги, которые могут оказаться под запретом из-за введения штрафов за отождествление СССР и нацистской Германии. Он пояснил, что в дальнейшем следует отказаться от высказанных в этих книгах идей.
Поскольку врача теперь стало найти сложно, желавшие избавиться от ребёнка женщины прибегали к услугам различных полуграмотных мастериц, применявших самые дикие способы вплоть до впрыскивания мыльного раствора и использования гвоздей. Кроме того, получили распространение самоаборты. В итоге количество случаев смерти женщин от заражения крови выросло в 4 раза. При этом к услугам «абортмахеров» прибегали – а куда деваться? – не только бедные студентки. Как сообщал в 1940 году прокурор Ленинградской области, в Лахтинском районе аборты совершили жена завотдела райкома, жена помощника райпрокурора, жена судьи.
«Топили в уборных, выбрасывали на помойку»
Кроме того, неожиданным образом проявилось другое последствие запрета. Количество беременных возросло, но больницы к этому оказались не готовы. «Полная неподготовленность органов родовспоможения к встрече нового повышенного роста рождаемости привела к скученности и перегрузке родильных домов – факторов, повлёкших повышение смертности как среди новорождённых, так и среди рожениц», – сообщал Ленинградский облздравотдел. Одновременно выросла статистика лишения жизни новорождённых детей. «Более 25% всех убийств в Ленинграде составляло умерщвление младенцев. Новорождённых убивали штопальными иглами, топили в уборных и просто выбрасывали на помойку», – пишет Наталия Лебина. Причём эта ситуация сохранялась на протяжении десятилетий. Так, с июня 1950 года по март 1951-го ленинградские милиционеры обнаружили 27 задушенных младенцев и 14 подпольных абортариев. Всего в 1950–1954 годах из 243 500 абортов только около 20% были произведены по медицинским показаниям. Остальные 190 тыс. произошли вне больничных условий.
Причины были всё те же – социальные. Одними из основных являлись бедность и отсутствие условий для воспитания детей. Потому нередко семейным парам приходилось буквально вымаливать разрешение на аборт. Известны факты, когда просители доходили до председателя Верховного Совета СССР Николая Шверника. В одном случае ходатаями выступила семья, где муж являлся инвалидом войны и не мог обеспечить будущего ребёнка, в другом – молодая чета уже имела одного ребёнка и просила позволить избавиться от второго, поскольку у них нет своего угла и уже три года супруги живут раздельно: муж в общежитии, жена – в комнате с мачехой и её детьми. В обоих случаях Шверник «в порядке исключения» дал разрешение на аборт.
Так продолжалось до 1954 года, пока министр здравоохранения Мария Ковригина не представила в ЦК данные: количество абортов в стране достигло уровня 1935 года, то есть пользы запрет не принёс. Зато вызванный им расцвет подпольных абортов нанёс тяжёлый вред здоровью женщин. В результате осенью 1955 года запрет был отменён. Взамен Ковригина пробила увеличение срока отпуска по беременности до 112 дней, а также выделение материальной помощи для многодетных и одиноких матерей, подтвердив, что государству целесообразнее попытаться убедить женщину родить, создав для неё необходимые условия, а не пытаться запретить ей сделать то, что она сделает в любом случае.
