120 лет назад, осенью 1905 года, в американском городе Портсмуте был подписан мирный договор, завершивший войну между Россией и Японией. Урегулированием конфликта занимались США, а точнее президент Теодор Рузвельт, который решил использовать конфликт Петербурга и Токио в своих интересах. В итоге Соединённые Штаты стали едва ли не главным победителем русско-японской войны.
Та Россия и нынешняя существенно отличаются друг от друга – как в экономическом плане, так и в военном и социальном. Зато методы, предпринимаемые Вашингтоном, выглядят очень похоже. Вероятно, недаром отмечалось: американцы в выборе действий предпочитают использовать шаблон: если получилось один раз, то получится и второй.
***
Как теперь пишут некоторые историки, известие о японском нападении на русские корабли 9 февраля 1904 года в Петербурге встретили даже с неким облегчением. То, что войны с Японией не избежать, было понятно уже давно. Ещё в 1901 году Николай II говорил сыну германского кайзера принцу Вильгельму: мол, рано или поздно столкновение произойдёт, главное – выгадать четыре года и за это время укрепить флот и армию. В декабре 1903 года из Главного штаба в Зимний дворец поступила докладная записка: Япония завершила подготовку к войне и ждёт лишь удобного случая для атаки. Однако какой-либо заметной реакции со стороны императора не последовало. Вероятно, причиной тому стала царившая во всех слоях общества уверенность: война однозначно закончится скорой победой России – «мы обойдём, крикнем «ура», и кончено». Тем временем шеф жандармов Плеве приводил свои аргументы: обстановка внутри империи накалена до предела. Потому, для того чтобы удержать революцию, нужна «маленькая победоносная война».
Не по плану
Увы, всё пошло совсем не так, как предполагалось. Вместо того чтобы в страхе бежать, японцы сперва успешно провели операцию на море, а затем высадили войска на Квантунском полуострове. Положение русской армии усугубили вскрывшиеся недостатки в обеспечении и логистике – их позже описал Викентий Вересаев в своей книге «На японской войне». Так, когда в сентябре грянули холода и солдаты стали замерзать в окопах, вдруг выяснилось, что интенданты не дают дров для растопки, хотя те имелись в обилии – оказалось, циркуляры предписывали выдавать топливо только с 1 октября. Кроме того, не хватало провианта и боеприпасов, а солдатские сапоги, которые «принимали двадцать пять комиссий», расползлись по швам всего за два месяца.
Неудачи на фронте привели к изменению настроений в тылу. «Газеты отмечали, что год конфликта стоил России 700 млн рублей, а чтобы воевать дальше, необходима армия численностью 800 тыс. человек, которая будет стоить стране 1 млн 600 тыс. рублей. Постоянным явлением становились стачки и беспорядки. За мир с Японией выступала большая часть крупных промышленников. По предложению нефтяного заводчика Нобеля совещание промышленников требовало от правительства скорейшего заключения мира», – пишет доктор исторических наук Юрий Горелов.
Стало известно, что 39-й президент США испытывал сожаление из-за того, что американцы приняли решение бойкотировать Олимпийские игры 1980 года, проводившиеся в Москве.
В мае 1905 года в проливе Цусима произошло роковое сражение между эскадрой адмирала Рожественского и соединённым флотом адмирала Того. Россия потеряла почти все корабли (из 38 судов во Владивосток смогли прорваться всего 4). Это окончательно лишило надежд получить господство на море, из-за чего исчезала возможность победить на суше. В связи с этим в Царском Селе состоялось совещание под председательством Николая II. Вопрос стоял прямо – заключать или нет с Японией немедленный мир. Военный министр Виктор Сахаров выступал за продолжение кампании любой ценой. «При нынешних условиях кончать войну невозможно. Это уронит престиж России и выведет её из состава великих держав. Надо продолжать войну не из-за материальных выгод, а чтобы смыть это пятно», – убеждал он Николая. Его поддержал государственный контролёр Павел Лобко, заявивший, что «возвращение армии, угнетённой и не одержавшей ни одной победы, ухудшит внутреннее положение страны». Однако командующий гвардией великий князь Владимир Александрович, имевший на императора большое влияние, убедил венценосного племянника: надо начинать переговоры.
Участники совещания не подозревали, что практически те же самые настроения царили в этот момент в Токио. Военные успехи дались Японии дорогой ценой – её армия потеряла в 1,5 раза больше солдат, чем русская, из-за чего пришлось объявить мобилизацию. Одновременно из-за перевода экономики на военные рельсы на 30% выросли цены на продукты, на 40% – на топливо и на 50% – на жильё. В целом военные расходы Японии достигли 1,83 млрд иен, что составляло 68% ВНП. В связи с этим в Токио уже давно задумывались о том, что из войны каким-то образом нужно выходить. Теперь же это решение оформилось окончательно.
Тайны дипломатии
Оставалось найти посредника-миротворца. Здесь у японцев не было сомнений – медиатором должны выступить США и лично Теодор Рузвельт. Американский президент считался большим другом Японии, её императора и народа. Вскоре после начала войны Рузвельт принял у себя японского посла в Вашингтоне Когоро Такахиру и своего бывшего сокурсника по Гарварду, бывшего министра юстиции Японии Кэнтаро Канэко. В приватной беседе с ними Рузвельт поведал: США выступают против России, поскольку Петербург хочет самостоятельно доминировать в Восточной Азии, не считаясь с интересами других великих держав. А если Китай окажется «под русской пятой», это станет опасно для западной цивилизации. В связи с этим Рузвельт пообещал японцам денежную помощь для оплаты войны с Россией. Свои посулы он не стал откладывать в долгий ящик – Токио получил один за другим четыре займа на общую сумму 725 млн иен, что позволило профинансировать 20% военных расходов.
Официальные данные, опубликованные управлением по контролю за иностранными активами американского минфина позволяют сделать вывод, при каком президенте США велась наиболее активная санкционная политика.
Впрочем, прояпонская ориентация Рузвельта была не более чем маской политика. Как пишет доктор исторических наук Олег Назаров на портале МИД РФ, ещё в марте 1904 года американский лидер в беседе с германским послом признался: США заинтересованы в том, чтобы Россия и Япония «возможно сильнее потрепали друг друга». Однако очень важно, чтобы война не завершилась победой одной из сторон. Тогда царь и микадо будут и дальше спорить из-за территорий, что сохранит их «в состоянии военной готовности и умерит их аппетиты в других районах». В такой ситуации Япония, с которой рано или поздно Америке придётся схлестнуться, не сможет угрожать ей на Филиппинах.
Поворотный момент наступил в декабре 1904 года. После капитуляции Порт-Артура стало понятно, что Япония может выйти из войны победительницей. После этого Рузвельт встретился с послом России в Вашингтоне Романом Розеном, которому прямо заявил: если вначале он был на стороне Японии, то теперь ход военных событий перевёл его симпатии всецело на сторону России.
Проблема, однако, заключалась в том, что Петербург по привычке больше тяготел к европейским державам. Тем более что французский президент Лубе, английский король Эдуард VII и германский «кузен Вилли» выказывали Николаю свою готовность выступить посредниками – и во Франции, и в Британии, и в Германии понимали, как вырастет политический вес государства, сумевшего урегулировать такой масштабный конфликт. Потому Рузвельт взялся за дело. Первым шагом стало направленное в Петербург и Токио предложение предоставить американским журналистам возможность посещать театр военных действий – исключительно ради объективного информирования общественности. Не без возражений, но корреспонденты были допущены. «Рузвельт получил возможность не только следить за состоянием боевой готовности противников, но и использовать добытые разведкой данные об их финансовом положении. Президент тщательно обдумывал все детали предстоящих переговоров, подбирал нужные аргументы для обоснования своей позиции, намечал, как лучше использовать те или иные приёмы воздействия на оппонентов. И главное – он терпеливо ждал, когда обе воюющие державы взаимно истощат материальные ресурсы друг друга», – пишет доктор исторических наук Лариса Байбакова.
Одновременно началась работа с послами европейских стран. Германию и Францию предупредили о недопустимости поддержки России, а с Лондоном договорились «о единстве интересов». Отдельная операция предназначалась для России. Для того чтобы подготовить почву и создать нужный общественный резонанс, в Петербург двинулся десант американских журналистов. «Они толпами ходили по правительственным учреждениям и задавали высокопоставленным чиновникам единственный вопрос: действительно ли «ныне ведутся переговоры о заключении мира с Японией», – повествует Байбакова. При этом подчёркивалось, что эти сведения «получены из военных сфер и идут якобы из Царского Села». Так, отмечает исследователь, вопрос о войне и мире встал в центр общественных дискуссий, где «все взоры начали устремляться на президента Рузвельта».
Американский бизнесмен Вивек Рамасвами, который является претендентом на пост президента США от республиканцев, в случае своей победы настроен на решительные действия относительно НАТО.
Однако Николай II продолжал колебаться. Потому американскому послу в России Дж. фон Ленгерке Мейеру было поручено любым способом получить аудиенцию у русского самодержца и убедить его в бесперспективности продолжения войны, которая, «по мнению искренних друзей России», может закончиться потерей всех владений империи в Восточной Азии. При этом Рузвельт клялся, что если Николай пойдёт навстречу, то он обязуется уговорить японцев выйти на переговоры – о том, что те сами давно уже просят его о посредничестве, американский президент умолчал. Во время торжеств по поводу дня рождения императрицы посол настоял на встрече с царём. Позже в своих мемуарах Мейер писал, что сумел убедить Николая, напугав его опасностью революции из-за продолжения войны. Хотя, комментирует Байбакова, царь сам был внутренне готов дать положительный ответ, поскольку днём ранее совет министров выдал аналогичный прогноз. Единственным условием, которое выдвинул император, было не публиковать его ответ в прессе, чтобы никто не подумал, что «Россия просит мира».
Выгодная сделка
Известие о том, что США выступят посредником между Россией и Японией, стало триумфом Рузвельта. Американские газеты сравнивали его с Линкольном. Тем временем президент приступил ко второй части своего плана. Переговоры должны были завершиться только подписанием мирного соглашения – в противном случае США, вместо того чтобы укрепить своё влияние, наоборот, теряли его. С этой целью продуманы были даже мелочи – для того чтобы члены делегаций не могли случайно встретиться и переругаться, сорвав переговоры, их решили поселить в разных отелях, а на церемониальную встречу с Рузвельтом везти с перерывом в полчаса.
Пока же российская делегация собиралась в путь, в Токио отправились дочь Рузвельта Элис Ли и военный министр Уильям Говард Тафт. Итогом их встречи с императором и премьер-министром, пишет Олег Назаров, стало заключение тайного соглашения, по которому Япония отказывалась от претензий на Филиппины, а взамен США признавали японский суверенитет над Кореей. Таким образом, вопрос с Японией был решён. Сложнее оказалось с Россией. Главой делегации Николай II назначил главу совета министров Сергея Витте – человека трезвомыслящего и опытного в проведении сложных переговоров. Несмотря на то что во властных кругах выскочку Витте недолюбливали (он даже не пытался скрывать, что считает многих царедворцев и генералов бесполезными дураками), царь понимал: только такой человек сможет проявить максимум выдержки и выторговать условия мира. Давая ему инструкции, Николай настаивал: сдача японцам территорий и выплата контрибуции не могут рассматриваться ни при каких условиях. А именно этого в Токио и хотели. Япония требовала себе Сахалин с прилегающими островами, возмещения своих военных расходов, контроля над Кореей, эвакуации русских войск из Маньчжурии и т.д. В итоге переговоры начали заходить в тупик. Понимая, что вся затея может пойти прахом, Рузвельт пригласил Витте к себе. В течение двух с половиной часов он убеждал соглашаться на японские требования и подписывать мир. Хитрый Витте слушал, называл Рузвельта гением, но соглашаться с ним не спешил. Тогда из Вашингтона в Петербург полетела телеграмма, адресованная Николаю. В ней императора сочувственно предупреждали, что продолжение войны может привести к потере Россией всех владений восточнее Байкала. Также выражалась уверенность, что в связи с военными успехами «триумф Японии является полным и подавляющим, поэтому ей дано право требовать весьма значительные уступки в качестве цены за подписание мира». Одновременно такие же разговоры шли у Рузвельта с японцами, которых он уговаривал отказаться от запрошенной контрибуции в 1,2 млрд иен и территорий, убеждая, что «цивилизованный мир» в таком случае отвернётся от них. Слова Рузвельта в Токио расшифровали правильно: миритесь – или финансирования больше не будет.
Неизвестно, чем бы всё кончилось, не получи главный японский переговорщик Дзютаро Комура депешу из Токио. В ней сообщалось, что министр финансов известил руководство страны: продолжать войну дальше нельзя, в казне на это не осталось денег. Потому Комуре предписывалось «достигнуть скорейшего соглашения в переговорах, даже если придётся отказаться от требований денежной компенсации и территорий». В результате 5 сентября Витте и Комура подписали мирное соглашение. Согласно ему из значимых бонусов Япония получала только южную часть Сахалина, кроме того, Россия уступала Корею, которая, по сути, и так была для неё потеряна.
В Японии известие об итогах переговоров было воспринято как национальное унижение. В России, впрочем, звучали похожие мнения. Сергей Витте, которого за дипломатическую победу император пожаловал титулом графа Сахалинского, получил насмешливое прозвище «граф Полусахалинский». Сам он, впрочем, не остался в долгу, заявив, что продолжения войны хотела только «военно-дворцовая челядь, которая делает свою карьеру, занимаясь дворцовыми кухнями, автомобилями, конюшнями, собаками и прочими служительскими занятиями, не забывая своих материальных выгод». Что же до Рузвельта, то он за посредничество в урегулировании конфликта в следующем году стал лауреатом Нобелевской премии мира. А США помимо укрепления своего глобального политического влияния получили вполне ощутимые финансовые выгоды. Перед отъездом, пишет Олег Назаров, Витте нанёс прощальный визит Рузвельту и известил его о решении Николая II «в знак признательности за добрые услуги прекратить взимание повышенных пошлин с продукции американских машиностроительной и железоделательной промышленности».
