На дне Белого моря до сих пор лежат десятки тысяч химических бомб, которые были утоплены при отступлении английских войск, участвовавших в интервенции в Советскую Россию в 1918-1919 годах. Британцы сбрасывали эти бомбы на головы красноармейцев, а после своего бесславного поражения утопили ядовитые вещества в море. При этом спешившие эвакуироваться англичане даже не зафиксировали место затопления бомб на карте. В результате никто сегодня не знает, где лежит эта зараза и какое воздействие она может оказать на экологию всего региона.
Войска интервентов появились на севере России в июле 1918 года. Формальным поводом стала помощь белогвардейской Северной армии под командованием генерала Евгения Миллера – на тот момент продолжалась Первая мировая война, и Антанта рассматривала большевиков, захвативших власть в стране и заключивших сепаратный мир с Германией, как изменников общему делу. Поэтому англичане решили поддержать антибольшевистские силы в регионе, а заодно разузнать, что полезного есть на Русском Севере и как это полезное можно вывезти к себе.
Компания интервентов оказалась очень разношёрстной: кроме собственно британцев в неё вошли канадцы, австралийцы и даже индийцы. Последние, увидев вокруг себя бесконечные снега и познакомившись с полярной ночью, уверовали, что живыми попали в ад. Кроме того, на север России прибыли Американский экспедиционный корпус (в США его называли экспедиция «Белый медведь»), сербские и польские стрелки, а из числа местных жителей позже был создан также Карельский легион. Силы были не слишком значительными – всего интернационал оккупантов насчитывал порядка 20 тыс. человек, из которых 5 тыс. были американцами, но для того, чтобы помочь белым взять власть в Мурманске и Архангельске, этого оказалось достаточно.
Оккупационный интернационал
Вели себя прибывшие военные части откровенно по-свински, воспринимая окружающее население как «белых туземцев» и зачастую ни во что не ставя своих союзников из числа белого генералитета. На острове Мудьюг в Белом море интервенты даже создали первый настоящий концентрационный лагерь на территории нашей страны, куда отвозили всех нелояльных к новой власти. Его охрану несли французы, отличавшиеся, по воспоминаниям выживших узников, крайней жестокостью. Всего, по подсчётам историков, интервенты убили в концлагере свыше 300 человек.
Не особенно церемонились захватчики и при ведении боевых действий. На тот момент внутри европейских стран шла активная общественная дискуссия о допустимости применения отравляющих веществ на фронтах. Газовые атаки показали одновременно и жуткие последствия использования химического оружия, и его низкую эффективность с точки зрения получения преимущества на поле брани. Однако многие в Британии, и в их числе Уинстон Черчилль, занимавший в те годы посты сначала министра вооружений, а потом и военного министра, считали, что отравляющие вещества надо просто уметь применять. Прекрасным полигоном для испытаний они сочли именно окраину рухнувшей Российской империи. Глава секретных лабораторий в Портон-Дауне (кстати, работают до сих пор, именно рядом с ними произошла загадочная история с отравлением Скрипалей) Кейт Прайс даже назвал газ «лучшим лекарством для большевиков».
В итоге в Архангельск были отправлены отравляющие боеприпасы. При этом их переправка в Россию сопровождалась классической дезинформационной атакой. Британский историк Саймон Джонс, автор книг о газовых войнах во время Первой мировой войны, отмечает: буквально в те же дни, когда химические бомбы загружались на английские военные корабли, Черчилль выступил с заявлением для прессы, в котором лицемерно сокрушался: мол, «на Архангельском фронте большевики использовали газовые снаряды». Цель фальшивки была проста – сведения о применении отравляющих веществ неизбежно должны были просочиться в прессу, в связи с чем заранее готовились возложить на противника ответственность за собственные преступления.
Внешнеполитическое ведомство РФ рекомендовало россиянам отказаться от поездок в такие страны, как Израиль, Ливан и Иордания, а также от посещения палестинских территорий.
Устройство М
Что же за «ядовитые подарки» привезли англичане? По мнению Саймона Джонса, речь шла о так называемом «устройстве М». После его применения снаряд начинал генерировать токсичный дым на основе мышьяка. В британской армии его считали относительно «гуманным» оружием, так как смерть от дыма наступала не всегда. Но удовольствия в любом случае было мало. «Боль в голове описывается как боль, возникающая, когда пресная вода попадает в нос при купании, но несравненно более сильная… сопровождаемая самыми ужасными психическими расстройствами и страданиями. Некоторых солдат… необходимо было удерживать от самоубийства, другие временно сходили с ума и пытались зарыться в землю, чтобы спастись от воображаемых преследователей», – пишет исследователь, цитируя слова тех, кому пришлось испытать на себе действие этого оружия. Кроме того, в распоряжении интервентов были и фосфорные бомбы.
В конце лета – в начале осени 1918 года интервенты начали применять химические бомбы по всей линии фронта. 5 августа состоялся первый налёт английской авиации на Петрозаводск, где бомбы были сброшены на суда Онежской флотилии. 18 августа английские гидросамолёты сбросили на столицу Карелии ещё до 20 бомб, одна из которых, весом более 100 килограммов, по свидетельствам очевидцев, «сделала воронку около 8 метров в диаметре и 4 метров глубиной». Впрочем, сейчас неизвестно, были ли то именно отравленные боеприпасы. Их первое применение достоверно зафиксировано
27 августа 1919 года: самолёты королевских ВВС сбросили на позиции РККА около станции Емца более сотни газовых бомб. Однако они оказались не слишком эффективны – захваченный через несколько дней красноармеец рассказал, что, хотя люди пострадали от газов и даже были случаи помутнения рассудка, никто не погиб. Тогда была произведена новая атака – на деревню Поча скинули сначала фосфорные бомбы, а потом и газовые. И здесь у британцев произошла неудача – наступать на позиции красных после такой бомбардировки должны были русские белогвардейцы (своих-то солдат британским офицерам было жалко), но те, посмотрев на стелющийся химический дым, резонно послали союзников куда подальше. И правильно, в общем, сделали. Как пишет Саймон Джонс, «пленный рядовой Лепёшкин из Печорского полка пострадал от четырёх снарядов, разорвавшихся в 10 ярдах от него. Он испытал головные боли, слезотечение, боли в горле, затруднённое дыхание и обильную рвоту. Лепёшкин не мог стоять, упал и лежал на земле полчаса. Лейтенант специальной бригады Дональд Грентхэм через девять дней после бомбардировки обнаружил несколько мирных граждан, отравленных газом».
Отравленные бомбы имели не столько военный, сколько психологический эффект. Помня про страшные газовые атаки Первой мировой войны, части РККА начали покидать позиции. Генерал Генри Сеймур Роулинсон, главнокомандующий интервентов на севере России, пришёл к выводу, что именно «устройство М» стало главной причиной успеха в операции под Архангельском. Аналогичные бомбардировки шли и в Карелии – укреплённые позиции линии Чорга были взяты после двухдневной газовой бомбардировки, после чего гарнизон отступил. Михеева Сельга, атакованная 16 бомбами 13 сентября и 30 – на следующий день, также была захвачена без сопротивления. Ещё ряд укреплённых пунктов были сданы без боя.
Всего, как пишет историк Александр Широкорад, английские гидросамолёты, базировавшиеся на Онежском озере, в общей сложности сбросили 1014 бомб общим весом 28 тонн, в том числе и 321 химическую бомбу. Однако англичан смущало, что применяемый газ чересчур «безвреден». Смертельных случаев от его применения было мало, а пострадавшие через несколько часов приходили в себя. Всё это грозило скорым исчезновением деморализующего эффекта. Да и на позиции красноармейцев могли начать поступать противогазы со складов царской армии. Так что перспектива дальнейшего победного марша была туманна.
Тем временем в Англии произошли политические перемены. Правительство Ллойда Джорджа подписало Версальский договор, война была закончена, а потому формальная причина для пребывания интервентов на Русском Севере исчезла. Британское командование начало сворачивать интервенцию, оставив своих белогвардейских союзников. Везти ядовитую гадость в английские порты никто не хотел, и, как пишет Саймон Джонс, «в ночь с 17 на 18 сентября оставшиеся 47 тыс. «устройств М» были сброшены в Белое море». Точных координат этого места не сохранилось, и узнать, где сейчас лежат ядовитые бомбы и в каком они состоянии, практически невозможно. Позорная же история применения боевых отравляющих веществ британскими оккупантами против русских солдат и мирного населения на российском Севере практически забыта.
