В четверг, 15 августа, в 11:00 в Media Центре «ВЕРСИЯ» состоялась пресс-конференция координатора Центра безопасного Интернета в России, ведущего аналитика РОЦИТ Парфентьева Урвана Урвановича
В четверг, 15 августа, в 11:00 в Media Центре «ВЕРСИЯ» состоялась пресс-конференция координатора Центра безопасного Интернета в России, ведущего аналитика РОЦИТ Парфентьева Урвана Урвановича по теме:
Интернет-ловушки: сколько стоит доверчивость москвичей?
Во время мероприятия были освещены следующие вопросы:
• Какую часть жизни столицы занимает интернет?
• Критичность восприятия информации разными возрастными группами
• «Первый учитель»: кого и как воспитывает интернет? Заменит ли компьютер занятых родителей?
• Мошенничества, получившие недавнее распространение в интернете
• Навязанные фобии и страхи: технологии недобросовестной рекламы
• Как уберечь близких от агрессии в интернете?
• Кибер-атаки: к кому обращаться за помощью, если Вы стали жертвой?
• Памятка для каждой семьи: как правильно «вводить» чад и пожилых родителей в новые технологии?
• Главные правила безопасного интернета и спокойной семейной жизни
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
- Звоните: (495) 276-03-48 (в будни, с 10:00 до 19:00)
- Пишите: mc@versia.ru
- Приезжайте: г. Москва, ул. 1905 года, дом 7, стр. 1 (станция метро «Улица 1905 года»)
В рамках соблюдения закона об авторских правах просим вас:
- при устном и письменном цитировании указывать место организации мероприятия - Media Центр «ВЕРСИЯ»;
- ТВ-съёмку осуществлять с присутствием лого Media Центра в кадре.
Заранее благодарим за понимание и уважение к нашему общему делу – созданию новостей.
Фото: Сергей Тетерин / ВЕРСИЯ
СТЕНОГРАММА МЕРОПРИЯТИЯ:
- У нас сегодня в гостях координатор Центра безопасного Интернета в России, ведущий-аналитик РОЦИТ Парфентьев Урван Урванович. Здравствуйте.
- Здравствуйте.
- И наша тема – это «Интернет-ловушки: сколько стоит доверчивость москвичей?» Вводное слово, пожалуйста, нашему дорогому спикеру.
- Здравствуйте, коллеги. Меня, на самом деле, пригласили поговорить вообще о проблемах безопасного Интернета. И что с этим связано. Что такое вообще безопасный Интернет, как мы все – и общество, и Интернет-индустрии, и законодатели к этому движемся, какая роль Интернета в воспитании нашего подрастающего поколения, насколько должно быть внимание определенное к этим вопросам – со стороны Интернет-индустрии, со стороны родителей, со стороны школы, со стороны законодателей, воспитывает ли Интернет только детей или, скажем так, Интернет оказывает очень серьезное влияние и на взрослых, какими они станут, и что они смогут сделать. То есть, обо всех вопросах, которые связаны с Интернетом в нашей жизни, и конечно, здесь во многом у нас получается, то, что прицел будет на инициативы, связанные с темой Интернета детям, потому что в большинстве случаев те инициативы, те вещи, о которых мы сейчас говорим применительно к Интернету, они подаются как минимум под «детским соусом» или, скажем так, если говорить больше, прямо хотя бы формально направлены на защиту детей от Интернета. Вот, собственно говоря, эти вопросы меня пригласили обсудить. За время работы Центра безопасного Интернета (мы давным-давно убедились в этой аксиоме), что все эти вопросы имеют непосредственное значение для общественной жизни, для развития нашей экономики, для понимания того, где находится наше общество, в каком оно состоянии. Помните, наверное, знаменитую фразу Андропова «мы плохо знаем общество, в котором живем», что было, конечно, немного странно услышать от бывшего председателя КГБ, бессменного, в течение 15 лет с 1967-го по 1982-й годы. Поэтому обо всех этих вопросах, которые связаны с тем, как Интернет нам может построить позитивное общество, позитивную смену, позитивную экономику, позитивное информационное пространство, с какими опасностями мы сталкиваемся в Интернете, насколько они реальны, насколько человек защищен от этих опасностей, какова роль тех или иных субъектов Интернет-отношений в защите от тех или иных угроз, какие угрозы являются реальными, какие мнимыми, что делает мир, в конце концов, в этом плане, то есть посмотреть российские инициативы в сравнении с мировыми – вот, собственно говоря, эти вопросы нам хотелось бы обсудить.
Кравцов, ссылаясь на выводы психологов и ученых, уверен, что детям и подросткам в возрасте до 15 лет не стоит сидеть в социальных сетях и вообще выходить в интернет.
- Давайте начнем. Первый вопрос в нашем анонсе – это какую часть жизни столицы занимает Интернет? Как он влияет на москвичей, на детей?
- Вы знаете, что касается Москвы именно, Москва очень давно превратилась в самый интернетизированный город. Собственно говоря, проникновение Интернета обуславливалось экономическими возможностями, в первую очередь, наличием спроса у индивидуальных розничных потребителей и у коммерческих компаний, то есть здесь все определялось чисто законами экономики. Уже очень давно Интернет-индустрия установила, что рынок Москвы и Санкт-Петербурга достиг своего насыщения. Последние года два-три аудитория Рунета прирастала уже регионами. То есть сейчас 25 процентов Интернет-аудитории – это города с населением от 100 до 500 тысяч человек. Еще 24 – это населенные пункты с численностью населения менее 100 тысяч. Москва сейчас в Интернет-аудитории занимает где-то 12 процентов, если не ошибаюсь. Эти данные были презентованы на российском Интернет-форуме, если не ошибаюсь, это данные (…)(04:43) России. Но это не означает того, что Москва не является сейчас самым насыщенным (…) (04:52) от проникновения субъектом. Именно для Москвы характерно то, что очень часто люди получают новости и ту или иную информацию через Интернет. Они проводят значительное время в Интернете. Именно для москвичей Интернет является основным источником получения информации. И именно с этим связано то, что очень часто влияние информационного пространства восприятия москвичами тех или иных событий, связано с Интернетом и может очень сильно отличаться от восприятия тех или иных вещей в провинции, где основным источником информации является телевизор и в меньшей степени районная пресса. В первую очередь, это связано с теми или иными общественно-политическими, в первую очередь, шокирующими вещами. То есть, например, Москва давала совершенно другие результаты, скажем так, выборов. Очень успешен был результат Прохорова на президентских выборах именно из-за того, что в Москве был сконцентрирован его электорат, который, в первую очередь, пользовался Интернетом. Именно поэтому, например, очень сильные были показания, такие вот измерения социологические в связи с индексом милицейского (теперь полицейского) произвола. Москвичи реагировали на это очень остро. Именно Москва, например, давала такие цифры, что индекс доверия к правоохранительным колебался на уровне совершенно незначительных процентов, именно потому что история его неправомерного вмешательства полиции в жизнь, в первую очередь, расходились в Интернете, а не по телевизору. Естественно, та информация, которая потреблялась в Интернете, она очень сильно влияла на, скажем так, мозг московской аудитории. Поэтому нужно понимать, что Интернет очень сильно влияет на общественно-политическую картину, на социальную картину. Если есть какие-то течения или флэш-мобы в Интернете, то в местах сосредоточения Интернет-аудитории, естественно, эти явления как таковые мы будем наблюдать большую известность и популярность этих явлений. То есть, как говорится, кто сформировал информационное поле, ну вот такие результаты мы получим.
- Давайте поговорим о детях, о новом поколении. Скоро будет 1-ое сентября, ребята идут в школу. Правда, сейчас такое поколение, которое вовсю пользуется новыми технологиями, Интернетом. Кого и как воспитывает Интернет, и заменит ли компьютер занятых родителей? Что Вы можете сказать по данному вопросу?
- Кого и как воспитывает Интернет. Воспитывает всех, не только детей, воспитывает так: какая информация в него заливается, и какие ресурсы, в первую очередь, предлагаются Интернет-аудитории. И это в данном случае очень важно. Дело в том, что ребенок, как и взрослый, это потребитель информационного пространства. Сейчас, особенно в связи с тем, что количество детских образовательных воспитательных программ на телеэфире сведено минимуму, заменителем становится компьютер и Интернет. Интернет предоставляет для ребенка огромные коммуникационные возможности. Он сильно расширяет возможности общения, то есть выводит круг общения ребенка за пределы его двора, или группы дворов комьюнити, то есть это уже не район на район, это уже что-то такое достаточно глобальное. Ребенок получает из Интернета информацию, которая не только влияет на его образовательный уровень, но и формирует его личность. Как сформируется личность ребенка под влиянием Интернета, зависит исключительно от той информации, которую он в Интернете потребляет. Именно в связи с этим необходимо обращать пристальное внимание на роль Интернета в воспитательном процессе для того, чтобы мы получали позитивно и гармонично настроенную личность. Это не значит правомерно. То есть, это не значит какого-то идеологического воспитания, что мы должны получить верного Ленинца и продолжать идеи коммунистической партии, как в свое время говорилось. Мы должны получить человека этичного, позитивно настроенного, привыкшего, если так можно сказать, подходить к проблемам позитивно и общаться безопасным путем, уважающего достоинство, права и свободы других людей, которые присутствуют в Интернете. Человека, который понимает, что ни на улице, ни в Интернете он не должен причинять никому вреда. Это очень простой, скажем так, принцип, которому должен следовать любой воспитательный процесс, как в Интернете: «Не навреди». Знаменитый педагогический императив Канта. Собственно говоря, его максимальное упрощение. Именно этому должны быть направлены все воспитательные инициативы. Какие мы испытываем проблемы? Во-первых, для Интернета характерна трансграничность и относительная анонимность. Они порождают определенные представления о безнаказанности. Что если, дескать, я хочу кого-нибудь обхамить, то на улице я побоюсь – могут по физиономии дать, а в Интернете – ну, пока не изобретено такого монитора, чтобы из него боксерская груша вылезала и била по физиономии. Тогда я вроде как относительно безопасен: вот я сейчас оторвусь. Мы можем пугать санкциями, сколько угодно. Но дело в том, что на одном страхе ни один запрет не держится. Если мы не прогрузим ребенку в мозг как в советской школе, что такое хорошо и что такое плохо, любые инициативы по каким-то силовым санкциям бесполезны. Во-вторых, мы должны научить ребенка правилам работы с информацией в Интернете. То есть он должен понимать, что информация, которая циркулирует в Интернете, это не истина в последней инстанции. То есть мы должны учить ребенка анализировать поступающую информацию вообще, откуда бы они ни поступала. Просто распространить вот этот принцип анализа информации, также на Интернет. Ну и третье – это то, что, конечно, должны обращать сейчас очень пристальное внимание на роль Интернета в образовательных процессах, потому что зачастую сейчас ребенок приходит даже в начальную школу гораздо более продвинутый в этих вопросах, чем, собственно говоря, сами преподаватели. Должен достигаться разумный баланс между новыми технологиями в образовании и, скажем так, традиционными. Причем этот баланс должен определяться, на мой взгляд, исключительно медицинскими возможностями, то есть, допустим, насколько с медицинской точки зрения, с точки зрения вреда зрения монитор может заменить книгу. И вполне вероятно, что из-за использования более таких вот зрелищных технологий, мы сможем интенсифицировать образовательный процесс и получить гораздо более образованную, гораздо более профессиональную личность. Таким образом, мы сможем положить задел для большей интенсификации вузовского образования, и в результате повышения профессионализма будущих молодых специалистов, которые будут выходить, допустим, где-то через 15 лет. Вот это то, что касается роли Интернета применительно к детям. Наверное, за исключением еще одной вещи, которая является специфично Интернетовской. Это то, что нам нужно объяснить ребенку, что не нужно следовать всякой моде, которая присутствует в Интернете. Да, Интернет предоставляет огромные возможности для самовыражения. Интернет-сервисы могут помочь в самовыражении, в саморазвитии ребенку, который испытывает некие проблемы с этим в повседневном общении в оффлайн-мире. Но это не означает, что ребенок должен бездумно следовать любой моде. То есть, например, вот есть такое поветрие, как секстинг. То есть, например, девочка убеждена, что она будет крута в понимании других, если она сфотографируется в сексуальной позе, обнаженной и выложит это везде. Это, конечно, пришло из оффлайна, когда начал культивироваться, скажем так, культ секса, то есть когда успешность и внимание стало, скажем так, измеряться через половые инстинкты. Но именно в Интернете это поветрие получило такую, скажем так, неожиданную волну развития. И конечно для того, чтобы побороться с этим стереотипом, здесь опять нужно вести грамотную воспитательную работу и в онлайне, и в оффлайне. Нужно понять обязательно, без этого никакие инициативы в области развития или защиты Интернета не имеют смысла. Не существует отдельного онлайн-мира, о котором у нас говорят. Не существует отдельного онлайн-мира и офлайн-мира. Существует единый обычный повседневный мир. Просто в данном случае появилась новая технология для обмена информацией и коммуникации – Интернет – и в ней происходят некие процессы. Не существует отдельных законов Интернета. Не существует какой-то отдельной свободы Интернета. Все существует по тем правилам, которыми мы руководствуемся на улице. Именно поэтому мы не можем говорить о том, что существует отдельные, допустим, законы в Интернете, но мы и не можем говорить о том, что допустим, права и свободы человека, применительно к Интернету, должны быть ограничены в большей мере, чем они ограничиваются в повседневном мире.
Интернет является базовой потребностью в жизни каждого человека. Однако при переезде в другой дом можно растеряться с качественным подключением интернета и возможностью сети провайдера.
- Это что касаемо детей. А, скажем так, как вводить в новые технологии пожилых людей (сейчас же почти все профессии – они, так или иначе, связаны и с Интернетом, и с технологиями), которые не умеют этим пользоваться, а заставляют обучаться, как правильно вводить пожилых людей, все-таки?
- Вы знаете, на самом деле, я скажу так, что острота проблемы ввода пожилых людей в Интернет будет с годами снижаться, потому что в пенсионный возраст будут выходить люди, которые уже во время своего экономически активного возраста плотно привыкли к Интернету. Они уже не будут представлять себя без Интернета, потому что Интернет для них удобен. Да, сейчас эта проблема еще относительно актуальна, хотя уже сейчас в пенсионный возраст начинают переходить люди, которые уже во время своей работы познакомились с новыми технологиями. Во-первых, у пожилого человека должно сформироваться доверие к Интернету. Нужно понимать, что пожилой человек за счет своего жизненного опыта, особенно, за счет тех вещей, которые у нас творились 20 лет назад в 90-е годы, испытывает определенное недоверие к различным сервисам. Он постоянно подозревает, что его хотят обмануть, и что его хотят обидеть и так далее. И поэтому мы должны объяснить человеку, что он безопасен, что, скорее всего, вряд ли там что-то произойдет, а если произойдет, то человек получит реальную защиту. Конечно, эту защиту во многом нужно сформировать, об этом я вот тоже буду говорить. Но, тем не менее. После этого, когда у человека возникает потребность в использовании этих сервисов, мы должны обеспечить ему необходимую информационно-просветительскую работу, мы должны ему просто объяснить наглядно, каким образом он может решить свои наиболее актуальные вопросы. То есть, например, заплатить коммуналку онлайн, купить что-то через Интернет с доставкой. Для этого должны существовать какие-то соответствующие сервисы, которые должны максимально предлагаться. Эти сервисы должны быть, они должны быть удобны, они должны быть защищены. Когда эта информация аккумулирована, ее можно предоставить соответствующим образом пенсионерам. В этом, конечно, должны участвовать и органы социальной защиты населения, которые должны предлагать подобную информацию. Эта информация должны быть доступна и понятна. Возможно, большую роль здесь смогут сыграть те или иные курсы для пенсионеров. Нужно сказать, что, в том числе, в провинции различные общественные и некоммерческие инициативы существуют в этой области под всякими названиями типа «Бабушки-онлайн». То есть подвижки в этом направлении, конечно же, имеются. Ну и, конечно, здесь очень важна роль Интернета для инвалидов, потому что для них Интернет становится основным каналом социализации. Здесь очень важна роль адаптации Интернет-порталов для того, чтобы их могли использовать инвалиды, например, по зрению. Должны быть соответствующие, скажем так, чисто физические вещи типа той же клавиатуры, чтобы было удобно тому же инвалиду работать. Должны быть соответствующие сервисы, адаптированные для инвалидов, допустим, по звуку. Все это регулярно обсуждается. У нас, к сожалению, в настоящее время существует ГОСТ только применительно к рабочему месту, для инвалидов. Вот этому, конечно, нужно уделять огромное внимание, потому что, еще раз повторюсь, для инвалида, особенно, если мы говорим о человеке неходячем, невидящим, в меньшей степени не слышащим, Интернет – это единственная возможность полноценно социализовываться, полноценно коммуницировать, осуществлять даже чисто какие-то обычные свои гражданские вещи. Повторюсь, хотя бы ту же коммуналку заплатить. И даже просто повысить свой уровень доходов, подрабатывать. Интернет это может вполне позволить. То есть вот пристальное внимание к этим вопросам – оно очень важно.
- Поскольку мы говорим об Интернет-ловушках, много опасностей нас поджидает в Интернете – и агрессия, и кибер-атаки. Как уберечь своих близких от этого, и к кому идти, если все-таки что-то такое произошло?
- Смотрите, на самом деле, поведение в Интернете ничем не отличается от поведения на улице. То есть всегда появляется человек или группа лиц, которые, скажем так, хотят тем или иным неправомерным образом улучшить свое положение. Это бывает на улице, это бывает в Интернете. Это вполне естественный процесс, тем более, что в Интернете, как я уже сказал, есть две вещи, скажем так имманентно присущие Интернету: безграничность и относительная анонимность. Соответственно, в сумме они порождают иллюзию безнаказанности. Поэтому сразу нужно сказать, что теоретическая возможность столкнуться с той или иной Интернет-угрозой, будет существовать всегда. Никакие даже самые репрессивные меры не позволят создать стерильный Интернет. Даже в Северной Корее, где, как говорится, совершенно специфический режим, преступность все-таки существует, несмотря на все меры, несмотря на то, что нельзя даже остаться ночевать друг у друга. Несмотря на то, что там нельзя уехать в соседнюю деревню без пропуска, а в Пхеньян и подавно. Тем не менее, преступность там существует. То же самое, конечно, и для Интернета характерно. Собственно говоря, преступность в Интернете развивалась по мере его развития. То есть сначала это были программно-технические угрозы, в первую очередь, это такие соревнования хакеров друг перед другом, то есть кто, кого и что взломает. Затем, когда в Интернет стали приходить деньги, то есть когда он стал использоваться для финансовых операций, естественно, хакерские навыки стали использоваться для отъема или увода денег, как говорил Остап Бендер. То есть появляются экономические угрозы. С развитием контента экономические угрозы эволюционировали, и стали уже использовать не чисто программно-технические хакерские приемы, стали появляться комбинации программ технических угроз контентами. То есть стала использоваться контентная дезинформация для отъема или увода денег. Затем с ростом информационного пространства в Интернете появились чисто контентные угрозы. Какие контентные угрозы традиционно бывают? Просто наш Центр безопасного интернета, созданный в 2008-м году, являющийся официальным российским представителем в Европейской сети Центров безопасного Интернета (…)(25:22), официальной российской горячей линии противоправному контенту в международной сети (…)(25:26). Наш Центр безопасного Интернета специализируется именно на контентных угрозах. Контентные угрозы – они исключительно актуальны именно из-за того, что с ними сталкивается человек, который может не обладать совершенно никакими программно-техническими знаниями. Обычный юзер. Итак, контентная угроза. У нас традиционно принято ассоциировать контактные угрозы с деткой порнографией. То есть с распространением сцен с сексуальной эксплуатации несовершеннолетних. Я немного расширю этот перечень. То есть контентные угрозы могут угрожать чести, достоинству и деловой репутации человека. Как известно, «что написано пером, то не вырубишь топором». Для Интернета – это тоже характерно, потому что информация может быть сразу разбросана по различным хостингам и выцедить ее будет достаточно сложно. Во-вторых, это угроза общественной безопасности. Угроза общественной безопасности – это распространение той или иной информации, которая может причинить реальный вред, реально понимаемым интересам общества. Здесь очень важно удержаться от подмены слова «общества» словом «государство», что зачастую у нас происходит. То есть, мы о чем говорим в данном случае? О призыве к совершению общественно-опасных противоправных действий. О возбуждении расовой, национальной и религиозной розни. О призывах к совершению террористических действий и вербовки в террористические организации. О распространении сцен террористических актов, погромов, массовых беспорядков, основанных на расовой, национальной и религиозной розни, вербовке в тоталитарные секты и пропаганде тоталитарных сект. Я особо хочу подчеркнуть: речь не идет о вещах, связанных чисто с политикой. То есть, речь не идет о политической дискуссии, о политической критике, об идеологических дискуссиях и так далее. Собственно говоря, вот в практике российской горячей линии Центр безопасного Интернета сначала мы работали по 12-ти категориям противоправного контента и одной из них была категория, которую мы по ошибке обозначили «экстремизм». Эта категория оказалась самой низкоподтверждаемой. Нас завалили сигналами, которые по результатам нашей объективной первичной проверки... На самом деле, с точки зрения европейской практики, европейского законодательства должны были быть квалифицированы как политическая критика. Причём можно сказать, что в европейской практике политическая критика может иметь даже, процитирую решение Европейского суда по правам человека: «Общественно шокирующий и даже оскорбительный характер». В связи с этим мы вынуждены были конкретизировать категорию и свести ее непосредственно к дефиниции международного пакта о гражданских и политических правах. То есть возбуждение расовой, национальной и религиозной розни, которая представляет собой подстрекательство к дискриминации или насильственным действиям. Нам, таким образом, удалось поднять в данном случае планку по этой категории и избежать таких курьезных случаев, которые, на самом деле, на мой взгляд, очень сильно негативно влияют на репутацию нашего государства на международной арене, как вот такие дела, типа дела Саввы Терентьева, которые начинают просто будоражить Интернет-сообщества. Нужно понимать, что именно Интернет-сообщество за счет того, что это канал информации именно коммуникационной, то есть это не однонаправленный, а двунаправленный канал информации. То есть, когда вот такие экзерсисы отдельных наших товарищей, когда без достаточных на то оснований, допустим, сотрудники полиции или милиции признаются социальной группой по профессиональному признаку, когда социальные группы начинают признаваться чиновники. Естественно, звучат обвинения в том, что Российская Федерация нарушает право на свободу, политическую дискуссию и свободную критику государственных органов. И здесь ничего не скажешь – обвинение соответствует действительности. В результате из-за подобных действий получается так, что стопорится процесс, скажем так, нормального восприятия даже позитивных инициатив, которые государство пытается предпринять для того, чтобы защитить общество, вот этих вот членов общества в Интернете. В результате получаются совершенно странные дискуссии, получается то, что даже позитивные инициативы принимаются в штыки. Люди начинают подозревать, что там обязательно где-то должна быть цензура, хотя ее может близко не быть в тех или иных инициативах. И в результате получается так, что стопорится процесс как раз построения вот этого обычного, этичного, безопасного общества для тех же самых критиков Интернет-сообществ. Таким образом, те инициативы, которые могут угрожать, допустим, государственной безопасности, мы их, соответственно, включаем в те вещи, которые могут угрожать личности. Помимо детской порнографии и уже перечисленных мной таких социальных угроз, то есть возбуждения расовой, национальной, религиозной вражды, пропаганды публичных оправданий терроризма. Что еще хотелось бы отметить: использование Интернета для наркотизации населения. Дело в том, что Интернет – это возможность бесконтактно продать ту или иную вещь, то есть соответственно, через Интернет можно легко пропагандировать и даже распространять наркотические средства. Этим сейчас очень серьезно обеспокоена Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Вовлечение детей в те или иные сексуализированные действия, которые, собственно говоря, им еще не положены по возрасту. Здесь от понятия осознания тех или иных действий, связанных с половой зрелостью, мы никуда не уйдем. И нужно действительно выставить заслон использованию детей в таких сексуализированных целях, нужно понимать, что ребенок еще до конца не понимает, что с ним делают. Ну и контентный вариант Интернет-мошенничества. Конечно же, любые формы кибер-унижения, распространение порочащей гражданина информации в Интернете, то есть клеветнической, деформационной и, кстати говоря, именно последние угроза является наиболее актуальной для наших пользователей. Наша горячая линия получает довольно много сообщений применительно именно к кибер-унижению, и именно данная категория отличается наиболее высокой подтверждаемостью. Мы попытались провести для себя вот такую иерархию угроз в понимании пользователей, именно применительно к контентным угрозам. Как раз именно кибер-унижение пользователи понимают лучше всего: они с ним сталкиваются постоянно. Именно от него они зачастую не могут защититься. Второе – это распространение тех или иных вещей, с которыми люди не хотели бы сталкиваться. И вот на третьем месте идет уже, скажем так, деятельность против морали и нравственности, ну, в первую очередь, если мы говорим о той же, допустим, детской порнографии и попытках ввести детей в такую раннюю сексуализированную активность. Вот еще одну вещь скажу. Очень важно помнить, что Интернет воспитывает. Ребенок впитывает информацию через Интернет и очень важно, какую информацию он впитает. Я уже об этом говорил, но новое здесь в том, что я хочу вот так проиллюстрировать это на таком примере: если ребенок впитал некую информацию о том, что вот некое действие в обществе даже в офлайне считается типичным, он попытается его повторить. То есть он попытается повторить действие своих любимых героев или какое-то модное, интересное ему действие в реале. Если он видит постоянную информацию о том, что вот модно и круто вступать в сексуальные отношения, он попытается в них вступить. Он попытается повторить то, что он увидит в Интернете, то, что он увидит в фильме. Поэтому очень важно именно не цензурировать, а дозировать информацию, которую получает ребенок применительно к своему возрасту, к тому, что он готов переварить, именно, что он готов проанализировать и понять, что такое хорошо и что такое плохо. Вот этот уровень развития ребенка, готовность и степень его аналитичности, то есть готовность его проанализировать, степень позитивности или вредности того или иного процесса, вот это должно быть единственным мерилом степени ограничения доступа ребенка к той или иной информации. Еще раз повторюсь, это не цензура, и в этом огромная важность 436-го Закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», который в Интернете прозвали «О защите школоты от Интернетов». Огромная важность этого закона именно в этом. Другое дело, что правоприменители, те, кто применяют этот закон, ни в коем случае не должны обманывать доверие общества, пытаясь каким-то образом неправильно применить этот закон или под маской этого закона протащить что-то еще свое, допустим, политизированное. Таким образом, подрывается доверие общества. И все другие, даже позитивные инициативы, тогда будут встречаться обществом Интернет-индустрии в штыки, а те, кто предлагает эти законы, которые действительно предлагают их с чистой душой и с чистым сердцем, будут очень сильно удивляться «а почему такая позитивная инициатива встречает такое неприятие? Что они, совершенно все не этичны?». Возникает непонимание и противостояние. В результате стоит на пустом месте действительно важная проблема, действительно важное дело формирования позитивного, безопасного информационного пространства для детей, процесса воспитания детей, по сути дела – нашего будущего.
Эксперты по безопасности рассказали, какие действия в интернете сопряжены с наиболее высоким риском. Россиян призвали не «светить» данными банковских карт в сети и не злоупотреблять функцией автоплатежей.
- Коллеги, может быть, у вас есть какие-то вопросы?
- (…) Чем чаще человек ходит в Интернет, тем реже он ходит на выборы. Можете это прокомментировать?
- Чем чаще он ходит в Интернет, тем реже он ходит на выборы?
- Да.
- Вы знаете, в принципе, да. Дело в том, что Интернет – это сейчас способ альтернативной подачи информации и столкновения совершенно различных точек зрения. То есть человек сталкивается с разнонаправленными потоками информации. Он сталкивается с информацией, в том числе, о степени эффективности работы тех или иных государственных органов, о тех действиях публичных политиков, которые, допустим, не услышишь из традиционных СМИ. И человек может сделать такое заключение, скажем так, о том, что от него ничего не зависит. И смысла идти, допустим, на выборы для него нет. То есть, с одной стороны, это справедливо. С другой стороны, на самом деле, с этим выражением частично согласиться и нельзя, потому что Интернет – это очень мощное средство мобилизации. Через Интернет можно легко распространять ту или иную политическую агитацию, те или иные сведения, материалы, в конце концов, Интернет используется для организации тех же флэш-мобов. Поэтому, если необходимо мобилизовать ту или иную политическую аудиторию, то Интернет для этого, в принципе, подходит. Собственно говоря, если мы посмотрим на аудиторию имевших место протестных митингов в Москве, то все стороны отмечали то, что Интернет сыграл огромную роль в мобилизации этой аудитории, что туда вышли именно Интернет-пользователи.
- Я знаю, вы хотели поговорить о последнем Законе про Интернет, про цензуру.
- Ну, я уже частично сказал. Это если мы говорим о 139-м Законе. Вы знаете, цель, на самом деле, благая. Действительно, Россия по данным международным, в первую очередь, той же (…) (40:32) и Интерпола, является страной чрезвычайно привлекательной для хостинга сцен с сексуальной эксплуатацией несовершеннолетних. Чем, собственно говоря, опасна детская порнография, почему о ней так говорят? Потому что эта информация может в будущем негативно сыграть на репутации ребенка, ставшего взрослым. Я могу привести очень простой пример: может быть, вы помните, если не ошибаюсь, в Воронежской области или где-то провинциальная чиновница, 24-летняя девушка вынуждена была уволиться из-за того, что всплыли снимки из какой-то там вечеринки, когда она была студенткой еще, где студенты, ну как водится, они отрывались, они молодые, ну, скорее всего, ничего там такого страшного не было. Но, тем не менее, эти снимки всплыли. А здесь всплывет. Вот актриса (…) (41:19) Голливудская до сих пор борется со снимками, которые были сняты давным-давно, когда ей было 10 лет, когда она снималась в роли обнаженной топ-модели – маленькая девочка еще. Она ничего не может с этим сделать. Поэтому распространение детской порнографии – это преступление, в первую очередь, против чести и достоинства и деловой репутации ребенка. Вот это нужно очень четко понимать. И нужно понимать, что эта угроза не выдуманная. И это не махание кулаками после драки. Проблема в том, что этот контент достаточно сложно удалить. Дело в том, что у нас, по умолчанию, скажем так, действует судебный порядок прекращения оборота того или иного противоправного контента. Тем не менее, те или иные возможности для быстрого прекращения оборота – они все равно существовали в рамках нашего права. То есть, во-первых, органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность в рамках части второй Статьи 64 Закона «О связи» имел право и сейчас имеет, собственно говоря, в качестве мер обеспечения выдать предписания для прекращения оборота того или иного контента, в отношении которого проводится проверка, или если этот контент фигурирует в возбужденном уголовном деле. Другой способ – гражданско-правовой. То есть на основании свободы договора Интернет-провайдер, точнее хостинг-провайдер в праве указать, что он имеет право в одностороннем порядке разорвать договор, в случае, если у него возникает достаточно оснований полагать, что сервис используется в противоправных целях. Допустим, для распространения контента, в отношении которого есть достаточно оснований полагать, что этот контент является противоправным. Вот на основании второго и третьего принципа работает горячая линия наша российская. 139-й Закон был направлен на то, чтобы, скажем так, немножко популяризовать практику оперативного закрытия противоправного контента и, скажем так, немножко прояснить ее. То есть цель благая совершенно. Несомненно, я думаю, ни у кого нет никаких сомнений на счет того, что детской порнографии и распространения наркотиков, пропаганде потребления наркотиков нет места в обществе. Естественно, нет места в Интернете. Другое дело, что, скажем так, позитивная нотка этого закона была отчасти торпедирована вот теми скандалами, которые стали возникать вокруг некоторых явлений, которые стали восприниматься, как попытки цензурирования интернета. В первую очередь, конечно, речь идет о попытках преследования за политическую критику, за критику действия государственной власти, скажем так. Я все время люблю приводить в этом плане знаменитое дело Саввы Терентьева, которое на тот момент действительно потрясло Интернет-общественность. Я особо хочу здесь подчеркнуть, что у нас нет юридического определения социальной группы. А социологическое определение социальной группы является чересчур расширительным. Вот мы сейчас здесь собрались, мы – социальная группа. Более того, в соответствии с практикой и Европейского суда по правам человека, и в соответствии с резолюцией совета Европы, которая приняла этический кодекс полицейского, и в соответствии с рекомендациями Совета Европы 11-го Постановления пленума Верховного суда подобные дела в России возбуждаться не должны. Для них нет юридических оснований. Но на момент разработки 139-го Закона эти основания… Боятся того, что под практику 139-го Закона будет протаскиваться что-то политическое у общества возникли. И из-за этого, в общем-то, благая идея не нашла своего понимания. Начали искать различные проблемные места, различные интересы тех или иных субъектов, которые разрабатывали этот Закон. Очень часто получалось так, что в некоторых случаях эти опасения оказывались оправданными. В результате негатив на те или иные частности пошел на саму концепцию, а вот этого не должно было быть. Вот сейчас 139-й Закон вспомнили в связи с тем, что практика, которая оказалась прописанной в 139-м Законе была распространена и на антипиратский законопроект. Если вы помните, это Закон о возможности принятия обеспечительных мер до возбуждения
