«Какая завтра будет погода?» – что может быть важнее этого вопроса?… Прогнозы погоды берутся не из ниоткуда, в нашей стране их готовит Гидрометцентр. С директором этого уважаемого учреждения, деятельность которого интересует буквально всех и каждого, Романом Вильфандом сегодня наша беседа.
–Роман Менделевич, сапёр ошибается один раз в жизни. А сколько раз может позволить себе ошибиться представитель Гидрометцентра?
– Каждый человек волей-неволей занимается прогнозированием. Скажем, юноша встречается с девушкой и думает, а что это за девушка и будет ли она для него хорошей подругой на всю жизнь. И вообще, при принятии того или иного решения человек всегда думает, ошибся он или нет, скажем, при выборе профессии. Метеорологи же дают информацию с априорной вероятностью. Скажем, в одной ситуации вероятность правильного осуществления прогнозов определяется заранее на 95 и даже 98%. Но иногда бывает, что и на 80% не получается, когда, например, атмосферный фронт с севера подошёл к Москве, и непонятно, с какой скоростью будет перемещаться далее. А если мы составляем долгосрочные прогнозы, то огромный успех заключается в том, что их успешность в настоящее время составляет 70%. Конечно, существует 30% вероятности ошибки, и это тоже очень много, но 20 лет назад средняя успешность месячных прогнозов погоды равнялась 58%. Так что каждое 10-летие мы накапливаем опыт, совершенствуем методику, основанную на научных исследованиях, но никогда не достигнем 100-процентной успешности. Всегда будет вероятность ошибки.
– Сводки погоды на телевидении стали настолько популярны, что превратились в своего рода маленькие шоу. С чем вы это связываете? Не проще прогноз погоды давать на телевидении бегущей строкой?
– С моей точки зрения, бегущая строка – самый лучший способ предоставления информации. Что касается «маленьких шоу», так это пошло к нам с Запада, где проводились соответствующие исследования и замеры рейтинга. Оказалось, что подавляющее большинство телезрителей хотят, чтобы сводки погоды излагались не сухо, а чтобы был ведущий, который с показом карт и с соответствующей интерпретацией излагал информацию. С этой точки зрения сегодняшние ведущие это делают здорово, но так было не всегда. Припоминаю, что лет 15 назад одна телеведущая, симпатичная девушка, рассказывала о погоде и при этом всегда очень весело улыбалась. Всегда хорошо, когда человек улыбается, к тому же так её учили работать в кадре. И вот она с весёлой улыбкой сообщает, что на один из регионов нашей страны обрушился мощный циклон, выпала двухмесячная норма осадков и в результате погиб человек. После этого её сняли с эфира. Улыбка – это, конечно, хорошо, но всё-таки надо думать, когда улыбаться.
– Те погодные явления, о которых та незадачливая ведущая сообщала с улыбкой, происходят у нас всё чаще и чаще. В средней полосе идут чуть ли не тропические ливни, сопровождаемые интенсивными, но короткими грозами, и зимы почти нет… Что-то необычное происходит и с погодой, и с природой…
– Если проанализировать всю информацию, которая хранится в наших архивах с 1879 года, то оказывается, что никаких уж очень существенных изменений не происходит.
Роман Вильфанд объяснил переполнение рек в Приволжском федеральном округе неспособностью промерзшей почвы впитывать воду, из-за чего снеготаяние привело к наводнениям в нескольких регионах России.
Да, летом бывают очень сильные ливни. Но так и должно быть. Наверное, не все москвичи знают, какой самый дождливый месяц.
– Может быть, май?
– Нет, июль. А вот тропических ливней в московском регионе не бывает. Да, бывают сильные дожди, когда за сутки выпадает, скажем, полумесячная норма осадков – около 50 миллиметров, что очень много для Москвы. А тропический ливень, это когда за час-два выпадает в пять-шесть раз больше, например 300 миллиметров. Но наши зимы действительно вызывают удивление: они стали гораздо более мягкими, и их иногда даже называют «сиротскими». Теперь чистый снег – это уже событие, потому что постоянно случаются оттепели, снег чернеет, и происходят подобные явления. Все это связано с процессом глобального потепления. А вот летние температуры почти не изменились, и разницу в несколько десятых градуса (за 30 лет) человек практически не ощущает.
– Достаточно ли у ГМЦ средств и оборудования (спутники, радары и тому подобное) для того, чтобы правильно делать прогнозы?
– Успешность работы, связанной с прогнозами погоды, зависит от многих факторов. Во-первых, это, конечно, научное исследование, которое позволяет понять природу атмосферных движений, взаимосвязи, солнечную радиацию и тому подобное. Во-вторых, это сама система наблюдений. Да, уже разработана целая система мощных гидродинамических моделей, которые реализуются на суперкомпьютерах, но начальные данные всегда должны быть как можно более точными. Причём эти данные должны поступать в оперативном режиме практически со всего земного шара, а это уже проблема телекоммуникаций, передачи информации, то есть инструментарий, и я не назвал бы достаточной существующую у нас систему. Скажем, в США наблюдательная сеть заметно больше.
– За счёт чего?
– Там существуют волонтёрские наблюдения. Одна фирма в школах установила 8 тыс. автоматических станций, то есть наблюдательных постов. Примечательно, что там 2 тыс. государственных станций. В этом смысле мы мало чем отличаемся от США: у нас 1800 станций. Но вот добровольных наблюдений у нас вообще нет. Автоматические наблюдательные станции в оперативном режиме каждую одну-две минуты по спутниковым каналам передают информацию. Конечно, было бы хорошо и в наших школах установить такие станции для наблюдения за погодой. Существует ещё одна огромная проблема – и это очень печально, – которой нет в других странах. Это проблема вандализма. У нас любой такой пункт должен быть под охраной – либо за какой-то перегородкой, либо рядом всегда должны находиться специальные люди. Мы уже проводили эксперименты и каждый раз убеждались, что это настоящая беда: невозможно, чтобы такая станция всё время работала в нормальном режиме! Но это не единственная проблема. Необходима современная система наблюдений, в том числе и в труднодоступных районах. Скажем, радар – это очень важный элемент наблюдательной сети. Наши радары, к сожалению, уже устарели. К 2015 году у нас будет 150–160 современных радаров, но, для того чтобы полностью покрыть территорию страны, их нужно порядка 230. Но даже и с тем, что будет, качество прогнозов может заметно улучшиться. И ещё. В середине сентября планируется запуск первого российского метеорологического спутника. Да, у нас и раньше, в советские времена, были такие спутники, но сейчас будет запущен новейший из серии полярно-орбитальных спутников. А через шесть-восемь месяцев будет запущен первый отечественный геостационарный спутник. Планируется, что к 2015 году спутниковая метеорологическая группировка будет насчитывать не менее пяти единиц, и это очень хорошо. Мы будем получать такую информацию, которая сейчас для нас просто недоступна, и выйдем на качественно новый уровень прогнозирования.
– А каково ваше отношение сейчас, в эпоху запуска метеоспутников, к народным приметам?
– Метеорология – это наукоёмкая отрасль, и нашей задачей не является как-то относиться к приметам, верить или не верить в них. Нам нужно разрабатывать высококачественную прогностическую продукцию, доказывать обоснованность новых методов прогнозов, опираться на статистику наблюдений и тому подобное. Понятно, что народные приметы ничем не обоснованы, и тем не менее они существуют. Мы решили проверить их оправдываемость, подняв множество архивных материалов примерно за 30 лет. Оказалось, что невозможно найти надёжные приметы. Логика подсказывает, что все прогностические связи должны быть основаны на анализе и на статистике. А кто вёл такую статистику, когда рябина осенью красная, то зима будет суровой, а если курочка водичку попила, то будет ещё что-то? Всё это чисто эмоциональное восприятие на уровне «может быть», и когда-то приметы на таком уровне, возможно, и работали. Но в настоящее время они оправдываются на уровне случайного гадания.
– Вам бывает смешно, когда за плохую погоду обвиняют ГМЦ: «Опять они жару обещают!», «Да что же это такое, только про дожди и говорят!»?
– Да, с одной стороны, это действительно смешно, но с другой – , а «они» (метеорологи) всё обещают и обещают жару. В таких случаях, обыгрывая моё имя, приходится быть «ромоотводом». В этом смысле мне понравилось объяснение одного моего коллеги из США. Когда кто-то его упрекнул, мол, стоит такая холодная погода и куда же смотрят метеорологи, он ответил так: «Если у вас есть претензии к прогнозам погоды, то я готов всё объяснить. А если вам не нравится сама погода, то идите к священнику: в этом случае только он вам может помочь, поскольку он ближе к Всевышнему, чем синоптики».
– А бывает, что вы рассчитываете погоду для себя, скажем, перед отпуском?
– Когда я приезжаю к себе на дачу, то все соседи бывают страшно рады, вероятно, думая, что вот уж директор Гидрометцентра, конечно, для себя выбрал тот период, который максимально хорош для отдыха. Но часто получается так, что идут дожди. Соседи не знают, что отпуск планируется заранее, ещё в январе, и думают: надо же, директор ГМЦ ошибся даже для себя.
