«Англичанка гадит!» – сколько раз вы слышали это расхожее выражение? Считается, что автором её является великий Александр Суворов, хотя скорее всего это не так. Во-первых, ни в бумагах, ни в жизнеописаниях полководца эта фраза не упоминается. Во-вторых, если внимательно присмотреться к истории, в ту пору своим главным врагом россияне больше считали не Британию, а Францию.
Недаром даже придирчивый к деталям Гоголь упомянул в своём бессмертном «Ревизоре»: «Право, война с турками. Это всё француз гадит!» И верно – гадостей России галлы натворили немало. Причём совершались они тайно – путём шпионажа и диверсий. Ещё в 1762 году, направляя своему посланнику в Петербурге барону де Бретёйлю секретную депешу, король Людовик XV прямо писал: «Вы, конечно, знаете, и я повторяю это предельно ясно, что единственная цель моей политики в отношении России состоит в том, чтобы удалить её как можно дальше от европейских дел... Всё, что может погрузить её в хаос и прежнюю тьму, мне выгодно, ибо я не заинтересован в развитии отношений с Россией».
Чем же так помешала Россия французской короне? Очень просто: Париж и Лондон привыкли считать Европу сферой своих интересов, вследствие чего обе державы вовсе не горели желанием видеть рядом с собой нового сильного игрока.
«Тайно подстрекал полки к восстанию»
Метод действий подсказал глава тайной дипломатии Людовика XV граф де Брольи. «Что касается России, то мы причисляем её к рангу европейских держав только затем, чтобы исключить её из этого разряда, отказывая ей даже в том, чтобы помыслить об участии в европейских делах… Нужно заставить её погрузиться в глубокий летаргический сон, и если иной раз и выводить её из этого состояния, то лишь путём конвульсий, например внутренних волнений», – писал он.
химики французского военного ведомства снабдили шпиона пузырьком с самовоспла-меняющимся порошком. Достаточно спрятать его среди бочек со смолой или порохом – и в должный момент огонь вспыхнет сам
Потому новость о том, что в России в очередной раз появился самозванец, именующий себя законным императором, вызвала в Париже понятный интерес. Поднятый мятежником бунт отвлекал на себя силы русских, успешно громивших турецкую армию. Вот почему в Париже надеялись: если взбунтовавшийся «маркиз Пугачёв» сможет одержать несколько крупных побед, царице Екатерине придётся снимать с фронта войска, и тогда Турция будет спасена, тем самым продолжив связывать России руки на юге и не давая ей укрепиться в Европе.
В 1774 году французский посол в Петербурге Дюран де Дистрофф доносил: русские подозревают, что в восстании Пугачёва замешана иностранная держава. Основание – среди бунтовщиков были замечены люди во французском платье, прячущие лица под маской. Одновременно посол в Константинополе графа де Сен-При сообщал о прибытии из расположения пугачёвских войск двух французских офицеров. Наконец, ещё одним фактом стала история француза на русской службе полковника Анжели, обвинённого в подстрекательстве в пользу Пугачёва. «Обнаружили, что он имел связи с мятежниками и тайно подстрекал многие русские полки к восстанию. Утверждают даже, что если бы его не обезвредили, то вся армия перешла бы под знамёна мятежников», – писала «Газет де Франс».
Таганрог должен был сгореть
К началу 80-х годов XVIII века Россия окончательно закрепилась в Крыму, отвоевав полуостров у Османской империи. Теперь предстояло взять под контроль Чёрное море. Для этого же был потребен мощный флот. Создавать военно-морскую базу в только-только отбитом у турков Крыму было пока что ещё опасно – строить корабли решили в Таганроге.
В селе Абрикосовка в Херсонской области были убиты семь человек. По факту данного преступления задержали двоих российских военнослужащих.
Тем временем в Париже и Лондоне царила паника. Ведь стоит русским окончательно решить «турецкий вопрос», очень скоро они начнут доминировать на Средиземноморье. Потому, пока не стало поздно, надо как можно скорее уничтожить зарождающийся черноморский флот. К примеру, если что-то вдруг случится с азовскими верфями, строить корабли на юге Россия больше не сможет, тем самым дав Стамбулу возможность собрать новые силы. Решить «таганрогский вопрос» взялась французская разведка.
Весной 1783 года в Таганрог прибыл некто виконт де Монбрюн. Помимо пышного титула приезжий носил чин капитан-лейтенанта российского флота. Никто не предполагал, что обаятельный собеседник является французским агентом, направленным в Таганрог с дерзким заданием сжечь верфь, а вместе с ней и стоящие в порту корабли. Для этого химики французского военного ведомства снабдили шпиона пузырьком с самовоспламеняющимся порошком. Достаточно спрятать его среди бочек со смолой или порохом – и в должный момент огонь вспыхнет сам. Со стороны это будет выглядеть как чистая случайность – неаккуратность и беспечность русских известна всем.
Впрочем, вскоре Монбрюн выяснил, что проникнуть на охраняемые склады не так просто. Но какую проблему не способны решить деньги? Войдя в доверие к коменданту таганрогской крепости, Монбрюн предложил ему за немалый гонорар посодействовать выполнению задания. Другими агентами резидента согласились стать служащие в Таганроге европейские корабельные инженеры.
Однако то ли кто-то сказал лишнего по пьяной лавочке, то ли поделился тайной с женой, однако о заговоре вскоре стало известно военным. Дождавшись, пока заговорщики соберутся вместе, члены арестной команды ворвались в дом и скрутили изменников. При подручных Монбрюна нашли расписки о получении денег за помощь в совершении поджога, так что отпираться было бессмысленно. Военный суд приговорил Монбрюна к расстрелу, однако в исполнение он приведён не был. Сперва Екатерина II заменила расстрел на вечную каторгу, а спустя пару лет по просьбе французского посла и вовсе распорядилась выслать шпиона из России на все четыре стороны.
«Пятая колонна» казаков
В следующий раз шпионскую игру Париж затеял в 1812 году. Готовя поход в Россию, Наполеон Бонапарт отписал шефу отделения французской разведки в Польше. «Надо разведать настроение казацкой нации, которая привыкла к свободе, – говорилось в шифрованной директиве. – Необходимо найти среди казаков какого-нибудь смелого, который отважился бы организовать восстание и повторить историю Пугачёва».
Агенту предписывалось войти в контакт с генералом Фишером, руководившим операциями по заброске в Россию французских шпионов, разработать операцию и направить на Дон специальную диверсионную группу. Перед провокаторами ставилась задача разжечь среди казаков антирусские настроения, чтобы с началом войны одновременно грянул бунт.
Провести операцию доверили опытному агенту полковнику Плятеру. Поляк по происхождению, он хорошо знал русский язык, обычаи и мог выдавать себя хоть за барина, хоть за сельского пахаря. Во главе группы из семи человек Плятер перешёл границу и под видом гвардейского офицера двинулся на Дон. Попутно шпионы снимали схемы дорог и переправ, отмечали на карте расположение военных гарнизонов и выпытывали у жителей, что те думают о предстоящей войне с «Буонапартием».
Первые же переданные шпионами сведения обнадёжили французского императора.
«Казаки терпеть не могут жителей Великороссии почти так же, как ирландцы англичан», – доносил резидент.
Однако радовался Плятер рано. Как оказалось, донцы хоть и имели зуб на власти, но становиться иудами не желали. Потому первая же попытка агентов подбить казаков на бунт потерпела неудачу: станичники скрутили пятерых шпионов Плятера, а самому ему вместе с помощником майором Пикорнелем лишь чудом удалось ускользнуть от погони. Впрочем, ненадолго – в соседних станицах уже знали о появлении неприятельского соглядатая, так что через несколько дней Плятера взяли переправляющимся через Дон. О поимке французского резидента доложили прямо императору Александру I. Тот был не настолько милосерден, как бабка, а потому попросту приказал шпионов повесить.
Диверсии устраивали не только французы – не гнушались этим и англичане. Весной 1780 года на одном из кораблей, стоящих на кронштадтском рейде, неожиданно вспыхнул пожар. По счастью, матросы успели быстро потушить пламя, угрожавшее перекинуться на стоящие рядом военные корабли российского флота. При осмотре корабля неподалёку от места возникновения пожара был найден замаскированный мешок со взрывчаткой и бочонок с порохом. Граф Панин, которому поручили провести расследование, установил, что поджог скорее всего осуществили английские матросы. Как выяснилось, в Кронштадте действовали агенты английского посла Джеймса Гарриса. Сам Гаррис доносил в Лондон лорду Стормонту, что официальные представители других государств в Петербурге также уверены, что поджог – дело рук англичан, и выражал по этому поводу беспокойство.
