В годы Второй мировой войны было только два восстания подпольщиков, когда город удалось не только освободить от гитлеровцев, но и удержать до прихода основных частей Красной армии. О Пражском восстании в мае 1945 года знает весь мир. К сожалению, героизм жителей украинского Павлограда, восставших в ночь на 16 февраля 1943 года, остался в тени: советским войскам не удалось в полной мере воспользоваться успехами подпольщиков, а спустя несколько недель им пришлось отступить.
Впервые о партизанском движении на Украине Совинформбюро сообщило 14 октября 1941 года, и эта сводка касалась деятельности 28 отрядов из Днепропетровской области, базировавшихся в долинах рек Орели, Самары и Волчьей, где произрастают достаточно крупные лесные массивы. В начале ноября на областной партийной конференции, состоявшейся под Новомосковском, было принято решение об объединении партизанских сил, и спустя месяц народные мстители провели крупную операцию против гитлеровцев в селе Вольном Перещепинского района, в ходе которой уничтожили воинскую часть и освободили несколько сотен военнопленных. Но потери среди партизан были большими, поэтому они решили рассредоточиться и превратиться в подпольные группы.
У подпольщиков Днепропетровской области крупных провалов не было только в Павлограде: известен даже случай, когда одного из руководителей подполья гитлеровцы угнали на принудительные работы в Германию, так и не узнав, кто он. Во многом это результат умелого руководства проживавшего в городе 1-го секретаря подпольного Днепропетровского обкома партии Героя Советского Союза Николая Сташкова.
Второй причиной стала вопиющая коррупция, царившая в стане оккупантов: Павлоград был далеко от линии фронта и считался весьма «тёплым» местом службы. Тех же, кто не желал сложить свои головы во славу фюрера где-нибудь на берегах Северского Донца и в скалах Донецкого кряжа, а чуть позднее – под Сталинградом и на перевалах Кавказа, в немецкой армии тоже было немало. Для такой категории людей все способы хороши, а там, где есть спрос, появится и предложение.
Хватало в немецкой администрации и тех, кто по разным причинам «держал зуб» на гитлеровский режим, поэтому за взятку, чаще в виде еды и самогона, продавались и покупались должности, выменивались оружие, боеприпасы и амуниция, а также освобождались пленные. Кроме немцев в городе стояли ещё итальянские, венгерские и румынские части, сидевшие на пайке настолько голодном, что в реке Волчьей, протекающей по окраине города, несколько лет после войны не водились лягушки: всех поели. Всё это играло на руку подпольщикам.
Клара Таблер-Новикова, немка по национальности, стала переводчицей дорожной жандармерии, а впоследствии возглавила один из её батальонов, укомплектованный не вышедшими из окружения кадровыми офицерами Красной армии, часть которых освободили из местного лагеря военнопленных. В нём были сформированы две подпольные группы по 50 человек в каждой, которые были отлично вооружены и пользовались правом беспрепятственного проезда по железным дорогам. Именно она похитила в жандармерии гербовую печать, типографский шрифт и 100 бланков важнейших документов. Секретарь подпольного горкома Степан Прибер в оккупированном городе работал контролёром электросети и по делам службы часто посещал особо охраняемые объекты. Свои люди у антифашистов были практически везде: в редакции работал поэт Николай Шуть, а директорм типографии стал Борис Шимановский – они помогали в выпуске листовок.
Таганский суд Москвы продлил арест блогеру Аязу Шабутдинову, который обвиняется в мошенничестве. Он пробудет под стражей ещё два месяца, до 16 февраля.
Неоднократно устраивались диверсии. Об одной из них вспоминает подпольщица Нина Кутняк, одна из последних ныне живущих участников восстания:
– Меня направили работать на станцию путевым рабочим. За нами наблюдали два немца – Нагель и Курт. Курт был высокий и злой, а вот Нагель из города Эссен позволял нам отдыхать больше положенного, потом у нас с ним сложились хорошие отношения. Однажды мы получили задание подорвать эшелон. Я принесла и положила две магнитные мины в бурьян, но так получилось, что Нагель случайно увидел их. Мы на него направили оружие (он не знал, что оно у нас есть) и пригрозили разделаться не только с ним, но и с его семьёй, если об этих минах узнает кто-то ещё. Поезд прибыл в 10 вечера, издалека был слышен шум тяжёлого состава. Возле каждого вагона – часовой. Нагель заслонил меня от часового, я подцепила мину на вагон. Потом он также помог и моему напарнику. Состав взорвался далеко от населённого пункта на высокой насыпи – чтобы немцы не расстреляли мирных жителей. На третий день Нагель не пришёл, спросили Курта, что с ним. Тот отвечает: «У Нагеля нервный срыв, так как получил письмо о том, что англичане разбомбили Эссен, пострадала его семья...» Неделю лежал Нагель, а когда пришёл на работу, мы его не узнали: от известия о гибели эшелона у него случился стресс, но солдатам он сказал о бомбардировке.
– Это восстание – не просто разовый акт, к нему долго шли, – рассказывает краевед Нина Агафонова. – Оно планировалось ещё в 1942 году во время неудачного наступления советских войск под Харьковом. Но тогда Украинский штаб партизанского движения не дал разрешения: было понятно, что армия прийти на помощь не сможет. Перед восставшими ставилась задача оказать помощь наступающим частям РККА, сохранить предприятия и материальные ресурсы. По разным источникам, я насчитала 27 групп, участвовавших в восстании. Стоит отметить, что силами восставших был освобождён не только Павлоград, но и соседний райцентр Петропавловка.
Был разработан чёткий план, группы должны были начать действовать одновременно в ночь с 15 на 16 февраля 1943 года. Но уже 13 февраля первая группа из числа дорожных жандармов под командованием Андрея Нестеренко вынуждена была вступить в неравный бой на кожевенном заводе, так как её обнаружил противник, а остальные не были готовы прийти ей на помощь. После её гибели немцы решили, что подавили восстание. Но в ночь на 16 февраля в районе Харьковской улицы группы подпольщиков возобновили боевые действия. Восставшим удалось взять под контроль стратегически важные мосты через реки Волчья и Самара, овладеть железнодорожным узлом и телеграфной станцией и разгромить несколько частей противника. Воспользовавшись суматохой, подпольщики похитили из комендатуры портфель с документами, среди которых оказалась карта дислокации гитлеровских войск. Её через связного незамедлительно передали командованию 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Были освобождены узники тюрем и военнопленные, несколько сотен из них присоединились к восставшим.
Более суток длился бой на улицах Павлограда. На рассвете 17 февраля 1943 года в город ворвались части 35-й гвардейской стрелковой дивизии. Восставшие выполнили самую главную задачу – сохранили основные объекты от разрушения, спасли от врага 75 тракторов и более миллиона советских рублей. В тот же день заработали горисполком и горком партии, милиция, пекарня, прачечная, госпитали.
Пять дней город находился в руках советских войск: узнав о происшедшем, Гитлер, находившийся в Виннице, приказал стереть непокорный Павлоград с лица земли. Началось вражеское контрнаступление. Фашисты с воздуха «утюжили» город, бросили в бой танковые части. 22 февраля 1943 года Красная армия вынуждена была отступить, вместе с ней ушли более 20 тыс. человек. Часть из них вступила в ряды армии, часть стала беженцами, осев впоследствии в Луганской и Воронежской областях.
Павлоградское восстание осталось в тени, потому что никто по горячим следам не занялся им всерьёз: не очень удобно было говорить об успешных действиях партизан, результатами которых не смогли воспользоваться регулярные части. Кроме того, не все руководители подполья пережили войну. От рук гитлеровских палачей пали Николай Сташков, Борис Шимановский и Николай Шуть. Секретарь подпольного горкома Степан Прибер, отступивший вместе с частями Красной армии, был вызван в Москву, получил назначение в партизанское соединение Сабурова и погиб на Западной Украине. А большинство переживших разъехались на восстановление народного хозяйства в другие города СССР. Были и те, кому довелось испить чашу недоверия, как, например, Кларе Таблер-Новиковой, несмотря на то что проверка, проведённая органами советской контрразведки, показала её полную невиновность. А рядовые участники восстания воспринимали эту страницу своей биографии не как подвиг, а как долг совести, который оценивать великими категориями не принято.
– Я сама нашла 72 вопроса, на которые ответа уже не будет, – с горечью констатирует Нина Агафонова. – Очень жаль, что в советское время никто этим не заинтересовался, и лишь потом, по прошествии времени, мы начинаем осознавать, что сделали эти люди.
Осознаём, когда пальцев на руке уже больше, чем ныне живущих участников тех событий...
