Версия // Колумнисты // «Анатомия бунта»: уроки для России

«Анатомия бунта»: уроки для России

4293
Павел Селезнёв
В разделе

Часто можно услышать, что причиной начала беспорядков в Казахстане стало повышение цен на газ. Не следует путать причину и повод. Рост стоимости «голубого топлива» можно сравнить с тростинкой, которая переломила спину и без того перегруженного верблюда. Чтобы понять корни «казахстанского бунта», обратимся к требованиям его участников на первой стадии протестов (когда они еще не переросли в беспорядки и вооруженный мятеж).

Корни «Алга-революции»

Чего изначально требовали митингующие? Уменьшения коммунальных тарифов. Понижения пенсионного возраста. Снижения процентов по ипотеке. Контроля за ростом цен на продукты питания и ГСМ. Увеличения сроков выплаты и размеров пособия на ребенка. Перераспределения налогов в пользу местных бюджетов. Лишь потом к этим пунктам добавили политические статьи. Именно этим протесты в Казахстане существенным образом отличаются от «тапочковой революции» в Белоруссии и Евромайдана на Украине.

Социальные проблемы в республике усугубляют долгосрочные последствия допущенных ранее ошибок казахстанской элиты.

Уже долгие годы она проводит политику увеличения доли собственно казахского населения за счет миграции. Власти заманивают в республику представителей титульной нации из Китая, Монголии и иных государств. Переселенцы – так называемые орлемены или орламаны – массово переезжают на «историческую родину» в поисках лучшей жизни. Чтобы обнаружить в итоге, что на новом месте они, по большому счету, никому не нужны. У них нет родственных и дружеских связей в Казахстане, благодаря чему они превращаются в «казахов второго сорта».

Власти последовательно насаждали в республике культ «настоящего казаха, чтущего традиции предков». Который, естественно, должен быть степняком-кочевником или просто жителем аула, сохранившим традиционный уклад жизни. Но основой поток денег из казны шел на развитие крупных городов. Большая часть «бюджетного пирога» доставалась «шал казахам» («асфальтовым казахам») – обитателям мегаполисов. В результате люди, которых сами власти обозначили как «соль земли» Казахстана, оказались в роли бедных родственников на чужом празднике. Безработица в сельской местности еще до начала пандемии колебалась на уровне 60 – 70%, в зависимости от региона. Спасаясь от бедности, жители аулов массово переселяются в города, и основную часть этого потока мигрантов составляет именно молодежь. Однако у большинства переселенцев банально нет образования, необходимого для найма на высокооплачиваемую работу. И сами «хлебные» должности достаточно немногочислены. Положение усложняет то, что рабочие места с высоким уровнем заработной платы концентрируются преимущественно в отраслях, где не требуется большого количества сотрудников (например, в нефтегазовом секторе).

Естественным следствием этого стал масштабный рост преступности. В 2005 – 2015 гг. число преступлений на 10 тыс. жителей в Мангистауской области увеличилось почти в 13 раз, в Нурсултане – более чем в 9 раз, в Алматы – в 4 раза. Этот всплеск криминала был обусловлен именно массовым притоком мигрантов из аулов, большинству из которых были предложены, в лучшем случае, вакансии чернорабочих и съемное жилье, аренда которого съедала половину зарплаты.

Эти люди утратили связь с привычным жизненным укладом, но не смогли вписаться в новый. В городе они по большей части оказались на социальном дне. Это вылилось как в рост агрессии в повседневной жизни, так и в увеличение готовности нарушить закон при определенных условиях. Государство перестали воспринимать как защитника общих интересов. Чему немало способствовали в том числе попытки властей искусственно сократить масштабы переселения из села в город. Например, раздражение у бегущей от безработицы аульной молодежи вызывали штрафы за проживание не по адресу прописки, административное преследование арендодателей, фиктивно прописывавших в своих квартирах приезжих и запрет на прием на работу людей с «неправильной» регистрацией во многих организациях.

Расстрелянное доверие

По теме

Описанные проблемы можно было бы устранить или смягчить, приложив определенные усилия. Но власти успели сжечь немало мостов, ведущих к компромиссу. В 2011 г. в Мангистауской области Казахстана (одном из главных центров добычи «черного золота» в республике) прошли протесты нефтяников. Те требовали как прекращения увольнений и повышения зарплат, так и увеличения вложений в регион (остававшийся одним из наименее благоустроенных в республике). В итоге 17 протестующих погибли от огня из боевого оружия (по неофициальным данным, число жертв было существенно больше). Элитам удалось временно стабилизировать ситуацию. Но доверие к власти и правоохранителям было подорвано.

Чтобы понять значимость этого события, нужно сравнить произошедшее, например, с протестами в Пикалево. Когда этот моногород в Ленинградской области «бурлил» в 2008 г., российские власти на стали разгонять рабочих, перекрывших федеральную трассу. И тем более никто не высылал к протестующим людей с боевым оружием. Наоборот, Владимир Путин, занимавший на тот момент пост премьер-министра, лично выехал в город, чтобы в корне исправить ситуацию и помочь доведенным до отчаянья людям.

В случае же «казахстанского Пикалево» людей, требующих повышения зарплаты, расстреляли в нелучших традициях XIX в. И в итоге жители Мангистауской области приняли активное участие в протестах уже 2022 г., но с куда более радикальными требованиями. Причем беспорядки в Казахстане 2 января начались именно в Жанаозене – городе, где за 11 лет до этого впервые расстреляли бастующих рабочих.

Внешнее и внутреннее

Логично может возникнуть вопрос: неужели конфликт в Казахстане вызван сугубо внутренними причинами, а не «кознями Госдепа»? Во-первых, первое отнюдь не исключает второе. Когда на участке «горячо любимого» соседа внезапно вспыхнул сарай, ничто не мешает «доброжелателям» подбросить в огонь сухих дров или попытаться присвоить чужое имущество, пользуясь паникой. Во-вторых, к беспорядкам в Казахстане могут быть причастны не только США или условный «коллективный Запад». Республику как зону своих интересов рассматривают также Китай и Турция. За ситуацией в Казахстане пристально следят и многие региональные державы. Например, в Узбекистане проживает почти половина населения всей Средней Азии, а его армия является одной из самых сильных в регионе. И потому сбрасывать со счетов позицию официального Ташкента никак нельзя. Возникновение внутреннего кризиса в Казахстане со стопроцентной гарантией будет использовано другими государствами для обеспечения своих интересов.

И возможности для этого внешним игрокам во многом подарили сами казахстанские элиты. Пытаясь создать противовес влиянию двух главных экономических партнеров (России и Китая), власти республики пытались наладить самое широкое сотрудничество с их конкурентами. Благодаря чему доступ на территорию республики был открыт не только правительственным структурам других государств, но и разнообразным некоммерческим организациям. Многие из которых признаны в России нежелательными, либо получили статус иностранного агента.

Внешнее вмешательство можно было бы легко пресечь, если бы казахстанский «правящий класс» продемонстрировал то же единство, что и белорусские элиты в 2020 г. или российские – в период «болотных протестов». Однако местная модель перехода власти создала ситуацию «двоецарствия». Новый президент Токаев не просто делил власть со своим предшественником Назарбаевым. Он фактически находился на положении младшего партнера. И это порождало конфликт между двумя элитными центрами, группировавшимися вокруг прежнего и нового президентов. У главы государства отсутствовал полный контроль над силовиками. Устранять противоречия в системе управления государством пришлось уже на фоне разрастающихся протестов: президент Токаев произвел «тихую революцию», отправив правительство в отставку и сместив со своих постов родственников и друзей Назарбаева, стоявших во главе силовых ведомств.

Казахстанское руководство своей политикой сформировало внутри страны широкую прослойку людей, лишенных надежды на лучшее будущее, рассматривающих собственное государство как врага и готовых при благоприятной возможности нарушить закон. И в то же время оно открыло для других государств доступ к работе внутри страны. Вполне ожидаемым результатом этого стало возникновение «идеального шторма», вылившегося в вооруженный мятеж.

Уроки для России

Оценивая этот опыт, можно признать, что политическое руководство России своевременно осознало риски внешнего вмешательства во внутреннюю политику и обезвредило большую часть инструментов, использованных «зарубежными партнерами» для подрыва политической стабильности РФ.

Однако полностью ликвидировать риски повторения в России «казахстанского сценария» можно лишь путем поэтапной трансформации внутренней политики. Устранение экономического неравенства между регионами, прекращение «бегства» населения в крупные мегаполисы, рост доступности и качества жилья, образования и медицинских услуг – вот далеко не полный перечень задач, которые российским властям необходимо решить в обозримой перспективе. Многие из них уже заложены в поручениях Президента РФ и правительственных программах развития. Однако события в Казахстане служат для нас сигналом о том, что темпы их реализации необходимо ускорить. В особенности – с учетом приближения выборов 2024 г., которые наверняка попытаются использовать как повод для очередной попытки организации «цветной революции» в России.

Отдельно необходимо отметить, что Кремль полностью учел все уроки Евромайдана. Выбор формы поддержки законных властей Казахстана минимизирует вероятность разжигания антироссийских настроений внутри республики и применения к России новых санкций. Картина событий (точнее – их последствий), созданная журналистами, наверняка отпугнет от идеи присоединиться к радикалам многие «горячие головы» внутри России. Также возникает возможность сплотить между собой членов Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и наглядно подтвердить ее необходимость для постсоветских республик.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 06.01.2022 20:34
Комментарии 2
Наверх