По поводу протестов народа в связи с монетизацией льгот иные мои коллеги раздухарились: вот, мол, рождается гражданское общество. Народ выражает протест — власть вступает в диалог.
Не согласен. Перед нами — пример классического русского бунта, который, правда, к счастью, не разгорелся.
Власть не «вступает в диалог», а просто дрейфит. Конечно, власть боится показать свою слабость: уступишь — а слабых добивают. Но ещё больше власть боится разозлить народ, довести его до взрыва. И поэтому так быстро отступает. На вертикаль власти только кашлянули пенсионеры — и она согнулась пополам.
Что ж, Путин боится слишком буквально отметить 100-летие революции 1905 года. Гражданского общества не было в 1905-м, нет и в 2005-м. Была тогда и есть сейчас толпа. Толпа бедняков, которая хочет, чтобы батюшка-царь этой толпе помог. В 1905-м царь расстреливал толпу, а потом уступал. В 2005-м царь уступает сразу. Власть в России... Краткий курс русской истории написала Анна Ахматова: «В Кремле не можно жить», — Преображенец прав / Там зверства древнего ещё кишат микробы: / Бориса дикий страх, всех Иоаннов злобы / И Самозванца спесь — взамен народных прав».
Да, от императоров, через генсеков, к президентам — химическая формула русской власти не меняется: «дикий страх» перед «диким народом», злоба на весь мир и «Самозванца спесь — взамен народных прав». Но ведь законные императоры, равно как и законно избранные президенты, в отличие от узурпаторов-большевиков уж никак не могут считаться самозванцами. Да, юридически — никак не могут. Но слишком непроходим ров, отделявший (и отделяющий) Кремль от общества, слишком слабо представлены реальные народные права. А когда нет постоянных прав, остаётся одно — право на бунт «бессмысленный и беспощадный». И перед этим бунтом, перед призраком бунта законная власть чувствует себя в том же положении, что и истинные самозванцы. Потому что относится к своему народу так же, как относятся самозванцы.
Ахматова с огромной силой выражает вполне банальные идеи. Власть сильна не штыками, а легитимностью, легитимна та власть, которая не стоит (парит) над «тёмной толпой народа», а та, которая поддерживает постоянную, прямую и обратную связь с народом. Да, затёртые это словечки — «гражданское общество», «демократия» и т.д.
Тэтчер закрывала убыточные шахты. Доведённые до отчаяния шахтёры бастовали — полиция их жестоко разгоняла. Шахтёры объявляли голодовки, дело дошло до того, что умерли некоторые из голодавших. Но Тэтчер не отступила. И при этом, естественно, сохранялась полная свобода слова, в парламенте Тэтчер крыли лейбористы и т.д. Но она стояла на своём, она объясняла, что это не каприз, а, согласно её предвыборной программе, необходимые действия. Не нравится? Переизбирайте (что и произошло). Но политического кризиса, тем более кризиса системы, не было. И не было «дикого страха» перед своим народом, потому что не было и «Самозванца спеси».
2000 год, США. Больше месяца неизвестно, кто же избран президентом — кандидат от правящей партии Гор или оппозиционер Буш. И что? Баррикады, как в 1993-м в Москве при «двух президентах»? Или хотя бы мирная «оранжевая революция»? Как известно — полное спокойствие, хотя в аполитичности, равнодушии, фатализме американцев не заподозришь. Это просто родовой признак развитой демократии, когда все — и власти и граждане — без звука признают легитимность действующих законных процедур.
Кравцов, ссылаясь на выводы психологов и ученых, уверен, что детям и подросткам в возрасте до 15 лет не стоит сидеть в социальных сетях и вообще выходить в интернет.
В Израиле Ариэль Шарон объявил о ликвидации еврейских поселений, которые были завоёваны кровью. Страна разделилась практически надвое, на улицы вышли сотни тысяч человек (в крохотном-то Израиле!). Но опять — Шарон твёрдо стоит на своём, не отступает, власть не боится ни «мятежа», ни баррикад, ни переворота. Почему? Да всё по той же, банальнейшей причине: власть твёрдо знает, что и зачем делает, объясняет это народу (не согласны — голосуйте за наших оппонентов), власть не боится своего народа. Она этот народ уважает, а точнее, вообще не отделяет себя от народа.
А в России самые лучшие, самые гуманные, бескорыстные правители смотрели на народ, как князь Андрей Болконский: «Так вот кого и чего жалко — человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько не брей (лбы брили каторжникам. — Л.Р.), всё останутся такими же спинами и лбами». Понятно, да? «Человеческое достоинство, спокойствие совести» и т.д. — это всё о «своих» — дворянах, помещиках, которые мучаются от того, что вынуждены смотреть на нищих крестьян. Ну-с, а «их спины и лбы» — это, понятно, о крестьянах.
Теперь представьте ту же психологию, только без сентиментальных переживаний — мол, больно смотреть на «их спины и лбы». Не больно. И вот 2005 год — господа губернаторы в Куршевеле, в гостиницах по $100 тысяч за неделю... готовятся к отмене льгот для пенсионеров.
Да, «Самозванца спесь — взамен народных прав»... И «дикий страх» в нагрузку.
