В 2012 году в России, по данным Минздрава, насчитывалось более 13 млн людей с инвалидностью, из них более 500 тыс. – дети. Это 9% населения. ВОЗ прогнозирует, что при сохранении действующей системы медико-социальной экспертизы (МСЭ) и реабилитации число взрослых инвалидов в РФ к 2015 году достигнет 15,3–15,5 млн человек. Инвалиды имеют право на определённые социальные льготы, часть из них может рассчитывать на пенсию по инвалидности. Но получить положенное по закону удаётся далеко не каждому. Судя по сообщениям правоохранительных органов, система медико-социальной экспертизы в России погрязла в коррупции. А ведь именно МСЭ решает, кто инвалид, а кто – нет.
В России главным препятствием на пути к объективному рассмотрению вопросов присвоения групп инвалидности стало повсеместное и неприкрытое взяточничество в службе МСЭ. Инвалидность стала доходным товаром, её можно не дать кому положено и продать тому, кто заплатит. Основные жалобы инвалидов – на непрозрачность решения МСЭ. Людям непонятно, почему принято то или иное решение, а вразумительных объяснений от экспертов они не получают. Инвалидам подчас очень тяжело отстаивать свои интересы, но всё равно после жалоб на решения бюро медико-социальной экспертизы в вышестоящие органы изменения составляют более 10%. А сколько людей просто не имеют физической возможности предъявить свои претензии!
В 2011 году были доказаны факты мздоимства специалистов из официальных органов Казани, Самары, Старого Оскола, Красноярского края, Курской, Ростовской, Омской, Амурской, Белгородской областей, Республики Алтай, ЯНАО. Список коррупционных дел можно продолжать бесконечно (см. сводку «Нашей Версии»). «Существующая система прогнила насквозь, существует только вертикальное подчинение, и оспорить решение можно лишь в суде, куда далеко не каждый инвалид пойдёт, – поясняет «Нашей Версии» доктор медицинских наук, эксперт по вопросам медико-социальной экспертизы, врач-невролог высшей категории, руководившая филиалом ФГУ ГБ МСЭ по Новосибирской области, доцент кафедры медико-социальной экспертизы Новосибирского медицинского университета Светлана Данилова. – И, к сожалению, доля дел, которые удаётся опротестовать в пользу инвалидов, невелика. Пришлось уже написать письмо президенту РФ. Всем ясно: для того чтобы решить проблему, в данной сфере нужна конкуренция. Монополизм этой госструктуры, отсутствие независимой экспертизы не дают возможности исправить систему».
Сейчас признание лица инвалидом осуществляется простым большинством голосов членов комиссии МСЭ. Они должны лично осмотреть гражданина, изучить его документы и после этого принять решение. Проблема в том, что на отсутствие признаков инвалидности при желании можно закрыть глаза и признать инвалидом нужного человека. Но начальство требует от медиков ещё и выполнения определённых показателей по реабилитации инвалидов. Значит, чтобы не допустить ухудшения показателей, нужно признать здоровым человека, действительно тяжело больного. В результате к здоровью одних граждан предъявляются сверхжёсткие требования, а другие получают желаемый статус без всяких на то оснований.
Центр медицинского права после многочисленных жалоб на субъективность МСЭ и коррупцию обратился с письмом к председателю правительства РФ Дмитрию Медведеву. «По нашему мнению, в настоящее время сложилась абсолютная монополизация деятельности службы МСЭ: обжалование решений медико-социальной экспертизы в досудебном порядке проводится в самой системе службы МСЭ», – подчёркивает управляющий Центром медицинского права Алексей Панов. Суды при обжаловании назначают проведение судебной медико-социальной экспертизы в той же системе учреждений медико-социальной экспертизы, только из соседнего региона, хотя нормы процессуального права позволяют назначать проведение экспертизы конкретными специалистами, обладающими специальными познаниями.
Ответ на жалобу поступил из самого ведомства. «Ваше умозаключение о «монополизме в системе медико-социальной экспертизы» ошибочно и некорректно...» – заявил врио руководителя, главный федеральный эксперт по медико-социальной экспертизе д.м.н. Михаил Дымочка. По его словам, «за весь период существования федерального бюро... не наблюдались и не фиксировались случаи коррупции».
