Когда «злые империалисты» начали ковырять палкой в российском улье, мы, конечно, им ответили. Строго и сердито: экстренно приняли в Госдуме поправку о введении запрета на усыновление детей из России американцами, подключили общественность и сообща в который раз подняли проблему детей-сирот в нашей стране. Вот только через несколько дней истерия стихнет, а проблема-то останется. Причём это проблема не только детей, усыновлённых за кордоном, а тех, которые остались здесь ждать своих родителей с российским паспортом. Во всех хитросплетениях и разбиралась «Наша Версия».
Таких сирот, по данным уполномоченного при президенте Российской Федерации по правам ребёнка Павла Астахова, 654 тысячи. Хотелось бы верить, они никогда не узнают, что за помощь в усыновлении кого-то из них милая дама из местечковой опеки прикупила домик в Испании, а благообразный чиновник из областного министерства сделал весьма приличное состояние, практически не подвергая риску свою нервную систему.
Чтобы не вызвать у читателя недоумения, поясним ситуацию по порядку. Процессы усыновления ребёнка в нашей стране прописаны в Семейном кодексе РФ от 29 декабря 1995 года. А именно п. 4 ст. 124 гласит, что усыновление детей-россиян иностранными гражданами допускается, если нет возможности передать детей в семьи граждан РФ или родственников.
Всех лучших – на экспорт
Так вот, по закону всё чётко, как казалось бы – преимущество за россиянами, остальные в порядке очерёдности. Однако в карманах у иностранцев так приятно шуршат доллары и евро, что не каждый местечковый чиновник в силах устоять от соблазна обогащения. Тем более что всё делается практически в рамках закона. Совсем чуть-чуть отходя от правил.
Нередки случаи умышленного дезинформирования потенциальных родителей органами опеки и попечительства (ООП). Детям придумываются несуществующие родственники, липовые диагнозы, которые сложно проверить на месте без серьёзной диагностики, и другие причины – лишь бы был написан официальный отказ. А вот теперь самое интересное – при наличии трёх отказов от конкретного ребёнка усыновителями-россиянами в ООП делается пометка на невозможность его передачи в семьи граждан РФ. А это значит? Правильно – усыновление иностранцами.
По данным Минобрнауки РФ, за 2011 год количество детей, усыновлённых в нашей стране российскими и иностранными гражданами, – 7416 и 3400 соответственно. Причём в иностранные семьи малышей в возрасте от 1 до 3 лет было передано больше (1931 против 1674 – в семьи россиян). Для сравнения, в Казахстане с 1998 по 2011 год было усыновлено более 44 тыс. детей. Из них 35 тыс. приняли казахстанские семьи, около 600 забрали иностранные родственники, а остальные усыновлены иностранными гражданами. Что же, казахстанские дети дороже своей стране, чем наши России?
Тот же Астахов является сторонником того, чтобы наши дети оставались на родине: «Надо выстраивать политику таким образом, чтобы дети находили родителей, пусть даже в приёмной семье, и оставались здесь. Стыдно экспортировать нефть, газ и детей». Омбудсмен считает, что при изменении госполитики в отношении детей-сирот за три-четыре года исчезнет надобность в детских домах и домах-интернатах.
Как бы не так! Это громадный бизнес со своими правилами, менять которые весьма проблематично. Ведь всё по закону, ну, точнее, почти всё. –
Нет денег – нет ребёнка
В контексте вышесказанного возвращаемся к цепочке «ребёнок – иностранный усыновитель – доход». Специально для россиян, особенно живущих в крупных мегаполисах, существует иной вариант развития событий, и начинается он с вопроса «сколько?». Например, усыновить здорового ребёнка до полутора лет в Московском регионе практически невозможно. Придётся либо целенаправленно копить на усыновление, что равнозначно цене новой иномарки в хорошей комплектации (а ведь с появлением ребёнка мгновенно возникнут огромные расходы), либо искать своё счастье в регионах. Богатеньким помогут агентства, которые найдут короткие пути. Для семьи со средним достатком вкратце объясню процедуру поиска: необходимо в заранее назначенные дни посещать ООП для просмотра баз данных детей-сирот и, получив направление в детское учреждение, ехать туда для «личного контакта». При этом опека за один раз даёт разрешение на знакомство только с одним ребёнком. И потенциальному усыновителю очень крупно повезёт, если, например, дом ребёнка окажется рядом с ООП и детка сразу понравится.
Допустим, ваши поиски закончились быстро и успешно. Но детдома крайне неохотно расстаются со своими подопечными. И их можно понять – чем меньше детей «на балансе», тем меньше дотаций и спонсорской помощи. Отсюда – ложные диагнозы и маленькие хитрости, описанные в справке.
А документы у вас есть?
Без полного пакета документов ни одна опека вас даже на порог не пустит. А пакет этот весьма внушителен, и собирать его приходится не один месяц. Но проблема в том, что нет чёткого регламента начала срока действия медицинских документов. В одних ООП считается, что «медицина» вступила в силу с момента проставления последней печати, а иные чиновники исчисляют эту дату с посещения вами первого врача (всего их восемь плюс анализы и ЭКГ). При этом срок действия медзаключения всего три месяца. Если вы не нашли ребёнка за это время – начинайте всё заново. А бывают и совсем сложные случаи, где вас ждут вереницы судебных дел. Много лет подряд, когда ребёнок уже стал полноправным членом семьи, а вам раз за разом приходится отстаивать его права перед очередной инстанцией.
«Уже прошло около года с начала подготовки к поиску нашего сына, но не могу забыть первую поездку для знакомства с маленьким «кандидатом». На сайте для усыновителей города N жена нашла фотографию прелестного мальчишки и куцую анкетку – дата рождения, рост, вес. В местной ООП по телефону объяснили, что никакой информации о здоровье дать не могут, только при личном присутствии. Мы поехали ночью на машине за 400 километров от Москвы узнавать диагнозы. Молоденькая чиновница, показав свежие фотографии мальчика, скороговоркой прочитала медзаключение и подытожила: «Будете брать?» Стоп-стоп, прочитайте медицинские данные ещё раз и медленно. «Недоношенность, отставание в развитии, ВИЧ, срыгивание», – читала девушка, а увидев мою отвисшую челюсть, прощебетала: «Ну, с этим же живут как-то».
Живут… Но почему я не мог узнать о ВИЧ-инфицированном ребёнке из телефонного разговора? Раз по закону нельзя это сказать напрямую, намекнули хотя бы. Выходит, что законодателям и чиновникам из ООП глубоко плевать на заботы и чувства потенциальных кандидатов в родители.
В поисках ребёнка мы с женой изучили множество сайтов, предлагающих детей для передачи в семьи. Сотни страниц, тысячи фотографий пацанов и девчонок всех возрастов. Потом я обзвонил несколько десятков ООП в Московской и прилегающих областях с вопросом, есть ли у них дети до полутора лет. Во всех случаях мне отвечали отрицательно и бросали трубку. Лишь в одном месте чиновница не торопилась и объяснила: «Вы сейчас нигде не найдёте годовалых – не сезон же. Вот летом, может, чего и подберёте». Но нам всё же повезло намного раньше – я уже папа».
Павел Астахов, уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребёнка:
– Я являюсь противником иностранного усыновления. Страна должна отдавать приоритет внутрироссийскому усыновлению, готовить приёмных родителей, оказывать им помощь и сопровождать. Для этого разработана федеральная целевая программа «Россия без сирот», предусматривающая комплекс мер поддержки семейного устройства детей, оставшихся без родителей. Инцидент с возвращением Артёма Савельева с отказной запиской от американской усыновительницы показал, что американские родители не уважают российское право. Такое нельзя терпеть. В крайнем случае будем выходить на американские суды. Мы не можем сказать, что оставляем детей без защиты.
Россия присоединилась к ряду значимых международных правовых актов: к Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей, подписанной в Гааге 19 октября 1996 года. Конвенцией устанавливается порядок регулирования публично-правовых и частно-правовых аспектов защиты прав и законных интересов детей в рамках семейных отношений, осложнённых международным компонентом. В 2012 году ратифицированы соглашения с США и Францией по вопросам сотрудничества в области усыновления детей. Ранее подобное двустороннее соглашение было заключено только с Италией. А в США, со своей стороны, пока не обеспечили выполнение условий данного соглашения. Кроме этого американская сторона до сих пор не предоставила никаких данных по усыновлённым российским детям. Обратная сила этого соглашения позволяет поставить вопрос о проверке условий жизни, благополучия в отношении тех детей, которые были вывезены в последние 20 лет. По официальным данным, их 60 тыс., а по некоторым данным, их более 100 тысяч. Информация о том, что приёмные родители из США усыновляют прежде всего больных детей и детей-инвалидов, не соответствует действительности. Среди детей, усыновлённых иностранцами, лишь 5% составляют дети с ограниченными возможностями здоровья. Так, за год граждане США усыновили 44 ребёнка-инвалида, в то время как россияне усыновили 188 детей с ограниченными возможностями здоровья. Очереди из миссионеров, желающих помочь детям, – это миф. Мы должны развивать и поддерживать российские приёмные семьи. Но прежде всего нужно восстанавливать кровную семью ребёнка. Если это сделать не получается, тогда уже передавать ребёнка в хорошо подготовленную приёмную семью. Передавать ребёнка на иностранное усыновление нужно только в те страны, с которыми заключено двустороннее соглашение, и в том случае, если данное государство выполняет его условия.
Борис Альтшулер, председатель правления РОО «Право ребёнка»:
– Есть два варианта развития событий. Вариант человекообразный, цивилизованный – Совет Федерации не утверждает этот законопроект, тем более Матвиенко просила депутатов не торопиться с принятием «акта Димы Яковлева», а если всё же и утверждает, то президент накладывает вето. Вообще трудно понять, что и кто за всем этим стоит, ведь на поверхность вдруг стали выскакивать совершенно чудовищные вещи – такое впечатление, что мы не страна, мы не народ, нами вечно кто-то управляет. Второй вариант: президент не станет накладывать вето. Так что думать есть серьёзное основание. Дмитрий Анатольевич Медведев в тот же день, когда депутаты во втором чтении практически единогласно приняли «акт Димы Яковлева», потребовал от «Единой России» создать свою программу по решению проблемы сирот. Со стороны выглядит вроде бы всё логично – раз не пускаем в Америку, то давайте здесь поддерживать семью. Конечно, это правильно. «Единая Россия» должна была заняться этим вопросом давно. И в данном случае слова Медведева звучат гуманно. Но нужно ясно понимать, некоторые наши депутаты никогда не допустят, чтобы опустели наши интернаты. Эти депутаты раньше делали всё, чтобы не допустить российских детей в российские семьи. Закон об опеке, уничтожение патроната – они делали всё, чтобы от патроната ничего не осталось, никакой помощи семьям. И в результате этой законотворческой деятельности патронат закрылся по всей стране. Поэтому и предложения Медведева ничем не закончатся. «Россиротпром» должен существовать всегда. Депутатам дети не нужны, дети будут в интернатах. Тысячи российских детей не выпустят в Америку – значит, тысячи российских детей останутся в российских интернатах. На это количество детей в бюджетном ассигновании примерно уйдёт 15–30 млн долларов. И эти деньги утратила бы российская интернат-система, если бы эти дети уехали в Америку. Теперь на этих детей будет получено 15–30 млн долларов. На эти деньги российских сирот можно устроить в патронатные семьи, помочь им. И такой суммы хватило бы на колоссальное количество патронатных семей в России. Но карманы коррумпированных чиновников ждут этих денег, так же как и карманы депутатов, обслуживающих этих чиновников, пустыми не останутся. Впрочем, это вопрос для разбирательства Следственного комитета.
Ольга Костина, член Общественной палаты России:
– Как минимум, что вытекает из самого документа, это не только запрет на усыновление американцами российских сирот, но и отмена с трудом достигнутого соглашения о контроле за теми детьми, которые на сегодняшний день уже нашли своих усыновителей в Америке. По сути дела, у нас теперь шансов участвовать в их судьбе и контролировать их жизнь там фактически нет. Ведь если «акт Димы Яковлева» будет утверждён, то все ранее принятые договорённости прекращаются. Вообще меня удивило настроение депутатов, многие выступавшие говорили вполне очевидные и справедливые вещи о сиротстве в России, о социальном сиротстве, о безобразиях опеки и тех, кто занимается распределением сирот в семьи. Мне представлялось, что люди с именами в политике должны были говорить с трибун об этой проблеме, разбираться в ней ещё до «дела Магнитского». И заявление премьера Медведева, что мы сами справимся с сиротством, тоже вызывает вопрос – а чего мы раньше не справлялись с этой проблемой? Ведь давно всем очевидна необходимость принятия закона о социальном патронате перезрела. Общественная палата уже два года как предлагает ввести наблюдательные комиссии в сиротских учреждениях. Но эти предложения встречают некое общественное противодействие. Многочисленные споры не заканчиваются ничем – ни поиском компромиссов, ни принятием каких-либо документов. Слова о том, что «мол, мы сами можем», привели меня в недоумение. Более того, документ, выстраданный депутатом Яровой, включающий огромный блок поправок в защиту прав жертв преступлений, а также обеспечивающий права детей – не смог пройти даже первого чтения в этом году. Поэтому у меня тут же возникает естественный вопрос – как убогий политический демарш американского истеблишмента соотносится с застарелой российской проблемой, для решения которой, на мой взгляд, не нужны стимулы из Вашингтона. Тем более нынешний «акт Димы Яковлева» производится теми же людьми, которые замылили необходимые и выстраданные законы о сиротстве в России. У меня сейчас как у гражданина, как у общественного деятеля очень смешанное чувство – такое впечатление, что никаких препятствий с изменением положения российских сирот, кроме отсутствия политической воли, у нас нет. И то, что сейчас заговорили об этом на фоне дурацкой политической выходки Госдепа США, как-то совсем для меня удивительно. Хотя не могу не отметить, если это приведёт к какому-то движению в защите прав детства и защиты прав семьи, и то хорошо.