Предсмертной записки Анна не оставила. В московском роддоме при 36-й городской клинической больнице по сей день гадают, что заставило 24-летнюю женщину, только ставшую мамой, выброситься из окна. С тех пор прошло почти два года. Подрастает осиротевший Анин сын. А его бабушка как на работу ходит в Бабушкинский районный суд столицы, пытаясь привлечь к уголовной ответственности молодую женщину, мать троих детей, по роковому стечению обстоятельств оказавшуюся рядом с Аней за 13 дней до её трагической гибели. Затянувшаяся судебная тяжба давно вышла за рамки чисто семейной драмы: самоубийство в роддоме — происшествие чрезвычайное.
В случае с Анной Роньжиной столь страшного исхода, казалось, ничто не предвещало. Все, кто её знал, в один голос твердят: более открытого, солнечного и уравновешенного человека трудно было найти.
— Мы до сих пор не можем прийти в себя, — вздыхает Галина Петровна Малова, заведующая детским садом № 733, где Анна работала детским психологом. — Её у нас все любили: и дети, и родители, и воспитатели. А каким она была специалистом! Ане даже предлагали читать лекции студентам в Педагогическом университете. Замены ей мне не найти никогда.
Говорят, в перерывах между занятиями к приветливому молодому психологу частенько забегали родители и коллеги — просто поболтать. И за советом. Не только как справиться с проблемной малышнёй (733-й детский сад предназначен для ослабленных и часто болеющих детей), но и по вопросам сугубо личным.
В личной жизни самой Анны, судя по всему, проблем не было. Галина Петровна не раз бывала невольной свидетельницей её звонков мужу с расположенного рядом с директорским кабинетом телефона: о своём Андрее Анна заботилась по-матерински. О таких отношениях можно лишь мечтать. Когда в детском саду узнали, что Аня беременна, радости за всеобщую любимицу не скрывали: её будущему ребёнку повезло, у него будет такая заботливая мама. Вот только выбор места предстоящих родов Аниных коллег несколько настораживал: будущая мама склонялась к родам на дому.
К такому решению в последнее время приходит немало беременных женщин. Одни — уже имея неудачный опыт «больничных» родов. Другие — опасаясь стать жертвой врачебного непрофессионализма и халатности, которых с лихвой хватает в наших роддомах (этой теме было посвящено журналистское расследование, опубликованное на страницах «Версии» в декабре прошлого года).
К родам на дому героиню материала подтолкнула профессия детского психолога
Домашними родами Аня заинтересовалась неслучайно. Этому её решению способствовал не только удачный пример рожавших дома знакомых, но и профессия детского психолога. Из научной (в основном зарубежной) литературы она знала, как важно для развития ребёнка в первые дни жизни неотлучно находиться вместе с матерью. Отечественная же система родовспоможения, основанная на раздельном пребывании роженицы и новорождённого (из-за соображений гигиены и удобства медперсонала), такую возможность новоиспечённым мамам предоставляет далеко не всегда. Наведя справки, Анна стала подыскивать подходящие варианты. Своих родителей, придерживающихся консервативных взглядов по этому вопросу, в свои планы она решила не посвящать. Муж Анино решение поддержал.
Правда, выбор оказался не таким уж большим. В ориентированной на больничные роды России наберётся от силы с десяток заслуживающих доверия центров, проповедующих естественные роды, чем наша страна невыгодно отличается от других, где у будущих мам есть законное право выбрать, каким образом их ребёнок появится на свет. В Германии, Нидерландах, Дании всё большую популярность получает акушерская модель помощи, рассматривающая беременность как нормальный физиологический процесс. К врачу будущую маму направляют лишь в экстренном случае.
На сайте правительства РФ опубликовано постановление, запрещающее использование шин без протекции зимой, и шипованных шин - летом. Таким образом автомобиль нельзя эксплуатировать, если он «обут» не по сезону.
У нас врачи по-прежнему считают роды болезнью.
Больше всего Ане приглянулся некий клуб, где на добровольной основе собирались приверженцы естественных (без медицинского вмешательства) родов. Правда, рожать на дому здесь никто никого не призывал. Опытные мамы делились с мамами будущими своими знаниями: как себя вести во время родов, как облегчать боль при схватках, как наладить грудное вскармливание. Особое доверие Аня и Андрей почувствовали к вдохновителю этих встреч Дарье Стрельцовой — автору ставшей бестселлером книги «Девять месяцев и вся жизнь», которую она (кстати, дипломированный акушер-гинеколог) написала вместе с американской журналисткой Алишани Акин. Сама Дарья всех своих детей рожала дома и на тот момент в третий раз готовилась стать матерью. К появлению на свет долгожданной дочки мама двоих мальчишек и автор популярной книги готовилась тщательно: роды на дому — серьёзный и ответственный шаг, требующий специальной подготовки.
Аня с Андреем с тем, где и как будут рожать, так окончательно и не определились. Решили действовать по обстоятельствам: если что-то не так, едут в роддом. Если всё нормально — рожают дома, договорившись с акушеркой. Андрей до сих пор не может себе простить, что они с Аней недостаточно подготовились к будущим родам: если б знал, чем всё обернётся, контролировал бы каждый шаг.
Тем более что состояние Аниного здоровья оставляло желать лучшего. Судя по последним анализам, сделанным незадолго до родов, у будущей мамы были признаки урогенитальной инфекции. Правда, ни Аня, ни Андрей об этом не знали. Переехав накануне родов на квартиру Аниной бабушки (после неудачного опыта совместного проживания с родителями молодые хотели пожить отдельно), женскую консультацию будущая мама посещать перестала: зачем, если до сих пор всё было нормально. По словам Андрея, до самого последнего момента жена была абсолютно спокойна и уверена, что всё будет хорошо.
Когда среди ночи Ане показалось, что у неё стали отходить воды, она заволновалась: по расчётам, ребёнок должен был родиться тремя-четырьмя неделями позже. Обеспокоенные будущие родители стали звонить знакомым из клуба, который посещали. По словам Дарьи Стрельцовой, ночной звонок застал её врасплох. К тому же на момент у неё у самой была на руках грудная дочка. Но что поделаешь, когда на том конце провода — взволнованная беременная женщина?! Выслушав тревожные вопросы, Дарья Аню успокоила: судя по тому, что та описывала и насколько это можно было понять по телефону, до настоящих родов ей было ещё далеко.
Обвиняемая убеждена: помочь Роньжиной было её долгом
Но события в тот день пошли совсем по иному сценарию. По сути, это были даже не домашние, а спонтанные роды на дому, считает Дарья. Уж очень быстро всё произошло. Подлинную картину того, что приключилось 3 ноября 2003 года, восстановить сложно: показания свидетелей полны противоречий. Мать и брат Анны Роньжиной убеждены: существовала предварительная договорённость, согласно которой Дарья примет у Ани роды. В материалах уголовного дела даже фигурируют конкретные суммы, якобы полученные автором популярной книги за акушерские услуги: от $400 до $500 (величина гонорара от показаний к показаниям неоднократно менялась).
По словам Стрельцовой, с ней, как с матерью грудного ребёнка, никакой договорённости не могло быть в принципе. Второй Анин звонок застал её в машине: Дарья с мужем ехала к родителям — показать дочь, которой в этот день исполнилось 4 месяца. Взволнованная Анна сообщила, что уже родила мальчика и, узнав, что Дарья находится поблизости (по иронии судьбы, дом, в котором живут родители Стрельцовой, расположен неподалёку от дома, в котором Аня родила сына), попросила приехать осмотреть её и малыша. Отказать Дарья не смогла. Стрельцова и сейчас, спустя 16 месяцев после изнурительного для неё и её близких следственного и судебного марафона, убеждена: помочь Анне было её человеческим и профессиональным долгом. Не согласись она к ней тогда приехать, никогда бы потом себе не простила, если бы с Аней и с её ребёнком что-нибудь случилось.
В чём подвох с задержанием главы Верховного суда Украины Всеволода Князева?
С точки зрения официальной медицины, дипломированный акушер-гинеколог Дарья Стрельцова сделала шаг непростительный. Нет, формально домашние роды у нас в стране не запрещены. Вот только оказывать медицинскую помощь на дому в таких родах и после них медицинскому работнику не дозволяется: если роженица не в клинике, она вне закона, вне системы.
Приехавшая по Аниной просьбе с грудной дочкой на руках Дарья о том, что рискует, думала меньше всего. Ей, говорит, искренне хотелось помочь. Тем более что ехать в больницу после удачных, на Анин взгляд, родов новоиспечённая мама наотрез отказывалась: опасалась, что в этом случае её разлучат с новорождённым.
Несмотря на непредсказуемый сценарий, роды и впрямь прошли благополучно: никаких особых опасений состояние роженицы у Дарьи не вызвало: и Аня, и её ребёнок выглядели вполне здоровыми. Правда, родился Данилка (Аня назвала сынишку в честь одного из своих маленьких воспитанников) с небольшим весом и с врождённым (внутриутробным) вывихом бедра, а у самой Ани был небольшой поверхностный разрыв. Зашив его, осмотрев послед, рассказав, на что обратить особое внимание, и посоветовав показать ребёнка педиатру, Дарья уехала. Узнав от Стрельцовой, что пуповину можно обрезать не сразу, Аня решила это сделать позже: есть мнение, что такая методика более благоприятна для здоровья ребёнка. Впоследствии у родственников Анны Роньжиной это обстоятельство вызвало особое возмущение: оставить младенца с необрезанной пуповиной, считают они, — преступление!
Дарья убеждена: всё, что могла, в тот день для Ани и её ребёнка она сделала. И, кстати, сделала профессионально, что подтвердит потом и независимый эксперт, опровергнув натянутые, а местами и просто недобросовестные выводы официальной экспертизы.
Никаких других проблем, кроме упомянутого врождённого вывиха, не обнаружили и осмотревшие малыша педиатры — частный и государственный, из детской районной поликлиники. Аня ликовала: она осуществила свою мечту, всё, что задумала, получилось!
Врачи из женской консультации вынесли суровый вердикт
Настроение изменилось после того, как на третий день после родов новоиспечённая мама позвонила родителям. Опасаясь негативной реакции близких, сделать это раньше Аня не решалась. «Она стала испуганной, растерянной, у неё появился комплекс вины, — вспоминает Анин муж Андрей. — Она всё время стала твердить: «Что же мы наделали!» А ночью даже поднималась на 11-й этаж — хотела... выброситься из окна. Я был в шоке. От человека, с которым я прожил три счастливых года, я такого не ожидал. Я просто отказывался в это верить».
Возникшую тревогу лишь усугубил визит врачей из районной женской консультации. Не переобувшись и толком даже не осмотрев «больную», суровые женщины вынесли вердикт: у Ани послеродовой эндометрит (инфекционное воспаление слизистой оболочки матки), ситуация серьёзная, нужно срочно ехать в больницу.
Когда речь идёт о домашних родах, подобного стиля поведения придерживаются многие медики. Рождение ребёнка вне больницы, в антисанитарных, с их точки зрения, условиях для представителей официальной медицины настоящее ЧП. О том, какие инфекции подстерегают роженицу в самих роддомах, у нас говорить не принято. Хотя об этом не раз признавался в своих выступлениях главный государственный санитарный врач страны Геннадий Онищенко. Источник бед, как ни странно, — строгий режим посещения, существующий в подавляющем большинстве наших роддомов и больниц, благодаря которому появляются такие вирусы и их штаммы, которых нет в природе. Те же стафилококки и стрептококки в больнице обретают совсем иные, госпитальные свойства, становясь устойчивыми даже к самым мощным антибиотикам.
У Анны никаких признаков эндометрита (с высокой температурой, ознобом, учащённым пульсом, болями внизу живота), который ей за глаза поставили врачи из районной женской консультации, не наблюдалось, что впоследствии было подтверждено и независимым медицинским экспертом Алексеем Старченко, изучившим Анину историю болезни. Ничего особенного не обнаружила и врач «Скорой», вызванная врачами женской консультации. Но на всякий случай в больницу «горе-мамочку» с диагнозом «послеродовой период, третьи сутки» всё же отвезли. Последним аргументом в пользу госпитализации стали примчавшиеся на квартиру к Роньжиной её мама и брат. Увидев бледную Аню, они были единодушны: срочно в больницу!
Суд признал Meta экстремистской организацией: в России под запретом оказались Facebook и Instagram
Измученная сомнениями и явным неодобрением окружающих, Анна уже ничему не сопротивлялась. Даже тогда, когда её разлучили с сынишкой: госпитализировать Данилку вместе с мамой в 36-й больнице отказались. Оставшегося на руках у бабушки, без грудного вскармливания и материнского ухода малыша только на следующий день по «Скорой» госпитализировали в 6-ю детскую больницу. То, чего так опасалась его мама, произошло.
Такая мать ребёнку не нужна
В больнице Аня сломалась окончательно. Андрей уверен: жену там ещё больше накрутили. «Когда я в первый раз приехал Аню навестить (в порядке исключения мужу разрешили общаться с ней через окошко для передач. — Авт.), был просто шокирован её состоянием, — вспоминает он. — Она вышла ко мне бледная, с дрожащим голосом, с трясущимися руками. Судьбой ребёнка не интересовалась. Вообще ко всему была безучастна». Андрей, как мог, пытался жену поддержать, предложил перевести её в больницу к сыну. Анина мама была против. Андрей до сих пор помнит, как накануне госпитализации тёща бросила дочери в сердцах: «Такая мать, как ты, ребёнку не нужна». Но тревогу подавленное состояние Анны вызвало и у неё. Не на шутку обеспокоенная женщина обратилась (этот факт зафиксирован в материалах уголовного дела) к заведующей отделением (кстати, психологу по второму образованию), в котором лежала Аня, с просьбой показать её психиатру. Та лишь развела руками: без согласия самой пациентки мы не имеем на это права.
И совершила роковую ошибку. По словам психиатра, кандидата медицинских наук, одного из ведущих специалистов по послеродовым психозам Виктора Брутмана, в подобных случаях медлить нельзя. В прошлом году Департамент здравоохранения Москвы на сей счёт даже выпустил и разослал по всем лечебным учреждениям столицы специальное инструктивное методическое письмо для выявления депрессивных и суицидоопасных состояний в соматических (общего профиля) больницах. В этом письме, в частности, говорилось о том, что послеродовые состояния с психологической точки зрения являются одними из самых больших факторов риска. Спектр депрессивных расстройств при этом может быть самый разный: от лёгких (согласно статистике, их переносят 40% женщин), средних (такого рода депрессиями страдают 10% рожениц) до тяжелейших послеродовых психозов с помрачением сознания, с бредовыми идеями, галлюцинациями, которые развиваются у 1—2% новоиспечённых мам. В ХIХ веке такие состояния назывались родильной горячкой и связывались с возникшим в ходе родов инфекционным процессом. С развитием медицины инфекционная теория возникновения послеродовых психозов уступила место другим. В первую очередь, теории, основанной на том, что после рождения ребёнка и в период лактации (прихода молока) в организме женщины происходит мощная гормональная перестройка, которая при наличии предрасположенности и определённом стечении обстоятельств может привести к возникновению тяжёлого психического состояния, развивающегося подчас в считанные часы.
В 36-й больнице отделались лёгким испугом
В случае с Анной Роньжиной, её муж в этом убеждён, последней каплей, переполнившей чашу её отчаяния, стало заявление, которое по настоятельной просьбе старшего брата, студента юрфака, Аня подписала, ещё находясь в больнице. В нём говорилось о необходимости привлечь к уголовной ответственности лиц, причастных к её родам (помимо Дарьи Стрельцовой в деле фигурирует некая женщина, присутствовавшая при появлении Аниного ребёнка на свет, координаты которой не установлены). «Для Ани подписать такое письмо было равносильно предательству, — говорит Андрей. — Она была очень совестливым человеком. Ведь это же мы сорвали людей среди ночи. Так сложились обстоятельства».
То, что произошло потом, увы, известно: Аня отключила сотовый телефон. На связь с близкими она больше не выходила. Рано утром 16 ноября, на тринадцатый день после рождения сына, выбив стекло торцевой балконной двери, Аня шагнула в пустоту с высоты шестого этажа. Возбуждать уголовное дело по факту самоубийства в 36-й больнице Измайловская межрайонная прокуратура не стала. На вопросы следователя перепуганные врачи отвечали шаблонно: не ведали, мол, не предполагали, ничего настораживающего в поведении погибшей не наблюдали.
«Вертолёты России» в процессе реорганизации КБ Миля и Камова «потеряли» вертолёты марки «Ка» и часть вертолётов марки «Ми»
Подобной тактики врачи этого печально известного роддома придерживаются не впервые. Незадолго до самоубийства Анны Роньжиной здесь произошло другое ЧП: погибла от сепсиса поступившая сюда с диагнозом внутриутробная смерть плода Елена Мелясова, восемь дней пролежавшая без необходимой ей экстренной хирургической помощи. На первом этапе Измайловская прокуратура в возбуждении уголовного дела, на котором настаивал муж погибшей, отказала, но решением Мосгорсуда постановление об отказе было отменено и возбуждено уголовное дело по ст. 109 ч. 2 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей). Затем вновь последовал отказ.
В случае с Анной Роньжиной врачи 36-й больницы в очередной раз отделались лёгким испугом. На скамье подсудимых оказалась Дарья Стрельцова. Заявление, поданное в Бабушкинскую межрайонную прокуратуру (расположенную по месту жительства Роньжиных) братом погибшей, пришлось как нельзя кстати. С обвиняемой, чей телефон нашли в Аниной записной книжке, церемониться не стали. На первый допрос кормящую мать привезли прямо с грудной дочкой на руках. В обвинительном заключении медику Стрельцовой инкриминировалось «незаконное занятие частной практикой, повлёкшее по неосторожности причинение вреда здоровью человека» (ст. 235, ч. 1 УК РФ) и «заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии» (ст. 125 УК РФ).
Опытный эксперт обнаружил в выводах медкомиссии откровенные подтасовки
Проведённая вскоре комиссионная судебно-медицинская экспертиза под председательством начальника Бюро судмедэкспертизы Департамента здравоохранения г. Москвы Владимира Жарова выводы следователя полностью подтвердила: гражданка Стрельцова виновна по всем статьям. Когда это заключение изучил приглашённый стороной защиты независимый специалист, доктор медицинских наук, профессор Алексей Старченко, его возмущению не было предела. Опытный эксперт, один из ведущих специалистов по экспертизе качества медицинской помощи обнаружил в выводах комиссии массу откровенных подтасовок и грубых несоответствий. Начиная с утверждения о том, что именно Дарья принимала у Анны роды (хотя ни материалами дела, ни показаниями свидетелей это не доказано), заканчивая выводами о развившемся у Роньжиной в результате домашних родов эндометрите на фоне остатков плацентарной ткани, якобы обнаруженной у неё в матке во время выскабливания в 36-м роддоме, что не подтверждено микроскопическими исследованиями.
О том, что врачи злополучного роддома нарушили статью закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании», согласно которой пребывающую в угрожающем для неё психическом состоянии пациентку должны были в обязательном порядке показать психиатру и перевести в специализированное отделение, в экспертном заключении не сказано ни слова. Как и об абсолютно безграмотной лекарственной терапии, неадекватной поставленному Анне и явно натянутому, по мнению Старченко, диагнозу. Что ж, врачи всегда умели прикрывать своих. А если процесс ведёт, мягко говоря, не вполне объективный судья, такая экспертиза равносильна обвинительному приговору.
Объективна ли федеральный судья Бабушкинского районного суда г. Москвы Марина Каминская, которая ведёт это затянувшееся дело, гадать не берусь. Но, судя по её манере ведения судебных заседаний, свой вердикт она уже вынесла. И вполне вероятно, что он не в пользу Стрельцовой.
Жаждет возмездия представляющая потерпевшую сторону Анина мать, оформившая внуку инвалидность и свою опеку: не препятствуя его общению с отцом, отдавать его на воспитание зятю она не желает. Моральный ущерб за гибель своей дочери в 36-й больнице (иск предъявлен Стрельцовой) она оценила в 600 тыс. рублей (не считая 3 тысяч за его оформление). Вот только Аню этим уже, увы, не вернёшь. И не успокоишь совесть её близких, не принявших выбора их дочери, сестры и невестки.
Не обелишь и репутацию врачей 36-го роддома, в очередной раз подтвердивших свою безнаказанность. Сейчас в судебном процессе новый этап: дабы разрешить возникшие противоречия (в том числе и по поводу качества лечения Анны Роньжиной в злополучном роддоме, расходы на которое Московский городской фонд обязательного медицинского страхования требует возместить Дарью Стрельцову), вновь назначена комплексная комиссионная судебно-медицинская экспертиза. Вот только проводить её поручено Республиканскому центру судмедэкспертизы, подчиняющемуся тому же ведомству, что и 36-й роддом,— Министерству здравоохранения и соцразвития РФ. Так стоит ли ожидать справедливого исхода дела? Хочется надеяться.
P.S. История трагической гибели Анны Роньжиной вызвала большой резонанс в кругу сторонников естественных родов. Самые добросовестные из них убеждены: до тех пор, пока в России не узаконят и не упорядочат этот вид родовспоможения, до тех пор, пока у нас не прислушаются к рекомендации ВОЗ о необходимости сотрудничества (в интересах матери и ребёнка) официальной и неофициальной медицины, подобные трагедии будут повторяться.
