95 лет назад, осенью 1928 года, постановлением Совета Народных Комиссаров РСФСР в Москве был создан Государственный научный институт по изучению мозга. Несмотря на название, сотрудников института интересовал вовсе не человеческий мозг как таковой. Предметом их работы стало посмертное изучение мозгов известных учёных, литераторов и общественных деятелей с целью поиска источника их выдающихся способностей.
Эти исследования должны были помочь обосновать и подтвердить с научной точки зрения гениальность основателя Советского государства Владимира Ленина, чей мозг был изъят сразу после смерти. Первоначально, впрочем, речь об этом не шла – трепанация потребовалась для проведения патологоанатомической экспертизы и установления причины смерти Ильича. Спор о диагнозе идёт до сих пор, что усугубляет сохраняющийся с советских времён гриф секретности на медицинских документах Ленина (см. «Главная тайна вождя революции» – «Наша Версия», № 23 от 2021 года). Тем не менее главное было установлено – 53-летнего Ленина за два года превратили в развалину и свели в могилу мозговые изменения. «Мозг предстал в обезображенном виде, с рубцами. Краса его – извилины – запали; пострадало серое и белое вещество, окраска изменилась на оранжевую», – писал участвовавший во вскрытии профессор Николай Мельников-Разведенков.
Результаты патологоанатомической экспертизы были опубликованы в советской прессе, став частью пропаганды. Газеты подчёркивали, что мозг Ленина пострадал в результате «перенапряжения в работе, чрезмерной мозговой деятельности, тяжёлых условий революционного подполья, тюрьмы, ссылки и эмиграции». В итоге после похорон помещённый в стеклянную банку мозг вождя был передан в посвящённый ему музей. Туда же отправилась извлечённая из тела Ленина пуля, которой его ранила Фанни Каплан. Однако в музее эти весьма сомнительные с точки зрения не только этики, но и политики экспонаты пролежали недолго. Поскольку скончавшийся Ленин на глазах превращался в образ для поклонения (так, его дантист В. Юделович на полном серьёзе утверждал, что расположение, форма и цвет зубов вождя свидетельствовали о силе его характера), довольно скоро возникла идея: раз Ленин является гением всех времён и народов, то надо изучить его мозг и найти следы гениальности, продемонстрировав их миру.
Учёные разных стран уже давно занимались посмертным изучением мозгов выдающихся личностей, пытаясь определить, как влияет на наличие таланта расположение мозговых извилин, масса серого вещества и т.д. Результаты, впрочем, получались вполне противоречивые
Гениальный ленинский ум
Идея выглядела не такой уж неожиданной. Учёные разных стран уже давно занимались посмертным изучением мозгов выдающихся личностей, пытаясь определить, как влияет на наличие таланта расположение мозговых извилин, масса серого вещества и т.д. Результаты, впрочем, получались вполне противоречивые. К примеру, у Ивана Тургенева вес мозга составил рекордные 2012 граммов, что, казалось, подтверждало теорию «больше мозг – больше способностей». В свою очередь, изучение мозга автора Периодической таблицы Дмитрия Менделеева показало, что его мозг имел вес всего 1570 граммов, что казалось скромным показателем для великого химика. На этом фоне вес ленинского мозга в 1340 граммов выглядел и вовсе сомнительно. Потому в обиход вошёл следующий аргумент: мол, это вес не полный, часть мозга уничтожила болезнь, и вообще наука теперь считает нормой 1300 граммов, а не 1400, как раньше.
Неправильный выбор назначения судна привел к закрытию программ мирного атома на флоте
Подоспело и научное открытие. Основавший в Берлине Институт исследования мозга профессор Оскар Фогт продвигал метод исследования мозга путём его расчленения на тончайшие пластинки. Это позволило Фогту выделить различные по строению и по функциям участки, отвечающие за различные ощущения и действия. До революции Фогт активно сотрудничал с русскими учёными и в целом чувствовал себя в России как дома. Новая власть его не испугала – в 1923 году он принял участие в проходившем в Москве Всероссийском научном съезде. Потому в ЦК было принято решение пригласить европейское светило для изучения мозга Ленина. Однако, осмотрев лежащий в банке с формалином мозг вождя, Фогт озвучил тревожный вердикт: ещё немного времени – и изучение мозга станет невозможным. Потому его следует как можно быстрее залить парафином и вывезти в Берлин, где сотрудники института разрежут мозг на пластинки, найдя ключ к объяснению ленинской гениальности.
Понятно, что отдавать ценнейшую реликвию за границу ЦК не решился. Потому в феврале 1925 года Политбюро приняло решение: предложить Фогту вместе со своей командой приехать на работу в Москву, создав им самые лучшие условия. За полтора года немецкие врачи разделили мозг Ленина на 30 953 части толщиной в 20 микрометров (0,02 миллиметра). Своих новых работодателей Фогт не разочаровал. В 1927 году было объявлено, что исследования показали «большие различия между структурой мозга Ленина и обычной структурой мозга». Как отмечал Фогт, у Ленина были сильнее, чем обычно, развиты пирамидальные клетки, а также соединительные волокна между ними. Благодаря этому он мог быстрее разбираться в сложных вопросах и действовать без промедления.
Таким образом, власти СССР получили желаемое – гениальность Ленина была подтверждена научно. Однако дальнейшее сотрудничество с Фогтом не заладилось. Уже в 1928 году профессор начал появляться в Москве всё реже, а затем и вовсе принялся вести себя подозрительно. В 1932 году, как писала Светлана Кузнецова, Сталину было доложено: ещё в 1928 году Фогт получил от наркома здравоохранения Семашко один срез ленинского мозга, увёз его за границу и теперь демонстрирует на своих выступлениях. При этом срез мозга Ленина сравнивается для контраста с «мозгом преступницы», что выглядит возмутительно. А хуже того, что рассказ Фогта о большом количестве пирамидальных клеток, найденных в мозге Ленина, получил продолжение. Другой немецкий медик, профессор Шпильмейер, заявил, что точно такой же феномен он видел у слабоумных, из-за чего в европейских газетах стали появляться едкие статьи об основателе СССР, при этом сам Фогт не критиковал Шпильмейера. В результате было решено отношения с Фогтом прекратить, а в Берлин послать «товарищей», чтобы они забрали у профессора скандальный срез. Судя по тому, что сведений о дальнейшей демонстрации Фогтом ленинского мозга не найдено, «товарищи» нашли для профессора нужные аргументы.
«Драгоценные мозги гибнут навсегда»
К тому времени в московском Институте мозга уже вовсю кипела работа. Ещё в 1927 году академик Владимир Бехтерев выступил с идеей создания специального пантеона, в котором бы хранились изъятые мозги скончавшихся выдающихся личностей. «Почти каждый день приносит нам вести о смерти того или иного знаменитого деятеля, тленные останки которого опускают в могилу. К глубокому сожалению, необходимо сказать, что драгоценные мозги великих людей гибнут навсегда», – писал он. Интереснее, впрочем, было другое: Бехтерев прямо указывал, что родственники покойных могут быть против, не понимая всей важности задачи. А потому предлагал создать при пантеоне особый комитет, обладающий правом вопреки воле родных проводить вскрытия и изымать мозги.
Выбор квартиры в Испании для переезда на ПМЖ или в качестве инвестиций. Какие моменты следует учесть покупателю.
Пользуясь своим авторитетом, Бехтерев смог выйти со своим проектом на председателя ЦИК Михаила Калинина. Однако вот уж ирония судьбы: 24 декабря 1927 года Бехтерев скоропостижно скончался. Коллеги провели вскрытие, и мозг академика отправился в московский институт. Идея, впрочем, не забылась – спустя месяц в ЦИК был рассмотрен вопрос об организации пантеона. Создавать пафосное хранилище, демонстрируя посетителям мозги выдающихся граждан, как это предлагал Бехтерев, не стали. Вместо этого был основан закрытый для посторонних глаз Государственный научный институт по изучению мозга, куда стали доставлять мозги умерших выдающихся личностей. Так в коллекцию поступили мозги партийных деятелей Анатолия Луначарского и Валериана Куйбышева, революционеров Клары Цеткин и Сэна Катаямы, учёных Льва Выготского и Владимира Гулевича, поэтов Владимира Маяковского и Андрея Белого, писателя Максима Горького, певца Леонида Собинова, артиста Анатолия Дурова и др.
Следы гениальности искали по двум направлениям. Помимо непосредственного изучения мозга сотрудники института досконально исследовали биографию его бывших обладателей, пытаясь обнаружить какие-то общие для всех детали. Для этого был составлен специальный список вопросов, которые задавали близким и знакомым покойного. Примечательно, что внимание уделялось в том числе таким моментам, как привычки, вкусы в еде, бытовые особенности и даже сексуальное поведение. Таким образом, составители биографий получали уникальные материалы, раскрывавшие великих покойников с новой и порой весьма неожиданной стороны. Однако собранные сведения сразу оказывались за семью замками. Почему – догадаться нетрудно. Уже в наше время исследователь Моника Спивак смогла получить доступ к анкете Владимира Маяковского. Из неё выходило, что «лучший, талантливейший поэт советской эпохи» в реальности был вовсе не таким, как его привыкла изображать пропаганда. Коллеги-литераторы поведали, что Маяковский весьма посредственно знал русский язык, отчего мог в качестве рифмы к слову «жираф» написать «узнаф» вместо «узнав», а знаки препинания не ставил вовсе, прося это сделать корректоров в издательствах. При всей своей показной разухабистости жутко боялся инфекций, отчего везде возил с собой походную мыльницу, чтобы мыть руки, а за ручки дверей брался через фалду пиджака. Бывая за границей, совершенно не интересовался местным бытом, укладом, фольклором, архитектурой и вообще всем, что позволяет узнать другую страну (а ведь очерки Маяковского об Америке считались едва ли не образцом политической публицистики!). Зато с удовольствием проводил время за игрой в карты, из-за чего, будучи в Риме, даже не вышел посмотреть город. А сожительствовавшая с «агитатором, горланом-главарём» Лиля Брик ехидно добавила, что пролетарской водке Маяковский предпочитал буржуазное вино, а сексуальные потребности имел весьма средние. Неудивительно, что такой портрет поэта революции не мог выйти за пределы института.
Не менее показательно выглядит биография Ленина, составленная на основе интервью с Надеждой Крупской. Естественно, что никакой крамолы там нет и в помине – да и кто бы решился расспрашивать вдову вождя о его половых предпочтениях? Но даже тех деталей, которые сообщила Крупская, хватило бы, чтоб поколебать сложившийся образ. Чего, к примеру, стоили откровения о том, что Ленин совсем не занимался физическим трудом, а свои великие речи обдумывал, ходя по комнате из угла в угол на цыпочках – такая привычка появилась у него во время жизни на съёмных квартирах в Швейцарии: постоянный стук каблуков об пол мешал жильцам снизу и потому вождю с женой грозило бы выселение. Потому советская цензура прошлась карандашом по рассказу Крупской. Так, были вымараны слова о том, что один глаз у Ленина видел хуже, чем другой, а также о любви вождя к лёгкому чтиву – вместо этого решили подчеркнуть его интерес к энциклопедиям. Кроме того, указанный Крупской ленинский тембр голоса (тенор) изменили на баритон – не пристало гению всех времён разговаривать, будто певец в водевиле.
«Выключенный компьютер»
Как КГБ использовал экстрасенсов и колдунов
В дальнейшем в хранилище попали мозг Иосифа Сталина, а также мозг академика Льва Ландау. Последним пополнением коллекции стал мозг «отца» водородной бомбы и правозащитника академика Андрея Сахарова, скончавшегося в 1989 году. Однако вряд ли это приобретение помогло хоть на шаг приблизиться к пониманию природы гениальности. Более того – можно с большой уверенностью предположить, что к тому времени в институте даже не ставили такой задачи, понимая всю бесполезность этой затеи. Причину, которая, в общем-то, лежала на поверхности, объяснял академик Юрий Лопухин, много лет заведовавший медицинской лабораторией при Мавзолее Ленина. «Мозг – уникальный и необычный орган, – пояснял он. – Созданный из жироподобных веществ, компактно упакованный в замкнутую костную полость, связанный с внешним миром только через глаз, ухо, нос и кожу, он определяет всю суть его носителя: память, способности, эмоции, неповторимые нравственные и психологические черты. Но мозг, будучи мёртвым, уже ничего существенного не может сообщить исследователям о своих функциональных особенностях: точно так же, как по расположению и количеству элементов [выключенной] ЭВМ невозможно определить, на что она способна, какова у неё память, какие программы в неё заложены, каково её быстродействие».
Это подтверждает и академик Сергей Иллариошкин, директор Института мозга ФГБНУ «Научный центр неврологии». «Сегодня мы понимаем, что надежда раскрыть природу когнитивных способностей с помощью чисто анатомического подхода была, конечно, наивной. Мозг и его свойства – это гораздо более глубокие вещи, чем просто физические измерения: больше весит или меньше, больше нейронов или меньше и т.д., – рассказывал он. – Теперь мы понимаем, что гениальность – это гораздо сложнее».
Конкретно
Впрочем, академик Лопухин оговаривался: сообщить о гениальности своего прежнего обладателя мёртвый мозг не может на современном этапе. А в будущем, возможно, появятся новые методы исследований, и вот тогда коллекция мозгов поможет науке. Может, и правда получится определить источник выдающихся способностей Ленина и Сталина? Вот только здесь на память приходит рассказ нынешнего политтехнолога и сотрудника АНО «Диалог» Тимофея Васильева. «10 лет назад я с увлечением лазил по заброшенным советским лабораториям. В сентябре 2007 года мы узнали о заброшенном крыле НИИ мозга. В 2014 году в действующей части НИИ побывала американская журналистка Джоу Ньюмейер. Сотрудники рассказали о своей деятельности, но вот мозг Сталина показать не смогли: «Мозги одарённых расположены в другом здании, и мы не показываем их публике». Сейчас я расскажу о судьбе того самого «другого здания» и почему мозг Сталина больше никто и никогда не увидит. Лаборатория с мозгами великих окончательно прекратила свою деятельность около 2003–2004 годов. По крайней мере последние документы, найденные нами в заброшенном крыле, были датированы именно этим временем. Мы с удовольствием наблюдали абсолютную сохранность помещений, огромное количество оборудования и документов и главный экспонат – хранилище мозгов. Поначалу с мозгами просто фоткались. Вскоре несанкционированные посетители лаборатории уже составляли с мозгами натюрморты, резали их на кусочки, часть мозгов была попросту растащена на сувениры… Закончилось всё быстро. Выяснилось, что в лабораторию вообще нельзя было заходить без противогазов и средств защиты. Биологически и химически подкованные товарищи обнаружили внутри огромное количество лабораторных мутагенов и канцерогенов. Кто-то сообщил о мутагенах в МЧС, здание оцепили и затем полностью вычистили и дезактивировали. Всё, что оставалось нерастащенным внутри, вывезли и захоронили, а само здание законсервировали, заложив все входы, выходы и окна вплоть до чердака кирпичом. Так и закончилась история самой таинственной лаборатории НИИ мозга».
Не исключено, что это всего лишь байка, придуманная ради хайпа, хотя приложенные Васильевым фото из старой лаборатории НИИ мозга в Большом Николоворобинском переулке подтверждают: «сталкеры» действительно побывали там. Здесь также стоит учесть, что в середине нулевых обедневший институт действительно переживал тяжёлые времена. Если верить публикациям, в здании порой не было даже отопления, в связи с чем президиум РАН сформировал специальную комиссию, чтобы решить, как быть с потерявшим своё былое сакральное значение хранилищем великих мозгов. Ведь если проблемы с порядком там имелись в самые строгие советские времена (так, в 1932 году завотделом пропаганды ЦК Стецкий докладывал Сталину: «Выяснилось недопустимое положение, в котором находится в настоящее время мозг тов. Ленина. Условия сохранения его в целости не обеспечены, охраны нет»), то в нулевые мозги прежних кумиров уже совсем не вызывали прежнего поклонения. Как бы то ни было, мозг Ленина и мозг Сталина действительно ни разу не демонстрировались публике. Остаётся надеяться, что причина этого носит уважительный характер.
