Версия // Культура // Иосиф Кобзон: Я не взял учиться Киркорова и Пенкина

Иосиф Кобзон: Я не взял учиться Киркорова и Пенкина

2759
Фото: Сергей Тетерин
В разделе

Он занесён в Книгу рекордов России как самый титулованный артист страны. За свои 75 лет жизни Иосиф Кобзон достиг многого. Он первым в стране стал петь не один, а два и даже три концерта в день, а его репертуар настолько разный, что в нём легко уживаются танго с оперной арией, а патриотическая песня – с «Муркой» и «Хава Нагилой». Но самое главное – он всегда честен перед собой и своей публикой в любом населённом пункте страны.

–Вы когда-нибудь подсчитывали, сколько песен в вашем архиве?

– Точно ответить не могу. Но приблизительно около 1500. Полную свою фонотеку мне собрать не удалось. Многие мои записи были удалены из фондов радио.

– Принимая во внимание ваши заслуги, нет ли улиц, названных в вашу честь или памятников, вас увековечивших?

– Есть улица Иосифа Кобзона. Ношу звание почётного гражданина родного города, как, впрочем, и ещё шести населённых пунктов Донбасса. А в центре Донецка даже стоит мой памятник. Я противился, говорил, что плохо всеми этими почестями награждать при жизни. Но Леонид Кучма, в те годы президент Украины, выслушав мои возражения, сказал: «Не твоё это дело, Иосиф. И не моё. Раз люди решили – так и будет. Не мешай и не кокетничай. Гордись народной любовью и оказанной честью». Вот с тех пор и стою в бронзе...

А ещё на моей родине – я появился на свет в городе Часов Яр – есть табличка, правда, дома того, где я родился, уже нет.

– Среди многообразия вокальных жанров хочу спросить о вашем романе с кино. В том же культовом фильме «Семнадцать мгновений весны» есть песни в вашем исполнении...

– Но в титрах моё имя не значится. Более того, песни к фильму мне сначала показали Роберт Рождественский и Мика Таривердиев (так мы называли Микаэла), а на следующий день меня познакомили с мрачной женщиной – Татьяной Лиозновой. Она мне задала вопрос: «Вы готовы?», я ответил, что с песнями познакомился накануне. Она сказала: «Нужно, чтобы вы увидели кадры». После она упорствовала и говорила, что ей Кобзон не нужен, ей нужен Штирлиц. И так часто она это повторяла, что я, не выдержав, сказал: «Может, вам лучше пригласить какого-нибудь драматического актёра?» В ответ прозвучало: «Мне ваши советы не нужны». И после огромного количества дублей я перестал узнавать свой голос.

– А сами никогда не хотели сыграть в кино?

– Кино я люблю смотреть. А играть в нём мне неинтересно. Да и времени в своём рабочем графике я не мог выкроить для того, чтобы серьёзно этим заниматься.

– А на педагогическую деятельность всё-таки выкроили?

– Да. Я когда-то устал от упрёков, что пою не то и не так, и выгляжу на сцене неважно, и одеваюсь не так. Очень много было упрёков, и я в 1984 году создал отделение эстрадного вокала. Многие ринулись получать образование, но, для вашей улыбки, скажу, что я не принял Филиппа Киркорова и Сергея Пенкина... по разным причинам. Я не был учителем, у меня даже не было методики преподавания, а ректор говорил: «Вы обязаны создать методику». Но методику мы так и не создали, а изучали музыку нашу и зарубежную, посещали музеи и театры и обменивались опытом. Активное участие в процессе обучения принимали Лев Лещенко, Александр Градский....

– А вы действительно пели перед Сталиным?

– Да. Даже дважды, когда учился в школе. В 40-х годах в Советском Союзе проводились школьные олимпиады по этапам – сначала на городском, областном и республиканском уровне, а потом победители приезжали в Москву. В то время ещё не было ни Дворца съездов, ни концертного зала «Россия», тогда был Кремлёвский театр. Он находился при входе в Кремль со стороны Спасской башни. Там-то в 1946 году я впервые, как победитель школьной олимпиады Украины, и выступал. Я пел песню Матвея Блантера «Летят перелётные птицы». В ложе справа сидело Политбюро во главе с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Мы, конечно, дрожали все – от участников до организаторов мероприятия. Нам было запрещено смотреть в сторону великого вождя! Но как я мог в возрасте девяти лет удержаться от такого соблазна! И, когда я посматривал в его сторону, мне казалось, что он добродушно улыбается в усы, ему, видимо, очень нравилось, как пели дети. А после концерта нас, несмотря на то что была карточная система, угостили сладкими пирожками и чаем. Затем устроили экскурсию по Москве, показали ВДНХ, отвезли в парк Горького, и я там впервые узнал, что такое «чёртово колесо».

По теме

А в 1948 году я вновь стал победителем в олимпиаде, и опять приехал, и опять в Кремлёвский театр, и вновь пел песню Блантера – «Стоит пшеница золотая».

– Свою школу помните?

– В школу я пошёл 1 сентября 1945 года – в год победы. В шестую мужскую краматорскую школу. Тогда время было очень трудное: все голодали и очень мёрзли. Жили все очень бедно, настолько, что даже не было тетрадей, а чернила приходилось разводить водой до прозрачной жидкости. В классах было так же холодно, как и на улице, поэтому мы чернильницы носили около груди, чтоб чернила не замерзали. У меня было ватное пальтишко, но оно не спасало. А ещё я помню, как мы изучали украинский язык, который я очень люблю, и любил своего педагога по этому предмету – Екатерину Давыдовну. Я до сих пор в совершенстве знаю украинский язык. Каждый год я приезжаю на родину, и, кстати, несмотря на то что я кавалер орденов «За заслуги» всех степеней на Украине и народный артист этой страны, мне каждый раз приходится проходить паспортный контроль, но на это я не обращаю внимания, понимаю, что это политическая формальность.

– А формальности с американской визой? Вы же хотели дать большой концертный тур, в том числе и в нескольких городах Соединённых Штатов? Что-нибудь получилось?

– Я очень надеялся, но ничего не получилось. В визе мне отказывают уже 18 лет.

– По каким причинам?

– Американцы считают, что в США я не буду петь, а буду торговать наркотиками и оружием. В переводе на русский – их отказ связан с тем, что «предполагается организация преступной торговли запрещёнными товарами», то есть наркотиками и оружием. Так что запланированные гастроли в Нью-Йорке и Бостоне мне сорвали.

Но, как мне удалось выяснить, сообщения о моём криминальном имидже поступили в Соединённые Штаты не откуда-нибудь, а из России, из силовых структур…

– Вы когда-нибудь боялись, что ваша карьера может закончиться?

– Кто-то предсказывал мне короткую карьеру. Но я был верен своей главной идее, я постоянно работал. И поэтому ничего не боялся.

– Знакомо ли вам чувство страха? По вашим поступкам кажется, что нет. Вы были в Афганистане многократно, ходили к заложникам «Норд-Оста», совершали массу действий, которые для обычного человека кажутся невыполнимыми. Вы чего-нибудь боитесь?

– Вас, журналистов! Если говорить серьёзно, я рос в военное время и знаю, что такое ужасы войны. Я помню войну, разрушенные дома, сожжённые дотла, гробы наших пограничников на острове Даманский, я приехал на третий день трагедии. Я помню ребят, которые ликвидировали последствия чернобыльской катастрофы. Но я не бесстрашный. Я боюсь всего того, чего боится каждый человек. Мы с женой жутко боимся мышей и крыс, просто панически. Я очень много летаю, и, когда наш самолёт попадает в турбулентную зону, я волнуюсь так же, как и все остальные пассажиры. Но... я адаптировал свою психику против угроз. Я не боюсь бандитизма. Поэтому я общался с захватчиками зала «Норд-Оста» и много раз летал в Афганистан. Нашим пацанам, которые оказались в горячих точках, я хоть и не готовил концерт, но заставлял музыкантов выходить так, словно мы играем в Кремлёвском дворце. Чтобы наши военнослужащие смогли почувствовать наше к ним отношение. Может, находясь в городах, а не на службе, они никогда и не пришли бы на концерт Кобзона, но там они все собрались. Им хотелось услышать песни о Родине, и они просили «А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму».

А теперь небольшое шуточное воспоминание. Мы с женой Нелли отмечали наше 15-летие совместной жизни и поехали в Афганистан. Тогда командовал сороковой армией Виктор Дубынин, сейчас его уже нет с нами, а членом военного совета был Валентин Щербаков, тоже царство ему небесное. И они нас разыгрыли. Мы отмечали в гостинице наш юбилей и навещали раненого Руслана Аушева. Вдруг Дубынин говорит: «А сейчас в качестве подарка юбилярам прошу всех выйти на улицу и посмотреть праздничный салют. Все вышли, и в 9 часов вечера начался салют. А потом выяснилось, что это были просто плановые стрельбы. Но вы представляете, как можно было такое придумать!

– Вам часто приходилось очень трудно. Как удавалось всё преодолеть?

– Только личным примером. Мне очень помогала моя супруга, а я помогал другим: своим друзьям, коллегам, знакомым. Я говорил: «Ну что ты так распустился! Бери пример с меня, я такой же онкологический больной, как и ты. Вставай, не ленись!» Почему в моём детстве каждый хотел быть героем? Когда в школе спрашивали: «кем ты хочешь быть?», то отвечали: Чкаловым, позже – Гагариным. Нужно и сейчас находить личные примеры для воспитания нового поколения и себя.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 10.09.2012 17:37
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх