Covid-19 унес более 700 000 жизней, заразил более 19 миллионов человек и в равной степени нанес ущерб как богатым, так и бедным экономикам. Но даже несмотря на то, что большая часть мира сталкивается с беспрецедентной рецессией, политические меры реагирования на кризис резко отличаются. Контраст между Европой и Азией является тому примером. Оба региона, несомненно, испытывают серьезные экономические трудности.
Европейская комиссия ожидает, что экономика еврозоны - которая выросла на 1,3% в 2019 году - сократится на 8,7% в этом. В АСЕАН+3 - десять государств-участников Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (Бруней-Даруссалам, Камбоджа, Индонезия, Лаосская Народно-Демократическая Республика, Малайзия, Мьянма, Филиппины, Сингапур, Таиланд и Вьетнам) плюс Китай, Гонконг, Япония и Южная Корея - ожидается, что в этом году рост ВВП упадет до 0% с 4,8% в 2019.
Политики в обоих регионах отреагировали агрессивно, приняв беспрецедентные денежно-кредитные и бюджетные стимулы, а также другие меры для поддержки экономики. Но разные экономические структуры, институциональные механизмы и уязвимости означают, что размер, содержание и распределение поддержки будут сильно различаться.
В Европейском союзе фискальные правила - в частности ограничение, согласно которому бюджетный дефицит не может превышать 3% ВВП - были временно сняты, чтобы предоставить странам больше возможностей для экспансионистской фискальной политики. Конечно, сохраняются значительные различия в финансовом положении стран, поэтому размер стимула сильно варьируется в зависимости от страны - от около 50% ВВП в Италии до нескольких процентных пунктов в других странах, таких как Ирландия.
В АСЕАН+3 диапазон уже, но ненамного. Стимул Японии - самый большой, на уровне 40% ВВП, в то время как на другие страны приходится около 10% ВВП. В целом фискальные меры вместе с косвенными финансовыми мерами (такими как мораторий на погашение долга) составляют почти 29% ВВП в еврозоне и 13% ВВП в АСЕАН + 3.
Различия в масштабах антикризисных мер можно частично объяснить тем, в какой степени гарантии использовались для поддержки компаний. В еврозоне дискреционные бюджетные меры на сумму 5,3% ВВП поддерживаются средствами ликвидности, составляющими почти 21% ВВП. Эти механизмы состоят из схем государственных гарантий, которые направляют ликвидность через банковскую систему в экономику.
Страны АСЕАН + 3 применяют дискреционные фискальные меры аналогичного масштаба - в среднем 5,1% ВВП, но при этом они обеспечиваются схемами поддержки ликвидности, составляющими в среднем всего 5% ВВП (включая временное облегчение бремени долга и моратории). Величина отсрочки налогов и социальных отчислений сопоставима в еврозоне и АСЕАН+3.
Оба региона также предприняли шаги для поддержки доходов домашних хозяйств, хотя и здесь структурные различия привели к противоположным подходам. Страны еврозоны отдают предпочтение схемам сохранения рабочих мест за счет компенсации за непродолжительную работу, что частично является отражением надежных систем социального обеспечения в регионе. Во многих странах АСЕАН+3, которые, несмотря на их экономическую неоднородность, обычно имеют более крупную неформальную экономику, более гибкие рынки труда и более слабые системы социальной защиты, схемы прямой поддержки доходов оказались эффективными.
Более того, автоматические стабилизирующие факторы, такие как фискальные послабления и расширение программ защиты от безработицы и социальных пособий, сыграли гораздо большую роль в еврозоне, где они составляют около 5% ВВП. По оценкам, в большинстве стран АСЕАН+3 такие стабилизаторы составляют 1,1% ВВП.
Россия намерена опубликовать и распространить среди членов Совбеза ООН свою переписку с тремя странами на тему расследования терактов на «Северных потоках».
Другое заметное отличие - институциональное: в Европе, в отличие от АСЕАН+3, существующие структуры допускают дополнительные политические инициативы на региональном уровне. Еще до того, как ЕС запустил свой беспрецедентный фонд восстановления в €750 миллиардов ($886 миллиардов), министры финансов согласились на три программы на общую сумму €540 миллиардов.
Во-первых, поддержка Европейской комиссии программы по снижению рисков безработицы в чрезвычайных ситуациях (SURE) может предоставить государствам-членам до €100 млрд кредитов на выгодных условиях. Во-вторых, Европейский инвестиционный банк может поддержать бизнес, мобилизовав до €200 млрд. Наконец, кредитная линия Европейского механизма стабильности предусматривает расходы на здравоохранение и профилактические меры во время кризиса Covid-19 в размере до €240 млрд.
Конечно, интегрированная структура еврозоны также создает риски, особенно если кризис Covid-19 подпитывает дестабилизирующие расхождения между экономиками стран-членов. Некоторые общеевропейские инициативы, включая фонд восстановления, направлены на снижение этого риска.
Есть также заметные различия в подходах к денежно-кредитной политике. В странах с развивающейся экономикой центральные банки сосредоточили свое внимание на снижении ставок и введении ликвидности. Ключевыми мерами в странах АСЕАН+3 стали государственные гарантии по отдельным видам банковского кредитования, временные линии финансирования и покупка корпоративных облигаций. Более того, снисходительность к регулированию побуждает хорошо капитализированные банковские секторы оказывать определенное облегчение заемщикам.
Напротив, у центральных банков в странах с развитой экономикой было мало возможностей для снижения процентных ставок, поэтому они в значительной степени опирались на количественное смягчение. Европейский центральный банк расширил свою программу покупки активов на €120 млрд и создал новую временную программу закупок на случай пандемии на сумму €750 млрд, которая впоследствии была увеличена на €600 млрд.
Как будет развиваться кризис Covid-19, сказать невозможно. Новые волны инфекции могут потребовать возобновления карантина, затруднить или даже повернуть вспять восстановление экономики и усилить фискальное давление. Могут потребоваться дополнительные меры стимулирования.
Даже если вирус будет взят под контроль относительно быстро, путь к выздоровлению окажется долгим. И в Европе, и в Азии политики должны начать думать о том, как превратить чрезвычайные меры в более устойчивую политику. Их подходы могут быть разными, но цели - обеспечение долгосрочных перспектив своей экономики - должны быть общими.
