В ноябре по Ирану прокатилась волна массовых протестов, поводом для которых стал троекратный рост цен на бензин. В последние несколько лет массовые протесты стали частыми явлениями в социальной жизни Ирана. Их основную причину видят в санкционной политике Запада в отношении Ирана. Главная цель санкций – заставить Иран отказаться от многих положений своей внутренней и внешней политики. К их числу относится ядерная программа Ирана, его политика на Ближнем Востоке, внутренняя политика Ирана, некоторые положения которой оцениваются странами Запада как противоречащие правам человека.
Санкции Запада нанесли значительный вред экономике и социальной сфере Ирана, который сместился по уровню жизни с 26-27 места на 101 место. В 2018-2019 годах годы объем промышленного производства в стране сократился на 9,6%, в сельском хозяйстве спад составил 1,5%. Спад производства сказался на росте цен, привел к резкому увеличению инфляции с 8,3% в 2017 году, до 27% в 2018 году и 35-40% в 2019 году.
Экономический спад отразился на жизни населения, привел к росту уровня безработицы с 10,9% до 15%. За чертой бедности в ряде регионов Ирана оказалось до 40% населения. Произошел резкий рост цен на товары, почти в два раза поднялись цены на бытовую технику и предметы обихода. Решение правительства о троекратном повышении цен на бензин 15 ноября привело к массовым протестам. Остановить протестную волну руководству удалось не сразу, несмотря на обещанную компенсацию населению.
Но кризис в Иране был вызван не только санкциями. Он был обусловлен самой структурой иранской экономики. И высшее религиозное руководство страны, понимая эту негативную тенденцию, в последние годы поддерживало политику умеренных реформаторов во главе с президентом Ирана Хасаном Роухани. Главной задачей правительства реформаторов стала нейтрализация негативных тенденций, которые привели к массовым беспорядкам в 2009 году. Уже в начале 2010 года по сообщению «Аль-Арабия» Иран находился в кризисе, его руководство не могло справиться с поставленными перед страной задачами.
Эти задачи были вполне реалистичными. К 2010 году планировалось увеличить число рабочих мест, обеспечить рост железнодорожного строительства, увеличить число предприятий по переработке нефтепродуктов, косвенно допустить иностранные инвестиции в экономику. Основным продуктом экспорта иранской экономики является нефть. Рост нефтедобычи опередил экономические возможности Ирана по ее переработке, поставив в зависимость всю ее транспортную систему от импорта топлива. Для разгрузки этой системы и потребовались дополнительные транспортные мощности – железные дороги.
В целом же экономика Ирана оказалась очень зависима от импорта, и не только от импорта бензина, но и технологий. Иран относится к странам с «сырьевой» экономикой, основными статьями экспорта являются нефть и продукты сельского хозяйства. Выстроить более сложную экономическую систему стране не удается по двум главным причинами – по причине закрытости страны для иностранных инвестиций, ограниченности внутреннего рынка Ирана. Обе эти причины восходят к особенностям политического строя самого Ирана.
Хавьер Милей, пришедший к власти в Аргентине в конце прошлого года, судя по всему, планирует реализовать свои предвыборные обещания по огромному числу реформ.
Конституционный запрет иностранных инвестиций в отрасли нефтедобычи имеет исторические основания. Еще до исламской революции в XX веке иранские правители дважды проводили национализацию нефти. И каждый раз это было причиной резких политических изменений. Сначала национализация нефтяной промышленности привела к падению правительства М. Мосаддыка, а затем – к ослаблению власти шаха, который в 1975 году также провел национализацию нефти. Втянутый в широкие экономические отношения с Западом промышленный класс увидел в этих шагах шаха возможность политического разлада с Западом.
Другая причина, которая мешает современному Ирану выстроить сложную модель экономики, заключается в узости внутреннего рынка. Этот рынок в современном обществе формируется завышенным спросом на товары и услуги. В Иране на этот спрос накладываются ограничения этического и религиозного характера, например, разрешение на традиционный исламский тип женской одежды. Все они выстраиваются на религиозных доктринах имама Хомейни, которые составляют идейную основу современного Ирана. Компенсировать особенности внутреннего спроса Иран может за счет развития внешнего рынка.
К тому же общество Ирана достаточно бедное, чтобы обеспечить высокий уровень потребления. Еще в 2011 году за чертой бедности находилось 18,7% населения, а в последние годы их численность увеличилась более чем в два раза. Уровень безработицы остается высоким постоянно, это структурная безработица. Иначе быть и не может, если 80% иранского экспорта составляет нефтедобыча, в которой занят 1% населения. Эффект от санкций был бы слабее при наличии более сильного внутреннего рынка. Поэтому реформы в Иране становятся внутренней необходимостью, а политика санкционного давления не способствует поиску решений.
Главным своим политическим противником политический истеблишмент современного Ирана считает США. Раньше к списку идейных противников причислялись сторонники «шахского режима», который проводил в Иране политику Запада. Этот «режим» сам поставил свое существование под угрозу решением национализировать нефть. Промышленные круги, для которых были важны западные экономические связи, возглавили движение против монополии на власть шаха Мухаммеда Резы Пехлеви, требуя конституционной монархии.
Первоначально события конца 1978 года не выглядели как революция во имя религии Ислама. Их главными руководителями была прозападная иранская буржуазия и демократический лагерь, к которому примыкал аятолла Хомейни. Политическая позиция имама Хомейни не была самой левой. Но его критика действий шаха и традиционная религиозная идея защиты бедных воспринимались как борьба за права угнетенного населения. В стране в это время существовало сильное имущественное неравенство.
В первые годы после революции в Иране было не меньше политических столкновений и насилия, чем в три последних года правления шаха. Новой иранской власти в лице сторонников аятоллы Хомейни пришлось иметь дело не со сторонниками шаха, которых к тому моменту в стране почти не осталось, а с этой неуправляемой ситуацией в стране. В диалогах с советским послом В. Виноградовым осенью 1978 года шах признавался, что он, по сути, уже не управлял страной. Шах потерял контроль над ситуацией намного раньше, когда исчезли деньги, полученные от национализации нефти в 1975 году.
Средства предназначались для вклада в экономику, и их отсутствие сказалось на отношениях шаха с промышленными кругами. С этого момента в Иране были свернуты все реформы, введен режим прямого шахского правления. Этот режим, который был провозглашен результатом победы «белой революции», на самом деле был стремлением шаха удержать власть, противодействовать сопротивлению и саботажу реформ. В период с 1975-1978 годы смертельно больной правитель Ирана не столько управлял страной, сколько стремился ее контролировать.
Свою политическую поддержку он утратил и в результате земельной реформы, которая тоже не дала ожидаемого результата. Решение принудительно отбирать избытки земель, отдавая их в аренду крестьянам, было направлено против традиционной феодальной иранской элиты. Вероятно, между ней и династией Пехлеви раньше имелись негласные договоренности. Основатель династии Реза-Шах Пехлеви отменил феодальные титулы знати, но оставил за ней ее имущественное положение. Его земельная реформа, включавшая себя изъятие необрабатываемых земель в пользу государства, выглядела менее радикально.
Бразильский президент Луис Инасиу Лула да Силва обратился к России и Украине с призывом к незамедлительному поиску мирного пути урегулирования конфликта.
Приход к власти Реза-Шаха могло быть тоже частью договоренностей внутри иранских элит. Это только могло показаться, что у власти оказался человек с самых низов, начавший службу простым казаком в персидской казачьей бригаде и дослужившийся до самых вершин. На самом деле именно в этом воинском подразделении в те времена служили дети персидских принцев. На его принадлежность к персидской знати указывало рождение в семье потомственных военных из иранского Азербайджана. В этом факте его биографии был намек на традицию турецкой знати, обязанностью и привилегией которой была служба в армии.
Рождение будущего основателя династии Пехлеви в южном Азербайджане имело для его политики несколько важных следствий. Некоторые из положений его политики совпадают с особенностями политики династии Сефевидов, о которых, должна была сохраняться устойчивая память именно в этом регионе. Общими положениями их политики являются: стремление к концентрации власти, представления о правителе как отце народа, особое значение военного сословия. И Реза-Хан, взявший себе тронное имя Реза-Шах, на какое-то время сосредоточил в своих руках премьерскую и военную власть.
С азербайджанской тюркской традицией связано ориентации династии на белый цвет (белая форма в армии, «белая революция»). Белый цвет в этой традиции соответствует западному направлению. Но, в целом, новая династия Пехлеви связывала с иранским Азербайджаном не тюркские, а иранские традиции. Эта была область древней Атропатены, территории Ирана, которая не подверглась завоеванию Александра Македонского. Поэтому шахи династии Пехлеви получили возможность говорить о древней «великой цивилизации» Ирана, восходящей к временам первых Ахеменидов. И интерес Резы-Шаха к национальной истории, являлся проявлением его династических амбиций, а не увлечение модными в его времена идеями индоевропейского единства.
Все это указывало на то, что приход к власти новой династии не был случаен. С династией были связаны ожидания на изменения в Иране, а ее основатель получил свое политическое влияние как объединитель и реформатор страны. По мере проведения реформ в стране нарастало сопротивление шахской власти.
Одной из сил, сопротивлявшимся шахским реформам как антинародным и противоречащим традиции, стали носители религиозных традиций – шиитские священники.
Современный Иран – теократическое государство, в котором священники во многом противопоставлены населению как политическая и культурная элита. Их особая роль связана с необходимостью согласовывать политические решения с религиозными нормами, интерпретировать изменения в контексте религиозных догм. Но многие изменения в современной жизни не имеют прецедентов в религиозном праве. Поэтому положение священников в Иране начинает казаться искусственным. И теперь уже среди иранского духовенства стала нарастать волна недовольства. В организации предыдущих волнений обвинили бывшего президента Ирана М. Ахмадинежада. В иранском обществе снова нарастает потребность в реформах.
Ирина Москаленко, Кандидат культурологии
