Верховный суд РФ рассмотрел дело о моральной компенсации за смерть солдата-срочника Станислава Кузёмы, который покончил с собой в 2019 году из-за неуставных отношений в армии. Судьи согласились, что выплаты семье погибшего должно взять на себя государство, а не конкретный офицер, который довёл призывника до суицида. Ранее все суды отказали матери военнослужащего в удовлетворении иска к Минобороны. «Наша Версия» разбирается, как Минобороны удаётся уходить от ответственности.
Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного суда РФ удовлетворила кассационную жалобу в интересах Светланы Латюк – матери военнослужащего Станислава Кузёмы. Её сын был призван в армию в 2018 году из Магнитогорска и проходил военную службу в Уссурийске Приморского края. Во время службы он подвергся физическому насилию и унижениям со стороны старшего лейтенанта Евгения Хомякова, что привело к смерти солдата.
Не давал спать и есть
По версии следствия, офицер постоянно применял к подчинённым физическую силу. Так, например, из-за того, что один из солдат не смог оформить документы, нанёс ему «один удар ногой, обутой в ботинок, в область живота, а также не менее трёх ударов ладонью в область лица». Выяснилось, что у погибшего Станислава Кузёмы и Хомякова был конфликт, о котором знали многие сослуживцы. Хомяков регулярно издевался над солдатом, по словам свидетелей, не давал ему спать, есть, бил, оскорблял его честь и достоинство, унижал и заставлял делать за него работу. Важную роль в привлечении виновного к ответственности сыграли показания сослуживцев погибшего, которые предоставили аудиозапись конфликта офицера со срочником.
Не выдержав издевательств, Кузёма сбежал из воинской части и покончил с собой. Тело без признаков жизни нашли на полигоне рядом с селом Сергеевка в конце марта 2019 года. Следователи пришли к однозначному выводу, что это суицид. Однако на спине и в районе солнечного сплетения умершего были обнаружены следы от побоев.
Мать молодого человека требовала тщательно расследовать его гибель, подозревая, что причина смерти связана со службой. В 2019 году Уссурийский гарнизонный военный суд приговорил офицера-садиста к шести с половиной годам колонии по обвинению в доведении до самоубийства и в превышении должностных полномочий с применением насилия. Суд лишил его офицерского звания и обязал компенсировать моральный ущерб родственникам погибшего в сумме 2,1 млн рублей. Однако вопрос с выплатой денег так и не был решён, поскольку у осуждённого такой суммы просто не было.
Тогда мать военнослужащего решила истребовать моральный ущерб с государства. Судебная позиция её адвоката заключалась в том, что осуждённый офицер действовал при попустительстве командования, которое не реагировало на происходящее. Но суды не соглашались с этим – первые три судебные инстанции постановили, что материальную ответственность за страдания семьи должен нести только Хомяков. Военные суды утверждали, что противоправные действия осуждённого не были обусловлены «непосредственным выполнением им боевых задач» и действовал он «не по заданию командования войсковой части».
И всё же Светлана Латюк последовательно прошла все судебные инстанции, настаивая, что деньги ей должно выплатить Минобороны, поскольку оно несёт ответственность за своих служащих. На сегодня результат такой: Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного суда РФ удовлетворила кассационную жалобу в интересах Светланы Латюк и обязала Министерство обороны России выплатить
семье 2,1 млн рублей. В определении суд напомнил, что вред, причинённый гражданам в результате незаконных действий должностных лиц государственных органов, подлежит возмещению за счёт казны.
Сергей Кривенко, координатор общественного движения «Гражданин и армия»
– Государство в лице Минобороны действительно старается максимально откреститься от ответственности. Возможно, военные считают, что выплат, которые должны проходить через страховые компании, достаточно. Но в данном случае семья погибшего потребовала компенсировать моральный вред, и суд принял решение, что деньги нужно взыскать не с виновника, а именно с государства. Это решение Верховного суда несомненно положительным образом скажется на ситуации с дедовщиной в войсках. Поскольку командиры всех уровней будут чётко понимать, что теперь за бесконтрольность придётся нести более жёсткую ответственность.
Переводили стрелки
История вышла нетипичная. Правозащитники уже обращали внимание, что Минобороны до сих пор успешно избегало ответственности за действия или бездействия командиров. Причём это касается всех случаев – не только гибели, но и травматизма.
Военные юристы обычно упирают на то, что с семьями погибших солдат должны рассчитываться страховые компании, с которыми заключён договор о выплате единовременных пособий в случае смерти или увечья солдата. Но и страховщики не спешат расставаться с деньгами. В договоре, как правило, речь идёт о страховом случае, который произошёл при исполнении обязанностей военной службы. ЧП во время учений, к примеру, однозначно попадает под это определение. А вот по поводу суицида за пределами воинской части, побоев или даже убийства солдата в казарме страховщики могут и заупрямиться.
Как бы там ни было, многие семьи погибших солдат вынуждены добиваться компенсации морального вреда через суды. Но и в этом случае юристы Минобороны стараются отбиться от претензий. По искам пострадавших за последние пять лет были присуждены ко взысканию с Минобороны суммы от 300 тыс. до 3 млн рублей. Во всех случаях ответчик, то есть Минобороны, обжаловал решения. При любой возможности военные стараются перевести стрелки на осуждённого. И обычно это удаётся сделать. Но случай Светланы Латюк показал ущербность такого подхода – у осуждённых зачастую просто нет денег.
Возможно, на судебную практику как-то повлияет выпущенное в октябре 2020 года разъяснение пленума Верховного суда о том, что государственный орган должен нести ответственность за противоправные действия своего должностного лица.
Но до сих пор с выплатами компенсаций родственникам солдат, погибших из-за преступлений в армии, возникали сложности. Военные стараются защищать ведомственные интересы уже на стадии следствия – ведь, как правило, к суицидам приводят неуставные отношения, что бьёт по имиджу Минобороны. Поэтому в большинстве историй с суицидами командиры упирают на то, что у солдата были проблемы дома или в личной жизни.Обычно командование, вместо того чтобы содействовать родным и следствию в получении достоверной информации, заботится только о том, чтобы не выметать сор из избы. Информация о ЧП всячески скрывается. Иногда командиры даже не удосуживаются связаться с родными после трагедии: те узнают о ней из утечек в СМИ или от сослуживцев своих сыновей. Продолжением этой политики становится отказ Минобороны выплачивать компенсации морального вреда за гибель солдат в досудебном порядке.
КСТАТИ
В 1999 году срочник Ярослав Коновальчиков получил ранение. Дело было так: сменявший его в карауле солдат в шутку приставил к груди Коновальчикова автомат и, забыв, что к оружию пристёгнут магазин, передёрнул затвор. К счастью, пуля прошла навылет. В результате ЧП командиры получили выговоры, а стрелявший – полгода условно в дисбате. Пострадавшего комиссовали, выплатив страховку.
Через 16 лет Коновальчиков решил взыскать моральный вред с государства, возможно, осознав, что из-за ранения вся его жизнь пошла наперекосяк. Несколько судов отказывали ему на том основании, что стрелявший солдат не являлся должностным лицом. Через два года судебных мытарств истец дошёл до Конституционного суда. И там судьи отнеслись к его жалобе на первый взгляд благосклонно. В своём определении они указали на особый статус военнослужащего и на то, что он находится под контролем командиров. И чёрным по белому прописали, что российское законодательство не исключает возможности возмещения в таком случае морального вреда за счёт казны.То есть с российскими законами всё в порядке, их переписывать не нужно. Правда, на этом роль Конституционного суда заканчивается. Отменить решения других судов он не может. Так что ситуация Ярослава Коновальчикова до конца осталась неразрешённой. Возможно, теперь, после прецедента Светланы Латюк, он сможет удовлетворить свои претензии.
